Скальпель против волшебства (СИ) - Волконская Мария Николаевна

Тарис блаженно вздохнул и провалился в заслуженный сон.

16

Глава 16

Арис Вельгар давно поправился и уже починил не только циферблат, но и подбил нескольких мужчин отреставрировать башню ратуши.

Арисс Тирсанд, городской глашатай, вызвался бить в малые колокола, и теперь дважды в сутки часы объявляли время нестройным перезвоном. Рита подозревала, что Тирсанду приглянулась вдова Элкорт, заметно повеселевшая после лечения артрита.

– Ты скоро с лавки встать не сможешь, Нора! – дразнила старушка свою заклятую подругу, ариссу Бертольд. – Сходи к аре Марго, она тебе покажет, как жырнастыку делать!

«Надо бы местным старикам какой-то досуг организовать, что ли. Пусть бы детей читать учили. Им весело, малышам полезно, а матери хоть на пару часов выдохнут».

Староста обещал подумать, но, видя упрямый взгляд Риты, вздохнул и пошел проводить опрос среди греймурцев в тот же день.

Как и предполагала доктор, горожанам стало проще обращаться за медицинской помощью, имея для этого специализированное учреждение. Одно дело заявляться к знахарке домой, и совсем другое – в оборудованную лекарню, для которой Бреннан Грейтон даже обещал сделать вывеску.

Поначалу несмело, будто бы просто заходя поздороваться, к Маргарите стали наведываться все новые и новые пациенты.

Больные суставы, натруженные спины, свежие и застарелые травмы. Упавшее зрение, кашель и многолетние головные боли. Дети со стертыми коленками, мозолями и занозами.

Женщины, не желавшие больше рожать детей, все чаще стали приходить вечером, под покровом великодушной темноты, стыдливо натягивая капюшоны. Впрочем, женщины, годами молившие Светило о ребенке, поступали также. А сколько в Греймуре оказалось беременных! Рита подумывала обустроить родильное отделение, добавить палаты, где будущие мамы могли хотя бы выспаться и набраться сил.

Люди шли за помощью, и неизменно после их ухода Рита находила на столе в приемной вязанки лука, копченые колбаски или пару свежих яиц. Она пыталась бороться с этими подарками, уверяя, что ей ничего не должны. Но это привело лишь к тому, что пациенты стали оставлять благодарности скрытно, иногда подсылая юрких вездесущих мальчишек.

Доктор, как всегда, делила все поровну, отчего на глаза старой вдовы Элкорт неизменно наворачивались слезы.

Однажды женщины открыли банку маринованных перцев, разложив на когда-то связанной старушкой кружевной салфеточке тонкие пластинки вяленого мясокоста и ломти свежего хлеба, прямиком из пекарни Брихкартов.

Риту словно одним махом перенесло в детство. Только что она пододвинула стул в лекарне, а теперь уже сидела на кухне в их старенькой квартире. Где бабушка кипятила на плите полотенца, укрывала горячие еще закатки шерстяным пледом и учила маленькую Риту читать.

Ни крика, ни одного грубого слова, только мягкая строгость бабушки и ее теплый запах: платка на пояснице из собачьей шерсти, пудровых духов и камфорного масла.

Рита подцепила вилкой желтый перчик в ароматном масле. Никто больше не назовет девушку Ритусей. Никогда ей не вернуться в ту квартиру с деревянными оконными рамами, гибискусом и кружевными салфеточками.

***

Способности Виры оправдали все ожидания. Девушка допоздна зачитывалась книгами, учила наизусть рецепты и уже прекрасно готовила зелья и мази. Маргарите пришлось смириться, что ассистентка ночует прямо в лекарне, отказываясь жить вместе с мачехой.

– Малышей я навещаю, играю с ними, – объясняла девушка. – Они любят, когда им читают перед сном. Но к тетушке не вернусь, она меня так и не простила, хуже каралиска зыркает.

– Негоже молодой и красивой аре ночевать одной, – бурчала вдова Элкорт. – Госпоже лекарке говорила и тебе говорю. Вот что, деточка, ко мне переезжай. Домик маленький, да ничего – поместимся.

Вира согласилась при условии, что заберет кошку Пенку, недавно ставшую мамой, с собой. Вдова фыркнула, но возражать не стала.

