Ключ Руна (СИ) - Изотов Александр

— А говорили про двух орков, убитых в кабаке, — напомнил я.

Платон Игнатьевич покосился на меня, почесал лысину, потом вопросительно глянул на городового. Тот пожал плечами, и воевода попёр опять к стойке. Не прошло и секунды, как лацкан бедного пузана оказался в кулаке воеводы.

Сбивчиво хозяин поведал, что да, у него снимал ещё один орк сверху комнату. Пришёл вчера весь израненный, и Дубилов доплатил за него, чтобы местный знахарь его здесь выходил.

— А сегодня утром, мы как этого нашли за столом… — эльф замялся, — Наверх поднялся и… Ну, я думал, что он умер. Лежал на полу без движения, лужа крови.

— И?

— Ну и нету его там… — Барыжкин развёл руками.

Комната сверху и вправду оказалась пуста. Кровать в углу, следы крови на постели. Таз, постиранные тряпки, бутыльки на столе и под столом. Лужа крови на полу…

В луже был отпечаток сапога, и окровавленный след вёл к окну.

Если вспомнить историю Барыжкина, то получалось, что труп встал и просто свалил через окно. Воевода подошёл к столу, понюхал бутыльки — я даже от двери видел, что жидкость внутри слабо сияет зелёным. Какая-никакая, а волшба.

— Знахарская варь, — воевода поморщился, — Как звали этого?

Хозяин развёл руками.

— Не знаю, господин. Он был ранен в живот, вчера Дубилов его притащил. Знахарь тоже заходил.

— Не знаешь, да? — воевода выглянул в окно, — А что на твоей лодке он ушёл, тоже не знаешь?

Я только открывал для себя свои навыки Видящего, поэтому не сразу понял, что за голубой зайчик маячил у меня на краю зрения. Поняв, что в полумраке из-под кровати что-то бликует, я присел сначала возле лужи крови, разглядывая отпечаток сапога. А потом, наклонившись, глянул вбок, под кровать.

— Там что-то есть, — сказал я.

Городовой тут же выудил из-под деревянной тахты тонкий стилет. Мы все сразу переглянулись, а воевода сказал, задумчиво оглядывая помещение.

— Убил купца, убил Дубилова, пытался убить этого…

«И меня! Меня пытался!», — мысленно добавил я, но не стал озвучивать.

— Древнёва тоже он, — воевода цыкнул, — Так, давай к гостинице. И этого вяжите, — он зыркнул на Барыжкина и тот сразу упал на колени, зарыдав. Но мы на этот концерт уже не смотрели, проследовав за Платоном Игнатьевичем.

Второй поход к сгоревшей гостинице знатно меня разочаровал. Да, её уже изрядно всю залили — мы ещё на подходе уже шлёпали по чёрному ручейку, стекающему вниз по улице.

Вот только далеко рыться нам не пришлось — едва мы отвалили рухнувший косяк главного входа, как я наткнулся на недогоревший скальп блондина в углях. Чуть освободили от обломков, и нашли останки того самого орчека, который выглядел крайне неважно — можно подумать, из него вылезла какая-то увесистая инопланетная тварь, вот только путь на свободу она себе не прогрызла, а прожгла.

— Ну вот и наш убийца, — проворчал воевода, глядя на изуродованное тело.

При себе у него осталась всего пара стилетов и, кстати, в карманной мелочи нашлась ещё одна зачарованная монетка.

— Дело раскрыто? — счастливо заулыбался городовой, стоя рядом.

— Эльфячья бабушка раскрыла, да, — Платон Игнатьевич только цыкнул.

Это у городовых теперь всё отлично — есть преступление, есть и преступник. Он, судя по всему, наказан уже достаточно, и работа городовых здесь закончена.

Вот только воевода, как и я, знал, что это лишь верхушка айсберга. Тут и огру понятно, какая это изящная партия была — сначала один умелец замёл все следы, а потом кто-то другой избавился от умельца.

И все концы в воду…

Я вспомнил того «чистокровного», про которого мне якобы снился сон в темнице, и как он просил присоединиться к ним. И теперь, глядя на останки блондина, вдруг понял — а какой смысл этим чистокровным от полукровки?

Только такой же, как у этого метателя. Выполнить свою функцию, подставив тётушку, а потом умереть. Потому что чистоту крови блюдут не для таких, как я.

