Перекресток воронов - Сапковский Анджей

Дальше были высокий частокол и ворота с караулкой, где каждый прибывающий в Стурефорс обязан был отчитаться перед стражей о цели визита. Потом приходилось ждать разрешения на въезд. Как правило – очень долго.

От кордегардии дорога вела прямо в Aedificium, между двумя заборами, настолько высокими, чтобы даже с высоты седла невозможно было увидеть, что за ними находится. Знающим людям, однако же, было известно, что там стоят деревянные бараки, место отбывания наказания за легкие и средней тяжести преступления. Осужденные же за серьезные проступки сидели в каменных камерах главного здания. Здесь же размещались управление тюрьмы, казармы стражи и склады.

Суровое помещение, в которое его ввели, Геральту не понравилось. Не понравился ему подвешенный под потолком металлический крюк, назначение которого отгадать было нетрудно. А также то, что стул, на который ему велено было усесться, оказался привинченным к полу.

– Я жду, – поторопил Геральта Эстеван Трилло да Кунья. – Говори.

– Вы содержите здесь в заключении, – Геральт откашлялся, – Престона Хольта, ведьмака.

– То, кого мы здесь содержим, – сказал префект, когда стало ясно, что Геральт ничего больше не добавит, – это государственная тайна.

– Он находится под стражей за убийство чародея Артамона из Асгута.

– Это тоже государственная тайна.

– Хольт находится под стражей несправедливо. Он невиновен. Это не он убил чародея. Убил его я.

– Ты? В самом деле? А какой у тебя для этого будто бы имелся мотив?

– Артамон был автором того пасквиля, который в сто девяносто четвертом подстрекал толпу напасть на Каэр Морхен, нашу Цитадель…

– И это будто бы всё? Только поэтому?

– Он также планировал отравление Хольта. И убийство жриц из Эльсборга. Я должен был это предотвратить.

Эстеван Трилло да Кунья какое-то время молчал, постукивая пальцами о стоящую перед ним клепсидру [65]. Песок в клепсидре уже полностью высыпался вниз, но префект не переворачивал ее. Очевидно, ему не требовалось измерять, сколько времени прошло.

– Другими словами, – проговорил он наконец, – ты якобы убил человека за литературную деятельность и намерения. Поздравляю. Ты только что занял высокое место в моем личном списке идиотских мотивов. Но одновременно я должен буду огорчить тебя, молодой ведьмак по имени Геральт. Я тебе не верю. Твое признание не выглядит достоверным. Аудиенция окончена. Покинь Стурефорс.

– Я убил чародея. Могу это радикально доказать.

– Неужто? А радикально – это как?

– Могу точно описать, каким образом я его убил. Это должно было открыться во время вскрытия тела.

– Должно было, – согласно кивнул префект. – И в самом деле открылось.

– Я ударил его в гортань…

– В выступ гортани, известный медикам как promi-nentia laryngea, – прервав, закончил префект. – Но поскольку ты не хотел, чтобы он страдал, задыхаясь, то добил его ударом в шею, в сосцевидный отросток, что привело к разрыву позвоночной артерии. Так ведь?

Геральт умолк.

– Хольт подробно описал нам способ, которым он убил Артамона из Асгута, – бесстрастно продолжал префект. – А вскрытие трупа это подтвердило. А ты, ну что тут сказать, должен был знать, как убивает Хольт, ты знал его modus operandi. В достаточной степени для того, чтобы сейчас попытаться его спасти, принимая ответственность за преступление на себя. Грянем троекратное «ура» за достойное восхищения самопожертвование, мальчик, и доказательство преданности. Однако преданности ненужной. Твое признание, которое все равно не имеет силы доказательства, нам незачем не нужно, виновный у нас уже есть. Приговор оглашен, казнь состоится сегодня.

– Сегодня?

– Да, сегодня.

– Вы убьете невиновного!

– Не кричи. Престон Хольт, он же Рейндерт Призрак, сам сдался в руки властей. Добровольно и без принуждения признался в своей виновности. Или, точнее, в виновностях. Признался в убийстве Оттона Маргулиса, Кари Нурреда и Ремко Хвальбы, в чем, как тебе известно, я уже давно его подозревал. И признался также в убийстве Артамона из Асгута. Confessio est regina probationum, признание вины есть королева доказательств. Суд не мог иметь и не имел сомнений. Престон Хольт был осужден и приговорен, его ждет казнь. Закон и справедливость удовлетворены, больше нам ничего не нужно.

