Ворон, который меня пленил (СИ) - Началова Екатерина

— Касия, ответственная приемщица бюро, — вынужденно представилась, с трудом удерживая подрагивающий голос.

— Рейтор, вестник второго уровня, — представился мужчина. — Можете сесть, миса Касия.

Меня уже раздражало каждое его слово.

Резко опустившись на свое твердое кресло, я нервно схватила книгу. Не поднимая от листа глаз, неровно написала «Рейтор».

— Ставьте прочерк, — непонятно произнес он и тут же вышел.

Да чтоб у тебя перья выпали!

Возмутившись, я скорее схватила инструкцию, надеясь, что он все это выдумал.

Через несколько минут стало страшно так, что даже кончики пальцев похолодели.

Меня точно уволят.

Глава 4. Новый путь

Новенькая хорошенькая приемщица немного украсила серое утро, но долго о ней Рейтор не думал. Ветер свистел, бил в глаза, крепко трепал густые черные перья, выветривая из головы все мысли до единой. В детстве Рейтор считал ветер лучшим другом. Дружить с ним было проще, чем с кем-то из своих. Ветер поддерживал, утешал, не осуждал, ему можно было рассказать или высказать, что угодно, даже показать слезы. Уж слезы-то никому не покажешь, а ветру — можно. Сначала они бегали вместе, потом летали наперегонки. Ветер побеждал чаще, но иногда и ворон мог выиграть. Ветер умел быть незаметным, непредсказуемым, у него не было тени. Иногда он слабел, но всегда набирал силу. Рейтор равнялся на ветер.

Таких как Рейтор в роду, да и во всех родах, выделяли. Иногда говорили почтительно «сын такого-то» или «сын такой-то», но то редко. В детстве называли папенькиным сыночком, но могли назвать и маменькиным. Чьим же еще, если отец с матерью могут решить любые проблемы? А пока сын не вырос, его имени и знать не обязательно. Важнее помнить, кто за ним. А там отец. Всеведущий, глава Совета — строг, сдержан, силен, справедлив. Мать — та, кто остановил Хаос, сильнейшая дочь погибшего рода Скорпионов. Разве можно таких родителей перерасти? Да никогда. Ему же с детства все досталось, у таких, как он лестница под ногой и еще по паре крыльев за спиной — так у Воронов говорят, да и во всех родах, что сто лет, что тысячу лет назад, и после говорить будут.

Обратное приходится доказывать. В то время как другие просто учились, Рейтор тренировался дважды — чтобы превзойти и соперников, и ожидания. И все равно любых достижений было недостаточно. Будто бесконечно летишь к горизонту, а он насмешливо отодвигается все дальше, как бы далеко или быстро не летел.

Порядок обеспечил Рейтора почти всем: отменным здоровьем, любящей семьей, завидным происхождением и небывалым набором перьев, к которому ехидно даровал постыдное бессилие. После инициации Рейтор утешался тем, что хотя бы способен летать, но по большей части скрипел зубами от ненависти — то к себе, то к несправедливому миру. Он ощущал себя яркой оберткой, под которую забыли положить конфету; дорогим сундуком, из которого неведомые воры выкрали сокровища. Отец говорил, что Ворон без силы — все равно Ворон, что характер и воля — его перья, что следует пользоваться тем, что есть. Да, истина… Рейтор кивал, зная, что отца разочаровал. Это матери любят безусловно, отцы любят за дело. Сын лорда не должен был родиться бессильным.

«Кто я, зачем я? Для чего? Почему? За что? Просто насмешка Порядка?» — мысли рвали, грызли, как голодные шакалы.

Потом все изменилось. Случился Кирел, Сокур, Марта и путь к озеру, который все переменил*. Бессилие сменилось абсолютной Силой, а неверие начало трансформироваться в веру. Рейтор стал всеведущим. Но как внезапно разбогатевший бедняк продолжает жить в маленькой хижине, не зная, что делать со свалившимся на него богатством, так и Рейтор, став на высший уровень, по инерции продолжил вести жизнь простого вестника.

«Кто я? Зачем я? Для чего?» — те же вопросы вертелись в голове, но теперь ответы приходилось искать в противоположной плоскости.

*История обретения Рейтором силы история рассказана в книге «Кто такая Марта». История родителей Рейтора начинается в романе «Дочь Скорпиона».

