Башни Латераны 3 (СИ) - Хонихоев Виталий

А уж узнай Инквизиторы что он некромант — так сразу костер. Хорошо, не сразу, после дознания. Как там Сестра Бенедикта пошутила? Люди на пыточном станке о многом говорят, да?

— Ладно. — он поднимает с земли чей-то расстегнутый боевой пояс. Теперь — кольчугу и копье. Шлем. Как говорил один старый сержант «если дело начнет оборачиваться туго, то таких на земле навалом будет валяться».

Он сжал копье, оглядываясь по сторонам. Непривычно. За последний год он практически сросся с короткими клинками — с длинным ножом, с кинжалом, на худой конец мог орудовать коротким «крысодером» с тяжелой рукоятью и тройной выточкой в лезвии, но не копьем. Копье — это даже не городская стража, те с алебардами в рост человека ходили. Копье, вернее длинная пика — это оружие тяжелой пехоты, это для поля битвы, но не для «работы» в тесных городских переулках.

Очень-очень давно Бринк Кожан учил его работать в сомкнутом строю пехоты, с тех пор немало воды утекло, с тех пор он в руках копья не держал, но говорят, что руки такое не забывают. Надо бить всем телом, посылая копье вперед, держаться за спиной у щитовиков, не высовываться вперед и стараться попасть в средоточие узла демона.

— Стой! — голос за спиной. Сестра Бенедикта. Ну чего ей еще? Он оборачивается.

— Lux Aeterna vobiscum, — благословляет она его взмахом руки, и он чувствует, как прибавляется сил и раздвигается грудная клетка.

— И с духом твоим… — отзывается он, осеняя себя знаком Триады — лоб, уста, сердце. Знала бы она, кого благословляет… и что он тут делает? Проклятые пятьдесят золотых, чертов Альвизе, который поманил легким заработком, чертова Беатриче, которая… которая просто Беатриче!

Он поворачивается и вливается в ряды пехотинцев, в отличие от них на нем нет кирасы, нет наручей и наплечников, слишком долго возиться с застежками… на нем стеганка и кольчуга сверху, шлем на голове. Из брони — все. На поясе — капитанский боевой молот, в руках — копье. Придется отработать свое чудесное спасение от смерти в Стеклянной Пустоши, думает он, опуская древко копья поверх плеч впереди стоящих, придется поработать…

— Барра! — подхватывает он клич стоящих рядом и впереди солдат, наваливаясь на копье, пронзая очередного демона и зная, что рана скоро заживет, но все равно… все равно…

— Углы держать! — кричит лейтенант, который заменил Вернера в строю: — смена в строю! Назад! Два-два-шаг!

Перед ним отступил уставший щитоносец, и на его место шагнул другой. Лео подался вперёд вместе со строем, поймал «узел» — место, где сходились сшитые тела, — и ударил. Не одним плечом — всем корпусом, как учил Бринк Кожан. Удар вошёл вязко, словно в мокрое дерево.

— Барра! — клич лейтенанта.

— Барра! — подхватил он, выдирая копьё.

Демон отшатнулся, и тут же с фланга другая тварь ударила в угол каре. Щиты звякнули, кто-то выругался, древки заскользили в потных ладонях; капля чёрной крови прожгла рукав щитоносцу — тот взвыл, но не опустил щит.

— Углы! Углы держать! — надрывается лейтенант: — Еще разок! Барра!

Лео сменил хват, повинуясь команде снова сунул его вперед. Слева солдат повалился — демон дёрнул его за край щита. Лео успел ухватить парня за ремни на спине и рванул назад, возвращая его в строй. Плечо обожгло болью, но он удержал.

— Держись. — сказал он. Промелькнула мысль о том, что если бы кто ему еще сутки назад сказал что он будет спасать Инквизитора, держа один с ним строй — он бы нипочем не поверил.

Сверху вспыхнул золотистый свет — Бенедикта с Кларой все еще работали. Тварь на секунду выгнулась, рты завыли разными голосами, но уже через миг она опять навалилась.

