Рысюхин! Дюжину шампанского – и в школу не пойдем! (СИ) - "Котус"

Командир ехал один, точнее — со всей секретной документацией, четверо его замов — по двое, остальные — по трое-четверо, разбившись на группки по роду службы и званиям. Так, командиры батарей ехали вчетвером, их заместители — батарейные прапорщики — тоже. Я ехал вместе с парой прапорщиков из ведомства зампотеха, на четвёртое место мой начальник загрузил изрядную часть приборов из лаборатории, чтобы были под присмотром. В дороге провели сутки, после чего последовала команда — разгружаться.

Глава 21

Первым испытанием, как оказалось, значилась проверка транспортируемости. По мнению деда, подкреплённому опытом работы, и не только его, транспортировочные испытания обязательны, но проводятся, как правило, или в конце цикла основных испытаний или параллельно с ними. Но его мнения, как и моего, никто не спрашивал, так что нам предстояло пройти триста километров по просёлочным дорогам с установленной средней путевой скоростью согласно нормативам для буксируемой артиллерии. Тут я согласен с дедом: миномёт сильно легче полковой пушки, ломаться там, если заводского брака нет, нечему, так что это испытание не миномётов, а грузовиков и шофёров.

А потом была «жуткая кошмарность». Я уже забыл, каково это — ездить на том, что сейчас считается обычным грузовиком, тем более — предельно (и запредельно) упрощённым армейским. Хотя тарельчатые рессоры, причём того типа, когда тарели (именно так, а не «тарелки») вкладываются друг в друга. При этом они и вибрацию гасят очень частично, и рабочий ход имеют минимальный. То есть, в нашем случае что они есть, что нет — разница не велика. И щели в кабинах по пальцу шириной видел. Но — не учёл.

На плановом привале, безуспешно пытаясь выбить пыль из полевой формы, ругался под нос, и только под конец у меня вырвалось:

— Что за убогие душегубки! Когда уже это издевательство закончится⁈

— Опять вы, господин прапорщик, наши автомобили зазря ругаете. Все так ездят, это нормально, надо просто одеваться правильно и научиться стойко переносить тяготы.

— Ой, не все!

— Ну, если лимузины какие-то взять, то, наверное…

— Далеко не только лимузины. Просто вы, господин капитан, похоже, на нормальных автомобилях никогда не ездили. Нет, серьёзно, приезжайте ко мне в имение, покажу вам, как ездят мои семья и дружина. С другой стороны — тогда вы на таком вот ездить тоже не сможете.

— Становится интересно. Если продолжите уговаривать — я ведь и в самом деле могу приехать!

— Как выражается в таких случаях в мой адрес младшая сестра моей жены: «напугал кота сосиской», простите за невольную фамильярность.

Дедов вариант поговорки — тот, что с ежом и голой задницей, я озвучивать благоразумно не стал.

— Полно те вам, это же цитата! Кота, значит? Ну-ну…

— У них тотем из рода Кошки, так что логика есть. А вообще, знал бы, как всё будет — заранее отправил бы в Курск свой автомобиль, хотя бы и лёгкого «жабчика». В сопровождении дружинника. Сейчас ехали бы, как уважающие себя люди…

Но зампотех только посмеивался — не понимал, бедолага, всей разницы, не видел автомобилей, более-менее похожих на нормальные.

Тем не менее, всё когда-нибудь заканчивается, закончилась и поездка. Речки в той степи, куда мы приехали, не было — и это минус. Но был полностью отстроенный полигон, изображающий уставные позиции стрелкового полка, только вот артиллерийские позиции были размечены тоже уставные, под пушки, и не совсем соответствовали тому, что требовалось для нас. Это если скромно и вежливо выражаться, то «не совсем соответствовали». Так что покопать всё же придётся. Зато блиндажей и прочих землянок — как бы не на весь полк четырёхбатальонного состава!