– Повторяю, это не Хольт убил Артамона, а я. Признаюсь. Значит, конфесио есть вагина и так далее. Арестуй меня и выпусти Хольта.

Эстеван Трилло да Кунья в молчании смотрел на него. Довольно долго.

– Закону, – сказал он наконец, – а точнее, генеральному инстигатору королевства Каэдвен и чародеям из Бан Арда нужна казнь настоящего ведьмака. Мастера, а не подмастерья. Одного приговора и одной казни будет вполне достаточно. Закон не кровожаден. И я тоже. После казни Хольта буду считать, что справедливость восстановлена…

– Тоже мне справедливость.

– Перестань. Прими к сведению и осознай, что Хольта ты не спасешь, даже если будешь тут рвать на себе одежды и выть на луну. Я тебе все это изложил еще тогда, в октябре прошлого года, при нашей первой встрече. Хольт предал себя в руки правосудия. Машина двинулась и втянула его в жернова, а выход из них только на эшафот. Это неотвратимо и неизбежно. И произойдет буквально через несколько минут. В Стурефорс уже прибыли гости, те, кто пожелал присутствовать при казни. Те, которым эта казнь была нужна.

Геральт молчал, стиснув зубы.

– Ты же, – продолжил префект, – можешь идти с миром. Я бы, однако, не советовал в дальнейшем громко и широко признаваться и рассказывать о своих якобы поступках. Ибо это может привести к печальным…

– Я хочу, – резко перебил его Геральт, – увидеться с Хольтом.

– Хорошо, – ответил Эстеван Трилло да Кунья. Невероятно удивив этим Геральта.

Престон Хольт выглядел не лучшим образом. Белые волосы падали ему на лоб и глаза неопрятной гривой. Нездоровая бледность, впавшие щеки и заострившиеся скулы дополняли образ. Ко всему этому его левая щека вместе с глазницей несли след огромного, но старого и уже пожелтевшего синяка.

– Местная традиция, – бесстрастно сказал Эстеван Трилло да Кунья, заметив злобный взгляд Геральта. – Ничего личного.

– Ничего личного, – подтвердил, усаживаясь на скамейку, Хольт. – Просто по морде дали. Такая традиция.

– Оставляю вас. – Префект наконец перевернул клепсидру на столе. – Ненадолго. Верю, что ни одному из вас не придет в голову ничего глупого. Предупреждаю, вы находитесь под стражей.

Хольт проводил выходящего взглядом. Потом перевел взгляд помутневших глаз на Геральта.

– Представь себе, – вздохнул он, – что я потребовал положенный мне последний ужин смертника. А они говорят, что есть только перловка с подливой. Я им – вчера же была перловка с подливой. А они – и завтра будет. Бюджетные сокращения. Вот же…

– Хольт, – резко прервал его Геральт. – Они тут собираются лишить тебя жизни.

– Знаю, знаю, – махнул рукой старый ведьмак. – В конце концов, я присутствовал, когда судья надел черную шапочку и объявил мне приговор.

Они молчали, глядя на песок в клепсидре.

– Я тебя поумнее считал, – сказал наконец Хольт. – Думал, что ты повзрослел. А ты, как оказалось, все еще наивный сопляк. И простофиля. За каким чертом ты сюда приехал, а?

Геральт пожал плечами.

– Я догадываюсь, за каким.

Геральт снова пожал плечами.

– Я, – заговорил снова Хольт, – в отличие от тебя, знал, что делаю, и понимал все последствия. Я действовал по плану. В этот план не входило твое жалкое, лишенное смысла и цели, вмешательство.

– Я хотел тебя спасти…

– А я хотел спасти тебя, – сварливо ответил Хольт. – Но я это первый придумал и подражатели мне не нужны. А тут ты появляешься и хочешь все испортить.

– Прошу прощения, – сказал Геральт. – Более не повторится.

Оба одновременно заржали. Что мало соответствовало обстоятельствам.