«Ну и?» — Рейтор хмуро посмотрел на трехэтажный дом. Получатель из рода магов все не выходил, хотя прислугу уже минут десять как известили. Заскучав перед дверью, Рейтор шатался у дома, посматривая на крышу. Он приметил ее, еще не долетев до города. Темно-зеленая, сверкающая, будто выложенная крыльями жука-златки, она переливалась на свету, как гигантский изумруд, который принес и поставил сюда неведомый великан. После традиционных серых крыш рода яркая изумрудная зелень казалась Рейтору дикой, странной, непрактичной, неестественной… Чужой.

А стены были еще ярче. В каждый камень двухэтажного дома будто втерли золотые блестки, и стены бесстыдно сияли во все четыре стороны, ослепительно били по глазам, заставляя щуриться. Через несколько минут Рейтор устал от цвета. Отвернувшись, он предпочел сосредоточить взгляд на голых ветках деревьев и грязной весенней земле. Грязь напомнила о пути к озеру. Дорога тогда была ужасной… Сколько прошло? Не так много, несколько месяцев… А по ощущениям — не один десяток лет. Рейтор улыбнулся, вспоминая как злился сам, как Таран тягал повозку по изрытой дороге, как шутил рыжий Сокур. А еще — дующуюся Марту в черном парике.

Никого из них больше не было. Порой Рейтор думал, что и сам остался в воде, не вынырнул. Хитрое озеро вернуло назад кого-то с таким же именем, с такими же глазами, лицом… Но не его, не Рейтора, а неизвестного малоприятного типа, которого еще только предстояло узнавать и как-то сживаться.

Маг соизволил выйти только через полчаса.

— Эй, ты… Ф-ф-ить! — раздался легкий свист за спиной.

Помрачнев еще больше, Рейтор не шелохнулся. На свист отзываться он не собирался. Вышедшего к нему мага Рейтор видел прекрасно, разглядывая его глазами серого воробья, сидящего на ближайшей ветке.

Хозяин под стать дому — яркий, позолоченный. Чуть старше Рейтора, с вытянутым розовым лицом. Волнистые волосы цвета спелой пшеницы тщательно уложены назад и закреплены заколками. Мантия — тоже золотая, в узорах. Почти такая, какая была у Кирела. Только старик носил ее непринужденно, не кичась, а этот… Рейтора откровенно кольнула неприязнь.

Он был чем-то похож на того человека, который отравил Даруна. То же вытянутое лицо, неуловимо похожее выражение глаз. Тот человек был уже мертв — Рейтор лично наблюдал за его казнью — но гибель убийцы не убавляла злости. Не то, чтобы Рейтор затаил обиду на всех обладателей вытянутых лиц или всех людей — нет, такого он не испытывал. Дело ведь не в лицах, а в принципе. Какой-то мелкий вредитель, ничего не значащая сошка уничтожила всеведущего, словно…

— Вестник! Ну? — Маг чмокнул губами, подзывая к себе.

…словно щенка.

В жилах полыхнуло злостью, да так, что Рейтор с трудом остался недвижим. Всеведущий, возведенный до уровня посыльного… Кем он должен быть сейчас? Тем, кем был или уже тем, кем стал?

— Не надо мне чмокать, — холодно предупредил он, не оборачиваясь.

— Не выделывайся, вестник, — брезгливо отозвался маг. — Давай письмо. У меня медитация! Ну?!

Прикрыв глаза, Рейтор сделал глубокий вдох.

Контроль. Контроль…

Гневливость была его бедой, которая пришла сразу после инициации. То ли следствие бессилие, то ли свойство характера — в том никто не разбирался. За неподобающую роду несдержанность не хвалили ни дома, ни в обители, применяя разные методы «лечения». После вспышки эмоций молодому Ворону предписывалось немедленно удаляться в пустое помещение и молчать там не менее часа. При возможности, следовало еще и сменить одежду на свежую, чтобы сбросить ткань, которая уже впитала гнев. Еще неплохо помогала холодная вода. Последние семь лет Рейтор бесконечно менял одежду, так же бесконечно молчал и, точно вылил на себя целую ледяную реку. То были годы бессилия. Годы прошли, бессилие было повержено, а гнев…

Он остался.

Рейтор развернулся.