В дальнейшем выяснилось, что никто, разумеется, дурной работой не занимался, и большинство сооружений на нашей стороне только имитировали своё наличие, во всяком случае — на нашей стороне. Да, была ещё и не наша сторона — на должном расстоянии построили укрепления «условного противника», интересно даже — по чьим именно уставам? И вот там всё было отстроено полностью, поскольку должно было противостоять нашему огню. Причём укрепления, что наши, что «вражеские», тщательно привязали к местности, как были бы построены настоящие позиции на настоящей войне.

Ну, и множество чучел в мешках с разной окраской, которые изображали и атакующие цепи, причём достаточно плотные и с расстоянием между цепями пятьдесят метров, и обороняющихся в разного рода укреплениях и укрытиях. Причём, как нам с гордостью было заявлено, чучел заготовлено с запасом, чтобы можно было выставлять нужную мишенную обстановку по запросу.

Дед впечатлился очень сильно, говорит, такой объём работы провернуть — это сильно, это мощно! И это он ещё не задался простым вопросом: где в начале лета столько соломы нашли? И второй вопрос, не связанный никак с полигоном и чучелами: где бы и как помыться и постираться? После того, как выкашляю полтора килограмма пыли.

Ответы на оба вопроса я получил почти одновременно. Оказалось, что в трёх с половиной километрах за «вражескими позициями» расположена широкая заболоченная равнина, десятки километров и в длину, и в ширину, и всё это заросло никому не нужными камышом и рогозом, которых хватит, чтобы наделать чучел, имитирующих армейский корпус, и это не удаляясь от берега. А питающие болото ручьи дают достаточно воды и для приготовления пищи, и для хозяйственных нужд, и для бани. Вот в баню нас всех и направили — по регламенту положено раз в неделю, а бойцы дивизиона мылись последний раз уже десять дней назад, что — непорядок. А его нужно устранить, что я всецело одобряю!

Бани были тоже «военно-полевые», располагались в блиндажах, так что каждая баня вмещала за раз не больше двенадцати человек, лучше — десять. Бань было три, то есть за один заход они могли пропустить от тридцати до тридцати шести человек. А в дивизионе было триста шестьдесят семь! Сотня, как я уже говорил, служила в автотранспортной роте. Артиллеристов больше двух сотен: двадцать четыре расчёта по восемь человек, плюс командиры полубатарей и батарей. Плюс штаб, плюс разного рода тыловые и вспомогательные подразделения. То есть — рассиживаться в своё удовольствие никак не получится. И заходов понадобится больше, чем может показаться: моются все по подразделениям, а, например, в нашей лаборатории всего восемь человек, считая со мной и начальником. Да ещё и начальник решил пойти со штабом, на что имел право, а я оказался назначен старшим по помывке. Зато нам не тесно было — правда, меня под конец захотели побить: я взялся рассказывать про то, какие сорта пива варит мой бровар и какие мы к нему делаем закуски. Согласен, раздразнил, ну, так не я эту тему начал, значит — сами виноваты. Кстати, стоит ли узнать, как вообще обстоит дело с винной порцией в нашем дивизионе, или ну его? Подумаю об этом.

Экспресс-помывка позволила избавиться от грязи на теле, сменный комплект формы — от пропылённых и пропотевших тряпок, хотя удовольствия от процесса получить не удалось. А уже на следующий день случилось первое боевое испытание, и оно оказало мощное впечатление даже на меня.

Для начала, правда, выяснилось, что мы всё сделали не так: и приехали слишком рано, и «программу пребывания» нарушили. Оказывается, по планам руководства, которые до нас донести не посчитали нужным, решив, что куда мы денемся, на выгрузку с поезда дивизион должен был потратить сутки, а мы уложились в несколько часов, поскольку всё имущество, кроме носимого, оставалось в кузовах грузовиков, так что ничего перекантовывать не пришлось. Так что нас ждали сегодня к вечеру, а мы приехали вчера в первой половине дня, поскольку не ночевали на станции, это помимо меньшего времени на выгрузку. В общем, обидели главу комиссии в чине целого генерал-лейтенанта, который без крайней необходимости ночевать, да и дневать тоже, предпочитал в более цивилизованных условиях — охотничьем домике какого-то своего не то родственника, не то знакомого. Да, наш подполковник далеко не самая крупная рыба в это пруду.