Спрячу вас! (СИ) - Солнечная Тина

— Мы уже почти семья, — его голос был низким и уверенным. — Нам нужно завершить союз. Так чего оттягивать. Я ухаживаю за тобой уже довольно долго. Я понимаю, что служительница должна быть скромной и чистой и мне это нравится. Но вся твоя чистота отныне принадлежит мне и я хочу испить ее там, где я вырос.

Он наклонился ко мне, его дыхание обжигало кожу. Я уткнулась в стену ладонями, словно могла в неё провалиться, лишь бы избежать этого взгляда.

— Нет, — выдохнула я, но голос прозвучал слишком тихо.

— Служительница, — он усмехнулся, прижимая меня к стене. — Ты же не хочешь начинать брак с отказа? Это неправильно.

Сердце колотилось, я чувствовала, как силы покидают меня. Но в последний момент нашла в себе остатки воли и произнесла, заставляя голос звучать твёрже:

— Не смей. Если ты сделаешь это сейчас… — я запнулась, но продолжила, — ты потеряешь меня навсегда.

Его пальцы остановились, всё ещё крепко держали, но не двигались. В его глазах мелькнула тень сомнения.

— Ты моя жена, — процедил он сквозь зубы.

— Нет. Пока мы не венчаны перед светом, я — служительница, и ты это знаешь, — сказала я и впервые за вечер посмотрела ему прямо в глаза. — Хочешь сломать меня? Сделай. Но тогда я никогда не стану твоей по-настоящему.

Он резко выдохнул, отпустил мои руки и отступил. В его взгляде читался гнев, смешанный с желанием и раздражением.

— Ты хитрая, — тихо сказал он. — Ладно. Пусть будет так. Сегодня мы просто порадуемся тому, что теперь ты моя. Но недолго ты сможешь отказываться. Мы обвенчаемся через пару дней и я получу то, что мое по праву.

Я сглотнула и, едва держась на ногах, кивнула, стараясь не показать, как сильно дрожат пальцы.

Я почти выбежала из его комнаты, чувствуя, как дыхание сбилось. Щёки пылали, руки дрожали, но я заставила себя выровнять осанку, пригладить волосы и спуститься вниз. Внизу, в гостиной, всё выглядело так, будто ничего не произошло: мать и отец сидели за столом, спокойно разговаривали о каких-то делах, свечи догорали в канделябрах, а воздух был пропитан дорогими специями.

Я изобразила улыбку. — Спасибо за ужин, он был очень вкусным.

— Рад слышать, — сказал отец стража, изучающе посмотрев на меня. Его глаза были холодными, тяжёлыми, будто он насквозь видел моё волнение. — Если хочешь, я покажу тебе кое-что интересное. У меня в кабинете есть коллекция редкостей.

Сердце пропустило удар. Коллекция? Кабинет? Может, это и есть шанс?

— О, ни одной из женщин такое не может быть интересно, — начала было мать стража, но я ее совершенно некультурно прервала.

— С удовольствием, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Он поднялся и кивнул. — Пойдём.

Мы шли по коридору, шаги отдавались гулким эхом, и я пыталась не выдать дрожь в коленях. Дверь кабинета была массивной, дубовой, с железными накладками. Отец стража открыл её ключом и пропустил меня вперёд.

Внутри воздух был другим — тяжёлым, насыщенным ароматом старой бумаги, воска и металла. Высокие шкафы с книгами, застеклённые витрины, в которых поблёскивали артефакты. На стенах — карты, оружие, гербы.

— Здесь то, чем гордится наша семья, — сказал он и закрыл за нами дверь.

Я почувствовала, как в животе сжалось. Мне придётся быть предельно осторожной.

Кабинет оказался огромным, почти вдвое больше моей собственной залы для приёмов. Потолок уходил высоко вверх, своды оплетали балки, стены были завешаны картами и трофеями. На одной — старинный меч, будто бы всё ещё дышащий огнём. На другой — застывший в янтаре кусок когтя, явно принадлежавший чудовищу.

По полкам в строгом порядке стояли книги — старые, в коже, с металлическими застёжками. Некоторые тома были заперты в клетки с решётками, словно сами по себе представляли опасность. Витрины блестели камнями и амулетами. Где-то лежал кубок из чёрного стекла, рядом — кулон в форме глаза, который, казалось, следил за каждым движением.

