Больница на окраине города (СИ) - Иконникова Ольга

— И какова же мадемуазель Эстре в этой должности? Я слышал, что вы подавали в столицу запрос о том, чтобы в Тирелис прислали другого врача. Значит ли это, что теперь, когда эту барышню с большой долей вероятия лишат возможности практиковать, вы будете удовлетворены?

Я вспыхнул. Сколько еще мне будут припоминать то мое заблуждение?

— Нет, ваше сиятельство! Это решительно не так. С тех пор я поменял свое мнение на диаметрально противоположное. Не только я, но и многие жители нашего города уже имели возможность убедиться в высоких профессиональных качествах мадемуазель Эстре.

— Вот как? — вздохнул маркиз. — Ну, что же, это хорошо. Но сути дела, как вы понимаете, не меняет. Мадемуазель Эстре допустила грубейшее нарушение закона.

Он не злорадствовал, но и не собирался скрывать свою позицию.

— Да, — согласился я, — но у нее не было выбора!

— Выбор есть всегда, — хрипло возразил маркиз.

— Эта девушка — служащая больницы, которая финансируется из моих средств. Могла ли она не исполнить мой приказ? Приказ герцога и хозяина провинции! Уверяю вас, на это не решился бы даже мужчина. Так должна ли она нести ответственность за то, в чём она сама не виновата?

Маркиз долго и внимательно смотрел на меня, что было странно. В светском обществе не принято бросать на собеседника открытые взгляды.

— Значит вы утверждаете, ваша светлость, что это именно ваши действия привели к нарушению закона?

— Именно так! — кивнул я. — И именно моим действиям вы и должны дать оценку. И сразу хочу заявить, что ни о чём не сожалею. Мой единственный сын находился в опасности, и я не мог поступить по-другому. В Тирелисе не было другого врача, к услугам которого я мог обратиться — только мадемуазель Эстре. И она приехала ко мне в поместье, не зная о болезни моего сына. Она приехала лечить моих слуг. А уже когда она оказалась там, я велел ей помочь и графу Крозье.

— И все равно она могла отказаться! — упрямо сказал Эстреваль.

— Не могла! Ибо я ее обманул! Я сказал ей, что у моего сына нет ни капли магии! Такое, знаете ли, бывает довольно часто — у аристократов-магов может родиться ребенок без магии. С чего бы ей сомневаться в моих словах?

Это решение пришло ко мне только сейчас. И я подивился тому, что не придумал этого раньше. Если мадемуазель Эстре не знала, что мой сын маг, то она ничего и не нарушала!

— И вы готовы будете подтвердить это в суде? — маркиз чуть прищурился. — Постойте! Прежде, чем вы ответите на этот вопрос, я хотел бы напомнить вам, что в этом случае обвинение в нарушении закона будет предъявлено вам. И именно вы понесете наказание. Весьма суровое наказание, смею вас заверить!

Но я не колебался ни секунды.

— Да, я готов буду подтвердить это в суде!

Как только я нашел решение, у меня потеплело на душе. Я просто не мог поступить по-другому. Если я не вытащу ее из тюрьмы, я никогда не смогу себя простить. И я не смогу посмотреть в глаза ни ей, ни собственному сыну.

— Учтите, ваша светлость, что при вынесении приговора за преступления такой степени тяжести во внимание судом не будут приняты ни ваш титул, ни ваше положение в обществе, ни ваше богатство.

— Я к этому готов!

Маркиз забарабанил пальцами по столу, а потом подался вперед.

— А с чего вы взяли, ваша светлость, что мадемуазель Эстре примет такую жертву с вашей стороны? Ведь она сама тоже будет вызвана в суд! И ей зададут те же самые вопросы, что и вам. Уверены ли вы, что она ответит на них так же?

Я вздрогнул. То, что я уже успел узнать о мадемуазель Эстре, говорило, что она честный и благородный человек. Что, если она действительно не захочет избежать суда такой ценой?

Губы главы медицинского управления чуть дрогнули.

— Вижу, ваша светлость, что вы поняли, о чём я говорю. Мадемуазель Эстре ни за что не поддержит вашу версию, ибо будет знать, чем вам это будет грозить. И для этого ей даже не потребуется врать. Потому что я уверен, что это именно она сама настояла на том, чтобы заняться лечением вашего сына! А вы наверняка пытались ей в этом воспрепятствовать! Ведь всё было именно так, господин герцог?