– Ара Марго! – нервно поздоровалась арисса Дорман, жена сапожника. – Знаю, вы младшего Бертольда спасли, так вот у нас такая же напасть!

– Юношеские прыщи? – удивились Рита.

– Да не, этот… Чирь!

– Фурункул, арисса.

– Да, да, он самый. Тока он это, на таком месте у нас… Ну, работать мешает.

– На руке? – Рита пыталась рассмотреть Дормана, прятавшегося за спину супруги.

– Не… Ну, там, сзади у нас вылез. В низинах!

– У вас ? У обоих?

Фурункул, точнее, воспалившаяся киста сальной железы, оказался только у самого сапожника. Излишне опекающую жену его пришлось буквально вытолкать за дверь. Напоследок арисса строго пригрозила мужу пальцем и прошипела: «Не позорь меня!»

Под присмотром Маргариты Вира тщательно вымыла руки и натянула одну из масок, любезно пошитых в ателье. Девушка дрожащими руками разложила инструменты и, вздохнув, приблизилась к Дорману.

– Раздевайтесь, арис, – пискнула Вира, хотя явно старалась говорить, как можно более смело.

– А можно мне настоящего лекаря? – пробухтел пациент.

– Он стоит прямо перед вами, арис, – голосом Риты можно было резать стекло. – Разденьтесь и лягте на спину.

Протестов более не последовало. Рита по собственному опыту знала, как страшно начинать лечить. Не читать, вести конспекты или шить, тренируясь, свиную кожу. А впервые разрезать живую плоть.

«Помни, твои мысли всегда должны быть на кончике скальпеля. Делая движение, четко знай для чего оно, и какой твой шаг будет следующим», – учил когда-то заведующий.

Теперь доктор сама открыла для себя это странное, но приятное чувство – передавать опыт и знания. Словно она всегда держала в руках фонарь, а теперь могла поделиться его светом с другими.

Со своей первой, пусть и крохотной операцией начинающая лекарка справилась на отлично. С того дня никто больше не протестовал против лечения Виры. Ну, разумеется, если ара Марго стояла рядом.

***

Мальчишки прибежали в лекарню утром, часы еще не отзвонили полдень. Рита помчалась в трактир, в голове перебирая худшие варианты событий.

– Ох, ара! Он совсем сдурел, орет как резаный! – Ивель вытирала раскрасневшиеся щеки полотенцем, в руке ее Рита заметила зажатую деревяшку руны.

– Севин? Что с ним?

– Да не Севин, этого колом не забьешь. Дункан! Неделю пил, я его и не видела-то почти. Держала в комнате на заднем дворе, чтоб народ не пугал. А сегодня он совсем дурной стал, такую чушь нес! Плохо ему было, ара… Ну… Я и налила стопочку, думала отпустит… – Ивель прикусила руну зубами.

Из-за двери доносились рычания и вой. Абстинентный синдром – не шутки, Дункан действительно мог быть опасен.

Рита постучала, осторожно приоткрыла дверь. Хаквис лежал на кровати в одной длинной рубахе, с ужасом глядя на свои голые ноги. Весь мокрый от пота, мужчина ошалело вращал глазами:

– Я знал, знал, что вы придете! Это все она, она меня прокляла! Смотрите! Какие огромные!

– Дункан? Что случилось? – Рита медленно подобралась чуть ближе. Трактирщики, вооруженные скалкой и мотыгой, остались в дверях. На заднем дворе начал собираться народ.

– Сначала иглы… Полезли прямо из ног! Всю простынь пропороли, Ивель будет ругаться… Я одеяло откинул, смотрю, а там ежики! – взревел пьяница.

«Да что ж в этом мире не так с ежами?»

– Прут и прут! Прямо через кожу лезут! Десятки. Нет! Сотни ежиков!

«Хорошо, что здесь вдовы Элкорт нету, она б заценила».

Хаквис устало откинулся на подушку, тяжело дыша.

Рита достала несколько пузырьков, добавила в стакан с водой десять капель зелья. Потом подумала немного и добавила еще пять.

– Дункан, вы мне доверяете?

– Вам? – испуганно вытаращился мужчина. – Да… Вы другая, не такая, как она…

Мужчина покорно выпил лекарство, свернулся калачиком и заплакал, комкая в руках грязную простынь.

Через несколько минут дыхание его выровнялось, Рита кивнула Ивель, подавая знак подойти ближе.