Перекресток воронов - Сапковский Анджей

– Да Кунья, – вытер слезу Хольт, – имеет к тебе претензии? Кроме твоего дурацкого признания? Тебя отсюда выпустят?

– Думаю, что да. В мое признание префект не поверил.

– Я бы не был в этом так уверен. Ну, официально виновный у них уже есть, и приговор вынесен, задний ход уже не дашь. Если бы сейчас пришлось объявлять виновным другого, то они скомпрометировали бы себя абсолютно. Все они. Все действующие лица. Да Кунья, служба королевского инстигатора, но прежде всего…

– Чародеи из Бан Арда?

– Начинаешь соображать.

Они еще немного помолчали.

– Хольт?

– Да?

– Почему… Почему ты признался? Почему взял на себя…

– Один человек, – перебил его Престон Хольт, – как-то нашел в лесу гнездо шершней в старом трухлявом стволе. Он подошел поближе и несколько раз сильно пнул этот ствол. Потом его спросили, зачем он это сделал? А он в ответ…

– Ну?

– Что на тот момент это показалось ему прекрасной идеей. Геральт, песок в клепсидре вот-вот закончится. Послушай: оба моих меча и медальон у Вороноффа. Пусть они вернутся в Каэр Морхен. Остальное, в том числе Рокамору, конфисковали. Будешь на казни?

– Да.

В отличие от обычных городских эшафотов, эшафот во дворе тюрьмы Стурефорс был совсем крохотным. Ясное дело, помостам для городских казней нужен был солидный размер, чтобы вместить в себя целый арсенал приспособлений и машин, необходимых для порой очень креативного и разнообразного причинения страданий и смерти. На эшафоте в Стурефорсе креативностью и не пахло – всего лишь один массивный столб посередине. Ну и, конечно, городские помосты должны были быть высокими, чтобы обеспечивать хороший обзор заполняющим рынок зевакам. Эшафот же в Стурефорсе был низким, а немногочисленные наблюдатели могли любоваться казнью сверху, с галереи, окружающей внутренний дворик.

На галерее, как заметил Геральт, было от силы с дюжину зрителей. В глаза бросался седобородый старец в богатом одеянии, окруженный более молодыми и значительно лучше выглядящими мужчинами, равно как и ослепительной красоты женщинами. Надо полагать, это были чародеи и чародейки, прибывшие, чтобы стать свидетелями казни убийцы их собрата. Еще там была женщина, сгорбленная старуха в черном платье и обтягивающем, усеянном жемчугом эскофионе [66], с полностью закрытым плотной темной вуалью лицом. Женщину поддерживал, подав ей руку, крепкий верзила. Этого верзилу Геральт уже однажды видел. Сейчас он не носил ни доспеха-бригантины, ни перевязи с оружием, одет был в простой серый костюм слуги или камердинера. Но Геральт узнал его все равно. По деформированному носу.

На эшафоте, опершись о столб, ждал палач в кожаной маске.

Четверо служителей вывели Хольта во двор. Старый ведьмак шел спокойно, со спокойным выражением лица. Перед самым эшафотом служители попытались схватить его за плечи, но он стряхнул с себя их руки и взошел на помост сам. Он встал, обернулся к галерее и поднял голову. Казалось, что сейчас что-то скажет. Не зря казалось.

– Сожалею, – громко сказал Хольт.

Палач без слов указал на прикрепленное к столбу сиденье. Хольт без промедления уселся, вытянул назад руки, чтобы их связали. Палач укрепил у него на шее железный обруч, соединенный с завинчивающимся штырем. Положил ладони на рукояти винта позади столба. Поднял голову, в ожидании взглянул на префекта. Эстеван Трилло да Кунья дал знак рукой.

Палач крутанул рукоять винта. Хольт захрипел. Старуха в эскофионе заскрипела.

Палач завернул винт еще раз. И еще раз. И это был конец. Старуха снова заскрипела. Лишь сейчас Геральт понял, что это был не скрип, а смех.

– Ну вот и все, – сказал Эстеван Трилло да Кунья, постукивая пальцами по клепсидре на столе. – Драма окончена. Всем актерам пора сойти со сцены. В том числе и тебе, ведьмак. Вне зависимости от роли, которую ты сыграл.

