Аколит в крови по локоть (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Последний раз ел я чёрт знает когда, и желудок откровенно подводило от голода, но пришлось отказаться.

— Какой! Сейчас золотом нагружусь, не ходить же с ним по кабакам!

— Так не забирай пока! — фыркнул Кочан. — Срочность какая?

— Тут на углу обалденная харчевня! — поддакнул приятелю Кабан. — Пальчики оближешь!

Я тяжко вздохнул и заглянул в комнату Шалого.

— Могу чуть позже подойти?

— Сегодня хоть?

— Да, перекушу и вернусь.

— Тогда не проблема, — кивнул священник.

Я отлип от дверного косяка и поспешил вслед за парнями.

— Меня подождите! Я с вами!

Обедать мы засели в той самой «харчевне на углу», и я откровенно порадовался, что внял совету парней.

Пироги! Шаньги! Блины с мёдом! И лепёшки нормальные, а не кукурузные!

Красота!

Уплетал немудрёную снедь так, что за ушами трещало. И лишь после того, как заморил червяка, спросил:

— А Дарьян с Огничем где?

— Книжник в школу Багряных брызг умотал, а Конокрада Шалый в какое-то местное общество тайнознатцев отправил, — подсказал Кочан, развернулся на стуле и гаркнул: — Хозяин, пиво тащи!

— Меня не считай! — сразу предупредил я буфетчика и усмехнулся. — Эти двое о возвышении не забывают, а вы чего же?

Ёрш снисходительно фыркнул:

— А мы в школу возвращаемся! Шалый сказал, там проще всего способности развить будет.

— И они скидку хорошую дадут, — кивнул Вьюн. — Мы ж не с улицы к ним придём!

— А ещё Шалый велел не болтать, — как-то очень уж веско обронил Кочан. — Забыли уже?

— Да брось! — отмахнулся Ёрш.

— И ничего не брось!

Вьюн фыркнул.

— Ну и что нам с Боярином теперь делать, скажи?

— Ничего со мной делать не надо, — рассмеялся я. — У нас с Шалым свои дела, так что не хмурься, Кочан! Не хмурься!

Но после этого разговор как-то резко сошёл на нет, к тому же парни стали налегать на пиво, и я засобирался. Бросил на стол несколько медных монет, и Ёрш вздохнул.

— А за морем-то пиво лучше было!

— Так поищите, где заморский эль варят, — посоветовал я и отсалютовал всем разом. — Бывайте!

Прежде чем выйти на улицу, подошёл к стойке и спросил у буфетчика, далеко ли отсюда кабак «Жирный угорь». Думал, дядька начнёт уверять, будто не знает такого, или советовать держаться от сего сомнительного заведения подальше, но тот неопределённо махнул рукой куда-то себе за спину.

— По улице два квартала пройдёшь и сразу за углом будет.

— Понял. Благодарю.

Я покинул закусочную и первым делом заглянул в заранее примеченную лавку сапожника. Мастер оглядел мою обувку и взялся в пять минут её подлатать, всё это время я напряжённо раздумывал, стоит ли искать Неряху Озара или плюнуть и на него, и на Рыжулю, забрать у Шалого деньги и рвануть с Беляной из города незамедлительно, прямо сейчас.

Только не вариант, мне ж ещё новую метку на дух ставить!

— Сапоги развалятся скоро, — предупредил мастер. — Могу для новых мерку снять.

— Не нужно пока, — отказался я, расплатился и, покинув лавку, в задумчивости остановился на дощатом тротуаре.

Если прямо сейчас справлюсь о Рыжуле и Луке, то при некоторой удаче Неряха сможет что-нибудь о них разузнать уже завтрашним утром. И тогда либо махну рукой на своё обещание, либо уговорю Беляну ненадолго задержаться в Южноморске.

Я кивнул сам себе и зашагал в указанном буфетчиком направлении. Отыскать «Жирного угря» и в самом деле не составило никакого труда: два квартала по улице и за угол. А там — выставленные на попа бочки и пьяненькие мужички с кружками вокруг них. Пьют пиво, чистят сушёную рыбу, разговаривают. Не ухари и даже не жулики, обычные работяги.

В своей поношенной одёжке внимания я к себе не привлёк, зашёл в прокуренное помещение с липким от пролитого пива полом, двинулся прямиком к буфету. Попутно огляделся и среди немногочисленных посетителей сразу приметил лохматого и растрёпанного дядьку в обтрёпанном сюртуке с засаленными локтями — явно с чужого плеча. Пропитое лицо, заплывшие глазки, трясущиеся руки, пустой стол.

