Волчья ягода (СИ) - Началова Екатерина

Улыбнувшись, Таор приоткрыл глаза. В густеющем вечере они мерцали таинственным желто-оранжевым светом — луна бывает такой, когда стоит низко, у самого горизонта. А волчьи глаза — сразу как две луны. Завораживающие, гипнотические, остро пробуждающие внутри неведомую тягу, и, как будто, зов...

— Аса, Аса... Волчья ты ягода, — прошептал, оглушая меня такой странной пронзительностью, что послевкусие от его слов эхом прокатилось по телу, опять ускоряя пульс, и оседая где-то в животе.

«Волчья... Значит — твоя?» — этого я не спросила, оставив вопрос лежать на языке. Кажется, Таор коснулся его, когда опять потянулся к губам. Он стянул свою рубаху, потянул и мою; задрав, снял ее вместе с бельем, совершенно обнажая грудь.

Ахнув, я машинально прикрылась, испуганно оглянувшись на темный лес, в котором уже затаился плотный ночной сумрак.

— Не бойся, — произнес на ухо Таор, заметив смущение. — Я все слышу. Никто не подойдёт, не увидит. Здесь только мы.

Он наклонился, целуя мне руки и заставляя убрать их.

— Дай подержу... — он накрыл ладонями полушария грудей, успевая прихватывать их губами. — Не прячь. Это моя компенсация... За все страдания.

Лицо Волка при этом откровенно светилось удовольствием.

Сумрак ласково коснулся кожи по-летнему теплой прохладой. Горячие мужские руки обняли спину. Я откинула голову назад, чувствуя себя бесстыдной, сильной, счастливой... Проявляющиеся звезды помигивали над сизыми мазками облаков еще светлого неба.

— То есть сейчас ты ощущаешь страдание? — уточнила, потому что совершенно точно ощущала чье-то крайне приподнятое настроение.

— Огромное... — подтвердил Таор, расстегивая одной рукой пояс штанов.

— Бедный, бедный Волк... — шепнула, опять наклоняясь над его губами.

Река продолжала шуметь, а сверчки, специально для нас, запели громче. Крыльцо чуть поскрипывало, и мне казалось, что мы плывем в лодке по реке, томительно-медленно качаясь на волнах. Глядя в светящиеся янтарные глаза, я погрузилась в их тягучую смолу с головой, и, наконец, утонула, всей душой желая остаться в сладком плену навсегда. Руки Таора гуляли по коже, купая меня в грешно-сладком меду удовольствия. Кажется, он тоже не спешил заканчивать день. Мы растянули его до глубокой ночи — самой медовой ночи в моей жизни.

Глава 26. Познавательный интерес

Уже смеркалось, когда дверь в лавку травницы приоткрылась, и внутрь друг за другом уверенно вошли двое мужчин в длинных походных плащах. В темном пространстве, похожем на чулан, посетители осторожно оглядывались по сторонам, осматривая очертания висящие на стенах пучков трав, да ряды таинственных бутылок. За прилавком оказалось пусто.

— Хозяйка? Травница? Есть кто? — подал голос один из вошедших, приятным тенором нарушая тишину вечера.

Зов застал Аглу около кровати. Она сидела на коленях, сжимая сухие руки в кулачки, и мерно покачивалась. Дрожащий от сквозняка огонек единственной свечи освещал усталое женское лицо с глубокими морщинами по обеим сторонам рта. Травница молилась. В последнее время она делала это все чаще.

«Дай мне сил. Дай мне сил. Помоги моей Асочке. Защити ее. Защити нас. Дай сил, дай дожить...» — зажмурившись до цветных пятен в глазах, Агла повторяла одно и то же долго. Услышав незнакомый голос, остановилась, замерла, поспешно поднялась, вдела ноги в расшитые домашние тапочки, подхватила свечу и направилась к двери.

— Иду-иду! — в свои шестьдесят с лишним Агла ходила легко, не шаркая. Торопливо пройдя в лавку, травница оторопела, глаза в глаза встретившись с узкими вертикальными зрачками, которыми обладали только великородные из рода Змей. То, что зрение не обмануло, подтверждала пряжка на плаще в форме змеи.

Обладатель приятного голоса тут же снял капюшон, проявляя доброжелательное, уже зрелое лицо со светлыми волосами и узким точеным подбородком. Второй молчал, держась за плечом спутника.

