Возвращение Безумного Бога 14 (СИ) - "Архимаг"

— Айси, постарайся не слишком сильно расходовать силу, — попросил я, — Все таки ты должна к ней привыкнуть.

— Эстро, всё в порядке, — она с улыбкой оглянулась, — Я словно заново родилась. Благодаря тебе.

— Да, но… все же будь осторожна.

— Хорошо, — с улыбкой произнесла она.

Мы поднялись на первый этаж. В холле нас уже ждали Никталия (успевшая переодеться в какое-то легкомысленное шелковое платье, явно позаимствованное у Насти — интересно, она спросила разрешения?), Настя, Эмми и Пугливка. Они с любопытством и легкой опаской смотрели на Айсштиль. Перемены в ней были слишком очевидны, чтобы их не заметить.

— Ого! Айси, ты прямо светишься! — восхищенно протянула Никталия, делая шаг навстречу, — Что, Эстро тебе там не только Бездну вычистил, но и апгрейд до премиум-версии установил? Сияешь ярче диско-шара на божественной вечеринке!

Айсштиль улыбнулась — снова той самой, новой, теплой улыбкой, от которой у Никталии даже брови поползли вверх от удивления.

— Чувствую себя превосходно, Никталия. Словно… проснулась после очень-очень долгой и холодной зи…

Она оборвала фразу на полуслове. И застыла. Словно ледяная статуя.

— Айси? — я обеспокоенно шагнул к ней, — Все в порядке?

— Д-да… — она отмерла, удивленно глянув на меня, — Я-я… простите. Мне на секунду почудилось, словно…

И тут… началось. Сначала едва заметно. Стекла в огромных окнах холла, выходящих в залитый солнцем сад, вдруг подернулись тончайшей паутинкой изморози. По блестящему паркету пробежали легкие серебристые узоры инея, словно невидимый художник рисовал морозные цветы. В теплом воздухе холла повеяло резким, бодрящим холодком, как будто кто-то открыл дверь в морозильную камеру.

— Ух ты! Кристина Валерьевна решила включить кондиционер на полную? — удивилась Эмми, инстинктивно потирая плечи, — А я думала, у нас тут и так прохладно из-за ледяных замашек некоторых богинь…

Но холод не просто повеял — он начал стремительно нарастать. Предметы в холле стали покрываться инеем буквально на глазах — антикварные вазы с цветами (бедные розы!), картины старых мастеров на стенах, даже тяжелые бархатные портьеры на окнах заиндевели, хрустнув при легком сквозняке.

Никталия взяла со столика станка с оранжевым соком, собираясь сделать глоток. Она поднесла его к губам… и бокал мгновенно замерз. Прозрачное стекло покрылось толстым слоем льда, а сок внутри превратился в оранжевую ледышку с торчащей соломинкой.

— Эй! — возмущенно взвизгнула она, пытаясь отогреть бокал руками, но тот только покрылся еще более толстой ледяной коркой, неприятно холодя пальцы, — Мой свежевыжатый апельсиновый фреш! С мякотью! Айси, это твои штучки⁈ Прекрати немедленно! Это уже не смешно! Я пить хочу!

Но Айсштиль не шутила. Она стояла посреди холла, и ее лицо вдруг стало растерянным и испуганным. Она смотрела на свои руки, с которых теперь сыпались не просто блестки инея, а вполне ощутимые мелкие снежинки.

— Я… я не контролирую… — прошептала она, и ее голос дрогнул, теряя недавнюю мелодичность, — Сила… ее слишком много… Она… она рвется наружу… Как… как вода сквозь треснувший лед…

Ее фигура замерцала, стала полупрозрачной, нестабильной, словно сотканной из яростного снежного вихря. Ее тонкие снежные волосы исчезли первыми, растворившись в воздухе, как дым. Затем ее сияющая кожа начала покрываться сетью тонких трещин, похожих на трещины на замерзшем стекле. Они расползались все быстрее, грозя разрушить ее форму.

— Айси! — я шагнул к ней, инстинктивно протягивая руку, но Карнакс рывком остановил меня, выставив вперед свой меч Закат.

— Не подходи, Эстро! — прорычал он, его золотой глаз бешено вращался, сканируя ауру Айсштиль, — Энергия нестабильна! Она зашкаливает! Это может быть опасно! Она… она теряет форму!