Кивнул на него буфетчику.

— Этого Неряхой кличут?

Мясистый мужик сложил на груди руки — бицепсы что твои окорока! — и буркнул:

— Что с того?

Говор здоровяка оказался чрезвычайно интересным, он в меня будто из картечницы словами выплюнул, получилось «чтостого». Я задумался на миг, а затем ответил в той же манере:

— Делоесть.

Буфетчик мотнул башкой.

— Он. Иди.

Дважды просить меня не пришлось, я подошёл к Неряхе, уселся напротив и сказал:

— Обух привет передаёт.

Мужичок едва с табурета не свалился, так резко назад дёрнулся.

— Тонея!

И этот будто из картечницы звуками пальнул, торопыга эдакий.

— Неряхой тебя кличут? — Я кивнул на буфетчика и уже с местным говорком выдал: — Онсказал.

Мужичок затравленно сглотнул.

— Озар я.

— Вот ты мне и нужен. Обух говорил, ты всех знаешь, и все знают тебя.

— Соврал!

Я спокойно продолжил:

— Мне человечка одного сыскать надо. Подсобишь?

Неряха враз переменился в лице и подался вперёд, навалился грудью на стол.

— Деньгичё?

У меня меж пальцев возникла золотая пятёрка.

— Тонеденьги! — презрительно фыркнул мой собеседник и повторил: — Деньгичё?

Я погнал монетку меж пальцев и в один момент она обернулась червонцем, а какое-то время спустя вновь возникла наравне с золотой десяткой.

— Деньги есть.

Неряха сглотнул.

— Нуженкто?

— В начале позапрошлой осени молодчик из Черноводска приплыл. Крепкий, тёртый, со шрамом на верхней губе. Лукой кличут. Заморским дурманом расторговаться приехал. Покупателя на весь товар искать стал или по мелочи барыжил — не скажу. При нём юнец шустрый лет пятнадцати мог крутиться и три девки было. Рыжая краля, девчонка лет десяти и совсем мелкая кроха. Знаешь таких?

Неряха медленно покачал головой, но сразу заявил:

— Плати, найду.

— Найдёшь — заплачу. — И я выставил перед собой указательный палец. — Не люблю делать людям больно. И не люблю, когда кто-то берёт у меня деньги, обещает и не делает. Узнаешь что — рассчитаюсь честь по чести. Нет? На нет и суда нет. Другие найдут. Но вперёд ни гроша не дам. Ты же не хочешь оказаться у меня в должниках?

Я бросил улыбаться и взглянул Неряхе в глаза, тот вновь едва с табурета не свалился. Как видно, вести дел с тайнознатцами ему прежде не доводилось. Ну или не общался ещё ни с кем со столь выразительно-кровавым аспектом.

— Возьмёшься?

— Яснодело! — кивнул мужичок. — Гдебудешь? Гдеискать?

— Ты не понял, — вновь улыбнулся я. — Меня искать не надо. Искать надо Луку, Хвата, Рыжулю, Мелкую и Плаксу.

Я дал самое подробное описание каждого из беглых обитателей Гнилого дома и предупредил:

— Завтра с утра сюда загляну.

— Замётано!

Дольше необходимого я задерживаться в кабаке не стал, покинул его и двинулся прочь, но не напрямик к пансиону, а по боковой улочке. Шагал с видом беспечным и скучающим, будто прогуливался от нечего делать. Даже бульварный листок у мальчишки-разносчика купил, не пожалел медяка. Оглянулся раз и другой — вроде никого. Тогда повернул за угол и почти сразу прислонился к стене, загородился раскрытой газетой.

Только нет — никто следом не поспешил, и никто не смутился, наткнувшись на меня на перекрёстке. Зато самого меня в изрядное смятение привело сообщение городского общества звездочётов о скором небесном приливе. Вспомнились уверения Беляны о том, что полноценным ритуалом очищения давнишнее окунание в купель счесть нельзя; я беззвучно чертыхнулся, свернул газету и поспешил в пансион.

Там проскочил мимо скучавших во дворе монахов, взбежал на второй этаж и постучал в нужную дверь. Открыл отец Шалый.

— Кто там? — крикнула из соседнего помещения Ласка.

— Лучезар пришёл! — отозвался священник.

Девица сразу выглянула к нам и спросила:

— А где Беляна?

— Прихорашивается, — пояснил я, и ученица школы Призрачных волков снова скрылась в смежной комнате.