Жрец Хаоса. Книга I (СИ) - Борзых М.

— Ты должен был обрести вторую ипостась горга, — сказал он, подбрасывая кристалл и ловя его. — Симбиоз с его сущностью дарует магу звериную форму. Но пока ты её не принял ни разу.

Я молчал.

Резван внезапно бросил кристалл прямо в меня.

Я поймал его рефлекторно — и ничего не произошло.

Он попытался испугать меня, резко бросался вперёд, рычал, даже разбил стену ударом ладони, но я лишь отшатнулся от летящих осколков, не чувствуя внутри ни злости, ни страха.

— Юрий, в конце концов! Защищайся! — он схватил меня за плечи, его пальцы впились в ткань моего тренировочного костюма. — Я же вижу внутри тебя звериное нутро. Почему ты не выпускаешь его?

Я вздохнул.

— Не знаю, что ответить, господин Резван. Я не воспринимаю вас как угрозу. Вы — друг семьи. И, хвала всем богам, я знаю об этом. Поэтому… — я развёл руками, — мой внутренний зверь, если таковой существует, не считает нужным реагировать на ваши дурачества.

Его глаза сузились.

— Дурачества⁈

— Возможно, когда случится настоящая опасность, он проявит себя, — попытался я успокоить оборотня, у которого едва ли не пар из ушей шёл. Ещё бы, его, военачальника своего рода, не считали угрозой.

Резван фыркнул, но не сдался.

— Не думай, что я оставлю попытки. Я буду подкарауливать тебя. Провоцировать.

Чтобы я хотя бы понимал, с чем мне предстоит иметь дело, он принёс мне не учебник, а энциклопедию — толстый, потрёпанный том в кожаном переплёте.

— «Вымирающие твари», — он швырнул его мне. — Читай. Закладками отмечена информация о горге.

Я открыл книгу, страницы пахли пылью и старым пергаментом. Резван тем временем вернулся к Эльзе. Но на этот раз он не давал ей энергию. Он пытался научить её пить эмоции.

Я перелистывал страницы энциклопедии, вчитываясь в описание. Горг оказался редкой, вымирающей животиной — этакая странная помесь пса, рептилии и, возможно, саблезубого кошака. Уж очень его клыки напоминали кривые кинжалы, торчащие из пасти.

Чешуйчатая кожа покрывала мощное тело, а ядовитая кровь делала его опасным даже после смерти. В книге утверждалось, что алмазное лезвие не могло разрезать его шкуру — проверено экспериментально. Взрослая особь вымахивала до четырёх метров в длину и полутора в холке. Не лошадь, конечно, но солидный зверь.

Что удивительнее всего — эта тварь одинаково хорошо чувствовала себя и в палящий зной, и в лютый холод. Как рептилия обходилась без спячки, оставалось загадкой. Добавьте к этому умение быстро бегать, отлично плавать, а если верить некоторым заметкам на полях — даже лазать по деревьям. Получался идеальный хищник, практически непобедимый в естественной среде.

Княгиня не зря так цеплялась за своего горга. В энциклопедии говорилось, что эти создания давно не встречались семьями, а отдельные особи считались большой редкостью. Фактически вид признали вымершим. Но больше всего меня заинтересовало другое, что же могло убить такое существо?

В тех обрывках воспоминаний, что показал мне горг перед смертью, мелькало нечто… некое существо, после встречи с которым он начал слабеть. И самое странное — на его шкуре не было ни царапины. Ни единого повреждения. Так от чего же он умер? От тоски по свободе? Или от чего-то более страшного, что не оставляет внешних следов?

Я провёл пальцем по странице, где перечислялись физические характеристики. Ни слова о магических способностях, ни намёка на то, что эти существа могут достигать самосознания. А между тем в тех же воспоминаниях явно чувствовались воля, разум, даже какая-то своя, странная магия.

Горг отдал свою жизнь, чтобы подлечить меня. Теперь, глядя на волка Резвана, я понимал, насколько мы отличаемся. Даже его острые клыки вряд ли смогли бы прокусить шкуру моего покровителя. Хотя…

Я припомнил, как горг сам вскрывал себе шею когтями. Значит, уязвимые места всё же были. Глаза, шея, возможно, именно там и стоило бить, если вдруг… когда-то придётся встретиться с кем-то подобным в бою.