— Барра! — кричал лейтенант: — или вы хотите жить вечно, обезьяны⁈

Глава 20

Тяжелая пехота Вернера сражалась с упрямством обреченных. Сам капитан уже испустил дух, на руках у Бенедикты, ранение оказалось тяжелее чем казалось… впрочем Лео об этом сейчас не думал. В свое время тяжелая пехота смогла доказать на полях сражений что она может противостоять даже таранному удару рыцарской конницы. Даже огню магов, стоящих на хорошей позиции. Чему угодно. Но только при одном условии, при условии, что гребаная пехтура удержит строй. Строй — это жизнь. Пока они стоят в строю — они могут победить, могут выжить. Но как только строй развалится — все. Так что Лео сейчас не думал о капитане Вернере или Сестре Бенедикте. Не думал ни о чем. Он был занят другим. Навалиться на копье. Выдернуть его назад, не создавая слабину в строе. Два-два шаг, сделать два шага назад, чувствуя товарищей слева, справа и спереди как единый организм.

За то время, что прошло после побега из Вардосы Лео Штилл научился полагаться в бою только на себя самого. Когда-то, давным-давно, когда мир казался таким большим и чудесным местом, когда он был просто сыном корабельного плотника, которому повезло попасть в Академию по так называемой королевской квоте — его учили биться в строю. Учил Курт Ронингер, командир роты наемников, так называемых «Черных Пик». Учил Бринк Кожан, чертов ублюдок обожающий делать больно.

Но с тех пор утекло немало воды и Лео привык полагаться только на себя. В темных переулках Тарга можно было надеяться только на себя и свой клинок.

— Барра! — кричит он вместе со всеми, наваливаясь на копье. Копье стало скользким в руках, приходилось сжимать древко сильней, он искренне надеялся, что это пот. Надо было надеть перчатки, запоздало пожалел он, их же на земле куча валялось… но одно дело надеть шлем и кольчугу павшего, взять у него копье… и совсем другое — еще теплые перчатки. Тогда он то ли забыл, то ли не решился… а сейчас перчатки ему бы пригодились.

Гребаная пехтура. Слева, справа, впереди — люди. На самом деле у тебя не так много свободы, все что ты можешь — это навалиться вместе со всеми, сделать выпад на длину своих рук, почувствовать врага через древко. Никакого маневра, ни вправо, ни влево, если ты увидишь свою смерть прямо перед собой, то не сможешь отступить. В полноценной роте пикинеров строй был минимум пять человек в глубину, первыми стояли щитоносцы, вторая шеренга — рубаки с двуручными мечами, топорами на длинных ручках и алебардами с крюками, за ними — три шеренги с трехметровыми пиками. И перед ними можно было еще вкопать деревянные колья — если ожидалась кавалерийская атака.

Пять шеренг в глубину… если в жарком бою кого-то убивали в центре строя, то бедняга порой так и оставался стоять, поддерживаемый товарищами со всех сторон.

— Барра! — еще один удар, пот застилает глаза, он непривычен к такой нагрузке, к такому бою… все что ему нужно сейчас — это не упустить момент. Тот самый момент, когда нужно будет подать волевой импульс в татуировку на животе, спасибо магистру Шварц, она настояла на портативном круге. Некроманту не нужны магические круги в три метра и подготовка на чтение заклинания… это даже и не заклинание, если так смотреть, а скорее — обращение к павшим. Затраты маны смехотворны по сравнению с боевыми магами и заклинаниями, бьющими по площади, выжигающими проходы в рядах противника и разрушающими стены и башни замков при осаде… но даже так его ресурсов хватит только на один раз.

Один раз поднять мертвых и не более. У него нет даже Первого Круга, его запас мал, у него всего один шанс. Подождать пока не падут четыре пятых отряда. Пока не останется одна пятая. Каждый павший на короткое время будет более эффективен чем живой. До тех пор, пока не выжжет себя изнутри окончательно он не устанет, не отступится, не испугается. Представьте себе воина, который вдруг перестает испытывать усталость и для которого нет будущего. Как бы ты сражался, зная, что уже умер? Говорят, что лучшие наемники из Гельвеции так и сражаются — считая себя уже мертвыми. Они никогда не сдаются в плен, при захвате Альберио в свое время одна сотня таких наемников стояла против десяти тысяч нападавших, и никто не дрогнул и не сдался в плен. Они стояли целый день, дав возможность Патриарху бежать из Альберио. Все до единого полегли в том бою.