— Барин, — подал голос Захар, мнущийся рядом, — Может, в комнате-то пороемся? А ну как вещи какие сохранились? Да и шкатулочку бы… — прошептал он, хотя по панике на его лице он понимал, что найти невидимую вещь может быть нереально.

«В комнате» — это было сильно сказано. В куче пепла и грозящих обрушиться мокрых углей — так будет точнее.

Я не успел даже отпроситься у воеводы, как отмахнулся.

— Минута тебе, только не убейся, — он усмехнулся, — И будем решать, что с тобой делать, Грецкий.

Глава 15

У каждого свое дело

На окраине Качканара, возле опушки леса, на заросшей дороге стояли три всадника. Лошади под ними фыркали, явно чуя неприятную силу седоков, особенно того, что в центре, но всадникам было наплевать.

Место встречи было выбрано не зря. Путники здесь были редкостью, ведь на этой стороне Выи леса были бедны ярью. Многочисленные собиратели ещё много лет назад вычистили всё, и сюда могли ходить только на охоту за обычной дичью.

Один такой неосторожный орк-охотник, случайно ставший свидетелем встречи этих трёх всадников, уже остывал в овраге недалеко. Беседующие не боялись лишних ушей и глаз, но были одеты в дорожные плащи, а их лица скрывали капюшоны. Им так было привычнее, потому что для тех, кто практикует чёрную волшбу, находиться на солнце со временем становилось неприятно.

— Ты говорил с ним? — спросил тот, что в центре. Судя по тону, он был главным.

— Да, — ответил всадник слева.

— Сын отступницы проявляет какую-то силу?

— Абсолютно пустой полукровка, даром что жаловень, — слова левого сквозили презрением, — Его эльфийское нутро молчит так же, как у того мёртвого орка! — и лёгкий кивок головы в сторону оврага.

— Тогда как же он убил изменённого, братья мои по крови?

— Ему кто-то помог, — снова ответил левый, — Я не почувствовал выброс яри. Обладатель силы гораздо выше кругом, чем я.

— Кто в Качканаре может быть выше третьего круга? — влез правый.

— Воевода третьего…

— Не смеши меня, брат. Орки дальше своего носа не яродеют.

— А может, это гномы?

— Зачем гномам вмешиваться в дела Империи? Они её терпеть не могут.

От главного послышался вздох.

— Как знать, как знать… А ведь вы не узрели главного, братья мои по крови. Почему изменённый начал меняться раньше положенного?

Двое его собеседников задумчиво молчали.

— И почему сын отступницы избежал ловушки в темнице? Получается, внушение не довершилось, и всё, что ты ему сказал, брат, не осталось сном.

— Он всё равно был под действием яда, и навряд ли что-то запомнил.

Левый не стал упоминать, что бросил медальон отступницы в дерьмо. Теперь, если Грецкий совсем не идиот, он сделает выводы… На самом деле левый просто не сдержался — любая мысль о Каменской, предавшей узы чистой крови, приводила его в бешенство.

А Грецкий на самом деле идиот, как и его папаша, который надеялся спрятать от чистокровных свою жену. Так что левый сомневался, что полуорочьи мозги смогут что-то уразуметь.

— Братья, нам важны не домыслы, а факты, — напомнил главный, — Слишком много совпадений для не имеющего силы. Помните, что на горе тоже был Грецкий.

— Купец уже получил своё за то, что вмешался.

— Да, он всё испортил. Плохо иметь дело с жадными идиотами. Потерпел бы ещё, и мы завершили бы с этой пермской оркой.

— Говорят, герцогиня Жлобина всё же едет сюда. Слишком рано.

Главный усмехнулся:

— Так даже лучше. Купец убит, и барон уже подозревает герцогиню. Осталось кинуть ему ниточку, что она связана с чёрной волшбой. Не получилось с Грецким, так получится с Демиденко.

— Убьём барона?

— Мы? Нет, конечно, — главный засмеялся, — Его убьёт пермская герцогиня. С помощью чёрной волшбы, как было и в Твери, где погибли все Грецкие.

Другие двое тоже усмехнулись.

— Придерживаемся того же плана?

— Да. Потерявшая княжеский титул сумасшедшая сестра убивает всех, чтобы остаться единственной наследницей.