— Чем могу помочь, бэры? — испугавшись, Агла спрятала глаза, уставившись в пол. Визит великородных для скромной сельской травницы стал сродни приходу внезапной зимы посредине лета. Она невольно прижала ладонь к сжавшемуся сердцу, которое в последние недели подводило — возраст и волнения сказывались. Агла старалась не думать о самом страшном, но и не думать не могла. Думала. Сердце в ответ щемило до боли.

— Просим прощения, что побеспокоили вас в поздний час, сударыня... Агла? — очень вежливо спросил незнакомец.

— Да, это я, — беспокоясь подтвердила Агла, машинально подтягивая рукава до запястий и испуганно комкая фартук.

Гость понимающе проследил за ее руками.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, наш визит не носит ровным счетом никакого значения, кроме познавательного. Я — Исмор, это — мой друг Верис, мы, как вы можете заметить, из рода Змей.

Они оба слегка поклонились.

— Простите, что перейду сразу к делу: время позднее и мне не хотелось бы вас задерживать. Мы интересуемся так называемой синей хворью... Сегодня имели удовольствие посетить местную управу, многоуважаемая Агла... — продолжил Исмор ни на секунду не меняя вежливого тона, и выражая всей своей фигурой почтительное уважение нестандартное для великородного. — Ваш глава... Митрин, если мне не изменяет память. Он сказал, что болезнь успешно лечится, и уверил нас, что этому жители обязаны лишь вам. Это так?

Светлая бровь мужчины вопросительно приподнялась.

— Да, кое-что удалось... — испытывая некоторое облегчение, что дело гостей не связано с Асой, за которую она переживала, Агла чуть улыбнулась. Но малую толику гордости в ее лице великородный заметить успел, и сам в ответ заулыбался. Только улыбался он не одними губами, как Агла, а широко, показывая ровные, как на подбор, зубы.

— Не надо скромничать, сударыня. Скромность к прибыли не ведет. По словам бэра Митрина у вас есть рецепт работающего отвара? — дождавшись, когда Агла кивнет, великородный уважительно продолжил. — Не будете ли вы так любезны — если это, конечно, не секрет — поделиться рецептом? Наше любопытство не праздное: мы с Верисом имеем отношение к изготовлению различных снадобей, нам будет весьма полезно узнать о вашем опыте... Если вас не затруднит.

Не переставая говорить, мужчина аккуратно протянул руку, затянутую в черную перчатку, и опустил на прилавок пару золотых. Глянув на блеснувшие монеты, Агла испугалась, на секунду задохнулась и торопливо замотала головой.

— Нет-нет, бэры, что вы! Денег не нужно. Рецепт я вам скажу и так, он простой: на одного человека готовится отвар из корня эускариота... Как обычно.

— Так-так, — Исмор со всем вниманием слушал, не забирая деньги.

— В отвар я добавляю... настойку из ягод девятисила. Тридцать капель в уже остывший отвар. Жар спадает.

— Неужели? — мужчина внимательно слушал. — Так просто? Может есть еще что-то? Особенные слова? Секретный ингредиент?

— Нет-нет, — Агла поспешно пожала плечами. — Мне скрывать нечего. Рецепт — не секрет, а благо. Как правило, уже на следующий день больные идут на поправку.

Гость восхищенно улыбнулся.

— Как же вы смогли додуматься до такого? — он спохватился. — Я невежлив, простите...

Агла усмехнулась.

— Что ж, хороший вопрос. Я действительно всего лишь травница, рецепт придумали до меня. Из поколения в поколение передавался, я лишь отыскала его в старых записях.

— О. Приятно встретить грамотного человека! И даже больше — целое поколение! Представляю, какую гордость вы испытываете, передавая его другим травницам, лекарям...

— Ну что вы... До вас меня никто не посещал.

— Но преемницу-то вы обучили? — Исмор любопытно округлил светлые глаза. — Может быть, дочь? В управе сказали, что вы работаете с дочерью. Работающий рецепт излечения нельзя утратить, сударыня, никак нельзя.

Под настойчивым взглядом мужчины, Агла медленно кивнула.

— Конечно... Дочь обучила.

— Прекрасно! Еще одна причина для гордости. Однако, повезло же жителям вашего села! — искренне восхитился мужчина — Единственная травница в округе и нашла рецепт! А вот нашему роду, почтенная Агла, повезло меньше.