Я смотрел на него с уже плохо сдерживаемой яростью. Он будто видел всё то, что случилось тогда в поместье. Он будто точно знал, что тогда произошло.

— Уверяю вас, ваша светлость, что если всё так и было, то мадемуазель Эстре именно это и скажет в суде. Она ни за что не станет лгать и изворачиваться, если поймет, что из-за этого может пострадать кто-то другой.

Нет! Я с ней поговорю и смогу убедить ее подтвердить мои слова! Я дам ей понять, что она должна это сделать! Я заставлю ее поверить, что смогу выкрутиться из этой ситуации после того, как вытащу из тюрьмы ее!

Но чем больше я мысленно убеждал себя в этом, тем яснее осознавал, что маркиз прав. Она ни за что на это не пойдет! И это привело меня в бешенство.

— Да с чего вы взяли, ваше сиятельство, что она поступит именно так? — я так резко вскочил со стула, что тот с грохотом отлетел в сторону. — Откуда вы знаете, что она скажет в суде?

Эстреваль тоже поднялся, и лицо его вдруг сильно побледнело.

— Я могу не сомневаться в том, что она скажет, ваша светлость, потому что очень хорошо ее знаю. И поверьте, в данном случае мы с вами на одной стороне, и мне ничуть не меньше, чем вам, хотелось бы вытащить ее из тюрьмы. Потому что мадемуазель Эстре — моя дочь!

Глава 49. Герцог Лавальер

— Что? — мне показалось, что я ослышался. — Мадемуазель Эстре ваша дочь? Но как такое возможно? И если она дочь такого вельможи, то что она делает в Тирелисе? Неужели вы не могли найти для нее место получше?

У меня было слишком много вопросов, на которые маркиз не спешил отвечать.

— Простите, ваша светлость, — вздохнул он, — но это не та история, которой мне хотелось бы делиться. Скажу лишь, что моя дочь однажды предпочла уйти из семьи, и с тех пор я, хоть и приглядываю за ней издалека, не навязываю ей своего общества.

Это была слишком деликатная тема, чтобы я мог настаивать на ее обсуждении. И все-таки еще один вопрос я не мог не задать.

— Вашей дочери не передалась ваша магия? Поэтому она решила стать простым врачом?

— Нет, ваша светлость, моя магия ей как раз передалась.

— Но, послушайте, ваше сиятельство! — воскликнул я. — Если ваша дочь магически одарена, и у нее есть диплом врача, то разве не дает ей это законного права лечить людей с магией? Да, она оканчивала обычный медицинский факультет, а не факультет магической медицины, но ведь в законе об этом нет ни слова! Она доктор и она маг, а значит, никакого преступления она не совершила!

Я взволнованно заходил по кабинету, не понимая, почему маркиз всё еще пребывает в печали.

— Разве недостаточно будет заявить об этом в суде, чтобы с нее были сняты все обвинения в том, что она лечила моего сына?

Его сиятельство бросил на меня странный взгляд и снова вздохнул:

— Да, вы правы, ваша светлость, чтобы оправдать ее за лечение вашего сына, этого будет достаточно.

Он снова сделал паузу, словно давал понять, что чего-то недосказал. И я остановился, нахмурился. А потом застонал. Потому что всё понял и сам.

— Ее оправдают за лечение моего сына, но тут же обвинят в том, что она, будучи магом, лечила простых людей!

— Именно так, ваша светлость! — подтвердил маркиз. — И если в нынешней ситуации ей еще можно найти оправдание или хотя бы основание для смягчения наказания, то если откроется правда, всё станет куда сложней. То, что простой врач нарушил закон, желая помочь ребенку аристократа, способно вызвать сочувствие у суда. А вот то, что врач-маг решил растрачивать свои способности на простолюдинов, не имеет никаких оправданий.

Меня покоробило от его последней фразы, и наверно, это отразилось у меня на лице, потому что он усмехнулся:

— Нет-нет, ваша светлость, сам я так вовсе не думаю. Я лишь хотел, чтобы вы поняли, как будет рассуждать судья при вынесении приговора.