Закрыв энциклопедию, я отправился на первый урок к княгине Угаровой. Пришло время изучать основы химеризма.

Прежде чем приступить к обучению, бабушка решила устроить мне небольшой ликбез. Она сидела в своём кресле, обложенная фолиантами, а её пальцы неторопливо перебирали страницы старого атласа.

— Понимаешь, Юра, — начала она, пристально глядя на меня, — химеролог — это не творец чудовищ, как думают обыватели. Наш дар — создавать искусственных существ, комбинируя генетический материал разных форм жизни. Но и тут есть свои жёсткие правила.

Она прикрыла книгу, и корешок глухо стукнул по столу.

— За всю жизнь мне ни разу не удалось объединить растение и животное. А вторая невозможная пара — мёртвое и живое. Сама суть этих вещей противоречит такому слиянию.

Я кивнул, а она продолжила, вставая и подходя к полке с заспиртованными образцами.

— Создание любой химеры — процесс трудоёмкий. И начинается он вовсе не с умения что-то резать и сшивать. — Она провела пальцем по стеклянной банке, где плавало нечто, напоминающее крыло с чешуёй. — Сначала нужно изучить анатомию, физиологию, магические способности существ. Поэтому твоими настольными книгами станут атласы и энциклопедии. Ты должен понимать, кого с кем можно скрестить, кому можно привить крылья, а кому даже пытаться не стоит.

Бабушка взяла со стола склянку с мутноватой жидкостью и встряхнула её перед моим лицом.

— Кроме того, химерологу необходимо знание алхимии. Растворы, эликсиры, стабилизаторы — без них создание просто не выживет в процессе… трансформации.

Она тяжело вздохнула и поставила склянку обратно.

— Конечно, если у химеролога есть дар целительства, задача упрощается. Но у большинства его нет. Поэтому алхимия для нас — едва ли не основная статья расходов.

Я поднял бровь:

— Настолько дорого?

— Очень, — она усмехнулась. — Поэтому большинство химерологов держат собственные фермы, где выращивают материал. То, что ты видел внизу, — всего лишь малая часть коллекции. Основные вольеры расположены в парке.

Бабушка вдруг замолчала, её взгляд стал отрешённым.

— Но самое сложное… — она медленно провела рукой по воздуху, будто очерчивая невидимые границы. — В большинстве случаев мы не можем дать химере способность размножаться естественным путем.

— Вообще?

— В теории возможно. Но на практике последний удачный случай был триста лет назад, ещё в Скандинавии. Мне такое пока не под силу.

Я задумался, а потом осторожно спросил:

— Бабушка, а как насчёт компенсации недостатков? Например, если нужно заменить утраченную часть тела…

Она повернулась ко мне, и в её глазах мелькнуло что-то вроде одобрения.

— Ты про мою ногу и глаз?

Я кивнул.

— Ногу я смогла восстановить сама, уже будучи архимагом. Но глаз… — она покачала головой, — глаз и мозг — слишком тонкие материи. Даже лекари высшего круга не всегда рискуют браться за такое. Мне его вживлял ещё мой дед.

— То есть конечности — можно, а что-то сложнее — нет?

— Можно пришить новую руку, лапу, даже крыло. Можно вживить ядовитые железы или изменить кожный покров. Но вживление глаза или оперирование мозга… — она развела руками, — нет.

— Почему? Не хватает знаний? Силы?

Бабушка задумалась, её пальцы сжали край стола.

— Дело не в концентрации или умении. У меня есть и то, и другое. Дело в… благословении.

— В чём?

Уж что-то подобное я не готов был услышать в разрезе мучений княгини от благословения Светловых.

— В кругу семьи говорят, что раньше на нас лежало внимание некой сущности. Именно она позволяла творить чудеса. Но со временем с исчезновением основной ветви рода мы утратили эту связь. Теперь мы всего лишь ремесленники в своем деле.

Я замер, а потом медленно улыбнулся.

— Бабушка… Кажется, у меня появилась идея, как компенсировать нехватку людей в нашем роду.

Она посмотрела на меня, и в её глазах мелькнуло что-то между страхом и любопытством.