Отец стража говорил неторопливо, с гордостью указывая на артефакты:

— Этот кинжал достался мне от деда. Им пронзали сердце перебежчика, чтобы проверить его истинность. — А этот амулет приносит удачу, но только если его носит страж. У простых людей он вызывает лихорадку. — Здесь собрание редких карт. Видишь? Эта помечена знаками тьмы — в те годы они ещё пользовались древними символами.

Я кивала, стараясь слушать внимательно, но на самом деле сердце колотилось от другой мысли: здесь, среди всего этого, может быть то, что нам нужно.

Я задержала взгляд на небольшой шкатулке, украшенной серебряной вязью. Она была явно новее, чем остальные вещи, и стояла чуть в стороне, как будто её недавно поставили сюда.

— А это что? — спросила я, показывая на неё.

Он посмотрел коротко, почти равнодушно. — Просто образцы из лаборатории. Ты ведь знаешь, что мы недавно работали над артефактом поиска. Там ещё кое-какие бумаги. Мелочи.

Я едва удержалась, чтобы не спросить больше.

Бумаги? Рецепт? Может, и яд…

— Очень любопытно, — сказала я, делая вид, что интересуюсь лишь из вежливости.

Он чуть улыбнулся, но взгляд оставался холодным. — Рад, что тебе нравится. Когда станешь нашей семьёй, это будет и твоей гордостью.

От этих слов внутри всё сжалось, но я снова кивнула.

В этот момент в коридоре послышался голос его сына: — Отец!

Отец нахмурился, прислушался и вздохнул. — Похоже, меня зовут. Побудь здесь пару минут, осмотрись.

Он положил ладонь мне на плечо. — Только ничего не трогай, служительница. Эти вещи куда опаснее, чем кажутся.

С этими словами он развернулся и вышел, плотно прикрыв дверь.

Я осталась одна в кабинете.

Я дождалась, пока шаги хозяина кабинета стихнут за дверью. Тишина навалилась неожиданно тяжело — будто стены и все эти артефакты смотрели на меня.

Сделав глубокий вдох, я подошла к шкатулке. Серебряные узоры на её крышке переливались в свете свечей, словно шевелились. Крышка поддалась сразу, без замков.

Внутри было не то, чего я ожидала: связка листов, аккуратно сложенных и перевязанных тонкой бечёвкой; пара маленьких флаконов с густой жидкостью — один прозрачный, другой мутно-зелёный; несколько сухих трав, потемневших, будто высохших века назад.

Я замерла. Что из этого может быть нужно Нешу? Что может спасти Макса?

Сомнений времени не оставалось. Я схватила оба флакона — стекло было холодное и липкое, один флакон едва не выскользнул из пальцев. Запихнула их в глубокий карман платья. Потом сунула туда же травы, сжав так сильно, что крошки осыпались на ладонь.

С бумагами пришлось повозиться. Там было несколько страниц с символами, которые я не смогла прочесть: чёрные круги, странные формулы, пометки на краю. Среди них — аккуратный рисунок какой-то печати, рядом слово «устойчивость». Сердце забилось сильнее. Я не знала, противоядие это или яд, но выглядело… важно.

Я быстро сунула бумаги в другой карман, стараясь не смять.

Задержала взгляд на самой шкатулке. Она была тяжелее, чем выглядела. На её дне — тонкая выемка. Я провела пальцами и нащупала маленький металлический жетон с выгравированным символом солнца и луны, переплетённых вместе. Символ казался знакомым, но вспомнить где я его видела — не смогла. Я тоже спрятала его.

Сердце билось так, что в ушах гул стоял.

Я торопливо захлопнула шкатулку и поставила её точно так, как она стояла прежде. Даже проверила — не оставила ли следов на пыли полки.

Только бы не заметили. Только бы никто не вошёл сейчас…

Я вытерла вспотевшие ладони о юбку, отошла от полки и повернулась к дверям, будто всё это время просто осматривала книги и трофеи.

Я едва успела отойти от полки и повернуться лицом к книжным рядам, как дверь распахнулась. На пороге появился отец стража.

— Надеюсь, я не слишком задержался? — его голос был спокоен, но взгляд — внимательный. Словно прожигал насквозь.

Я заставила себя улыбнуться и повернулась к нему, стараясь скрыть, как бешено колотится сердце.