– Я не задерживаю тебя, ты можешь без помех покинуть Стурефорс, – продолжил он. – Проходящая тут рядом дорога ведет на юг, и ты отправишься именно в этом направлении. Далеко. До самой реки Понтар. Мир велик, ведьмак. На Понтаре лежит Редания, за Понтаром Аэдирн и Темерия. На западе, у океана, стоят Новиград, Цидарис, Вердэн, много королевств, не счесть селений, разные живописные места. Тебе там понравится, я уверен.

Геральт молчал.

– Тебе там понравится, – повторил префект. – А если даже и нет, в нашу державу так или иначе ты не вернешься. Я бы хотел, чтобы это стало абсолютно ясно, без каких-то возможных недоговоренностей. Я не хотел бы тебя больше никогда здесь видеть, Геральт. И не хотел бы больше никогда о тебе слышать. Ты меня понял?

Геральт кивнул в знак того, что понял.

– Прежде чем мы окончательно и навсегда попрощаемся, – сказал префект, – есть еще одно, последнее дело…

– Кто была та дама в черном? – прервал его Геральт. – Та, что в вуали? Та, которую так развеселила смерть Хольта?

– Не в моей компетенции снабжать тебя информацией, – поморщился префект. – Но так и быть. Это вдовствующая маркиза Цервия Эррада Граффьякане. А радовалась она мести, ибо Артамон из Асгута был ее любовником. Они были вместе больше шестидесяти лет. До самой смерти чародея.

– Взаправду? Артамон и эта старуха? Сколько ж ей может быть лет?

– Восемьдесят два. Тебя удивляет, как романтические чувства могут продержаться столь долго?

– Удивляет. Но не в этом дело. Тот тип с кривым носом, что сопровождал ее, переодетый слугой. Тебя должно заинтересовать, как префекта по безопасности, что именно ему чародей поручил убийство сестер из храма в Эльсборге. Ему и женщине по имени…

– Мерицель, – закончил за него префект. – Знаю.

– Но сестры до сих пор в опасности…

– Это уже не твое дело, ведьмак, – резко оборвал его префект. – Ты уезжаешь, и никогда сюда не вернешься, вопросы безопасности королевства Каэдвен никак уже тебя не касаются. Вернемся, однако же, к тому последнему делу, о котором я говорил. Ты слушаешь меня?

– Внимательно.

– Так вот, чародеи из Бан Арда потребовали труп Хольта. Для вскрытия, для своих исследований и экспериментов. Я не мог им отказать. Но…

Геральт вопросительно поднял брови.

– Повозка с телом Хольта, – префект взглянул на потолок, – завтра прямо с рассвета будет стоять за воротами тюрьмы и ждать людей из Бан Арда. Какое-то время – ба, довольно даже длительное время! – эта повозка будет совершенно без присмотра. Может так случиться, что кто-то эту повозку себе присвоит, такие вещи случаются. Магам из Бан Арда такого объяснения должно хватить. Я бы даже сказал – им придется это объяснение принять.

Геральт без слов поклонился.

– Префект…

– Слушаю тебя.

– Несмотря ни на что… Мне постоянно кажется, что ты более доброжелателен ко мне, чем враждебен. Несколько меня это…

– Удивляет? – Эстеван Трилло да Кунья чуть усмехнулся. – Что ж, я планировал это утаить, но, может, и лучше будет, если ты, отправляясь в дальнюю дорогу, поймешь, какую пользу приносят оказанные кому-то когда-то услуги. Говорят, что содеянное добро возвращается тем же самым. Магистр Враи Наттеравн недавно лечила мою дочь. И сказала мне пару слов. Бывай, ведьмак. Удачи тебе на пути.

Строго говоря, клепсидрой называются водные часы, но автор использует здесь это слово в значении «настольные песочные».

Глава восемнадцатая

Местом последнего пристанища Престона Хольта стала опушка леса над неглубоким оврагом, под большим раскидистым тисом с потрескавшейся корой. Не столь уж далеко от тюрьмы, у ворот которой, как и обещал префект, утром ждала повозка с завернутым в полотно телом. Геральт тянул повозку несколько часов, как сумел долго, пока окончательно не выбился из сил. Плотва не могла ему помочь, поскольку, будучи верховой лошадью, ни за что на свете не позволила бы себя запрячь ни в какой экипаж. Так что Хольта пришлось похоронить под тисом, в первом же месте, которое показалось Геральту подходящим.