Я оттолкнул его, и шагнул к Айси, быстро проверяя её духовные потоки и ауру. Айсштиль посмотрела на меня полными ужаса глазами. Ее зрачки расширились, а радужка начала терять цвет, становясь мутно-белой.

— Эстро… я… распадаюсь… — ее голос стал тихим, далеким, как эхо в ледяной пещере. Он доносился словно из другого измерения, — Бездна… она была не только ядом… она была… клеем… Цементом, который держал мою расколотую душу… А теперь… силы слишком много… она… разрывает… меня изнутри…

Ее тело, ее прекрасная, только что восстановленная форма, начало рассыпаться. Не кровь, не плоть — она превращалась в мириады крошечных, ослепительно сверкающих ледяных кристаллов, похожих на алмазную пыль. Они закружились на том месте, где она только что стояла, поднимаясь к потолку все более быстрым, яростным снежным вихрем.

— Айси! Держись! — кричал я, пытаясь перекричать вой ледяной бури, разразившейся прямо в холле. Мои руки сами собой складывали поддерживающие печати, одну за другой, — Сосредоточься! Найди свой центр! Свой якорь! Представь себе что-то… что-то теплое! Стабильное! Сдерживай силу! Борись!

«Я… пытаюсь… Эстро… но… так больно…» — ее голос прозвучал у меня в голове, как последний, затухающий кристальный звон, — «Прости… меня…»

Вихрь из ледяных кристаллов вспыхнул в последний раз нестерпимым, слепящим голубым светом, заставив нас всех зажмуриться. А потом… исчез. Просто растворился в воздухе, оставив после себя лишь звенящую, мертвую тишину, пронизывающий холод, запах озона и медленно оседающие на пол и мебель миллиарды крошечных, сверкающих блесток инея.

Глава 25

«БОЛЬНО»

Мы замерли, глядя на пустое место в центре холла. Никталия прижала руки ко рту, ее глаза были огромными от ужаса и неверия. Эмми снова плакала, прижавшись к Насте, чье лицо выглядело непривычно бледным. Пугливка тихо скулила, зарывшись лицом в пушистый хвост. Бог войны стоял неподвижно, его кулаки были сжаты так, что побелели костяшки, а лицо было мрачнее тучи.

Я же… я почувствовал, как ледяной холод, не имеющий ничего общего с магией Айси, сковал мое сердце. Она исчезла. Рассыпалась. Растворилась на моих глазах.

Но как? Я же все рассчитал… не может этого быть!

Я бросился к окну, с силой отдернув заиндевевшую портьеру. То, что я увидел, заставило кровь застыть в жилах. За окном… бушевала зима. На Синегорье обрушилась настоящая снежная буря. Ветер выл, завывал так, что дрожали стекла, занося дома и улицы сугробами по колено. Небо стало свинцово-серым, тяжелым, словно собиралось рухнуть на землю. И в этом сером, безумном небе медленно, но неотвратимо начали сгущаться облака. Они клубились, сплетались, формируя гигантские, зловещие символы. Древние руны. Руны изначального льда. Руны, которые я знал.

Это было не просто слово. Это был крик. Крик ее души, разлетевшейся на мириады осколков. Крик боли, материализовавшийся в этой ледяной буре, охватившей не только наш город, но, как я чувствовал по тревожным вибрациям в эфире, и всю Империю.

Тем не менее, это зажгло во мне искру надежды. Айси была еще жива! Она боролась!

— Айси-и-и!.. — закричал я так, словно хотел заглушить бурю, — Борись! Почувствуй меня!

Я разогнал все свои духовные потоки до предела. Бездна, духовная сила, божественная энергия — все это неслось по моими жилам, словно мощнейший коктейль, превращая меня в живой сверкающий маяк.

Она должна увидеть меня… почувствовать… и суметь выйти на свет из мрака.

Краем сознания я чувствовал сообщения, лавиной посыпавшиеся на мой коммуникатор — аномальные снегопады в южных регионах, где снега не видели веками, замерзающие реки, ледяные штормы над столицей, полярное сияние над экватором… Мир сходил с ума от боли одной богини, потерявшей контроль над собой.

— Она… она еще там, — тихо сказала за моей спиной Никталия. Ее голос дрожал, но в нем была странная, почти мистическая уверенность. Она приложила руку к груди, туда, где билось ее сердце, — Я чувствую… ее эхо… Ее страх… и ее ярость… Она… борется. Пытается собраться… где-то там… в этом ледяном хаосе… Она еще не сдалась!