Ключ Руна (СИ) - Изотов Александр

Платон Игнатьевич всё-таки оказался мировым орком, и первым делом мы направились в сторону сгоревшей гостиницы. Стойкий запах гари и так стоял по всему Качканару, но при приближении к пансиону стал лишь усиливаться, заставляя нас всех морщиться.

— Баньку топят, да, Лукьян? — хихикнул Денис, с видимым удовольствием сжимая рукоять вернувшегося к нему меча.

Громила, закинувший щит за спину, лишь кивнул.

— Я вам ща такую баньку устрою, щенки! — рыкнул воевода, шагая впереди, — Хохмачи банные!

— Прошу прощения, — буркнул ирокез.

— Угу.

Гостиница, как и говорил Захар, выгорела вся. Второй этаж почти весь сложился под рухнувшей крышей, хотя наш с Захаром угол остался будто бы целый.

Рядом копошился народ с вёдрами, возчики подкатывали бочки с водой на телегах. Окна и распахнутый вход густо чадили дымом и паром, оттуда как раз выскочили двое дружинников с замотанными лицами — рискуя жизнями, они вытаскивали тела.

Со вздохом я глянул на рядок сгоревших бедолаг. И первым было скрюченное обгоревшее тело, на котором остались куски цветастого халата. Хозяин пансиона, эльф Древнёв.

Сильно я по нему не горевал, больно ушлый был эльф, ещё и убийцам меня сдал. Но кофе у него был вкусный.

Едва мы подошли, раздался усиливающийся треск, и многострадальное здание гостиницы начало складываться. Послышался вскрик из-за распахнутых дверей — кто-то не успевал выбежать, рискуя быть похороненным заживо.

Воевода, тут же осветившись рунами, вышиб опустившийся косяк и рванул внутрь. А Денис неожиданно выхватил меч и просто метнул его следом… И выглядело это так, будто он метнул его в спину воеводе, чтобы добить.

Дружинники рванули было к ирокезу, обнажив мечи, но их просто сшиб щитом Лукьян. К счастью, я не успел растеряться, и заметил в руке Дениса тонкую верёвку, тянущуюся в развалины. Уперевшись, он пытался вытянуть свой меч обратно, и я бросился помочь. Лукьян присоединился через мгновение.

Дружинники, поваленные щитом, оказались с мозгами и тоже подскочили…

Здание как раз окончательно рухнуло, и я едва успел подумать, какая же крепкая верёвка у Дениса, когда из дымящихся обломков, пробив себе путь локтем и головой, выскочил Платон Игнатьевич.

Весь в саже, он густо горел красными рунами, которые, кажется, делали его кожу крепче. В одной его руке висел дружинник-орк, другой же он уцепился за рукоять меча Дениса.

Вся эта сцена длилась несколько мгновений, так что собравшаяся вокруг толпа зевак-пожарников даже не успела ничего толком понять. Но тут же все одобрительно загудели — видимо, любил народ видеть мощь и ловкость дружины.

— Молодец, отрок, — воевода отдал Денису меч, — Толковый из тебя гридень выйдет. А чего ж в Вологде-то не пригодился с таким талантом?

Улыбка сразу спала с лица ирокеза, и он поперхнулся, пытаясь что-то придумать. Но Платон Игнатьевич ткнул его кулаком в грудь:

— Потом расскажешь, но чтоб не врал. Оба расскажете.

— Угу.

Когда пыль улеглась, я, зажимая нос, подошёл к развалинам. В глазах слезилось так, что ничего толком рассмотреть не получалось — дым лез во все щели. Гадство!

— Сейчас ничего не увидим. Надо ждать, когда остынет, — рявкнул воевода, стряхивая сажу, — Пусть заливают, а мы дальше идём.

Поджав губы, я двинулся следом. Всего пятнадцать минут в дружине, а как замотали-то…

Кабак, в котором убили пару орков, находился на краю города. Кстати, берег Выи отсюда был совсем недалеко, и с крылечка открывался прекрасный вид на гору Качканар.

Кабак тоже оцепили дружинники, вокруг сновала пара городовых. Перед оцеплением толпился народ, завсегдатаи заведения, и громко высказывали недовольство. В дверях кто-то ругался с орком-дружинником, и тот, завидев воеводу, с облегчением выдохнул.

Платон Игнатьевич махнул ему, но не сразу прошёл внутрь. Он остановился, разглядывая тропинку к реке, в заросли камыша. Так, прищурившись, он постоял несколько секунд, потом двинулся в кабак.

Хозяином оказался щуплый, но очень пузатый эльф — по огромному животу было видно, что он и сам любил употребить питьё, подаваемое в кабаке. Увидев, кто идёт внутрь, эльф отстал от дружинника и исчез за дверями.

Этот дружинник кольчугу не носил, предпочитая кожаную бронь. Длинные волосы, скрученные в тонкие косички-дреды, стянуты и связаны в хвост. На правой щеке виднелась небольшая татуировка-руна. На поясе у него с одной стороны топор, с другой меч.

— Молодец, Данила, — воевода похлопал орка по плечу.

Тот скривился в недовольной улыбке, а потом удивлённо уставился на меня. Я сразу понял, что мы знакомы, причём очень хорошо… Лихорадочно пытаясь вспомнить, что ещё за Данила, и как много ему должен, я, как назло, никаких подсказок в памяти не нашёл.

— Батюшка Платон Игнатьевич, а… это… — начал было Данила, показывая на меня.

Тот ещё раз похлопал его по плечу:

— Эти твои будут, ты угадал, десятник, — воевода ощерился счастливой улыбкой, — Не зря ты Грецким тогда улицу подметал. Я сразу понял, что тебе суждено им командовать.

— Батюшка Платон Игнатьевич, за что⁈

— А кому прикажешь, а? — сразу же напал воевода, но тут же отмахнулся, — Так, всё, следи за народом вона. А эти пока со мной.

Я прошёл мимо десятника, кивнув ему, как старому знакомому, но в ответ получил лишь презрительный взгляд.

— Здравия желаю, господин десятник, — добавил Денис.

— Да ну вам, огрызки! — тот лишь отмахнулся и отправился следить за народом.

Внутри было темно в сравнении с улицей. Никаких следов борьбы, все столы-скамьи на местах, и двое городовых возле одного из столов. За стойкой в дальнем углу стоял хозяин-эльф, нервно протирая глиняные кружки.

— Доколе! — сразу же послышался его крикливый голос, — Господин воевода, доколе это будет продолжаться⁈

— Барыжкин, — рявкнул тот в ответ, встав рядом с городовыми, — Не бузи, и без тебя тошно!

— А завтра придёт барон, да налог спросит? — не унимался тот, стукнув кружной по столу, — У меня и так после этого… — он ткнул пальцем в городовых, — … посетителей не будет, а тут ещё и закрыли!

Городовые стояли возле тела орка. Тот сидел за столом мордой в тарелке, рядом валялась кружка с разлитым пивом. Скамья чуть сдвинута, ручка у кружки отколота и осталась в пальцах.

Хозяин всё не унимался, и воевода рявкнул со всей мочи.

— Барыжкин, твою эльфячью мать! — Платон Игнатьевич прошёлся до стойки и бахнул ладонью по ней так, что кружки подлетели, — Ты терпение моё испытываешь?

— Батюшка воевода, вы уж не обессудьте, но у меня дело страдает, и я…

— А лодка в камышах — тоже твоё дело⁈ — Платон Игнатьевич перегнулся и схватил эльфа за лацкан, — Не ты ли, Барыжкин, дал княжне лодку, чтоб переплыла на тот берег⁈

Инициатива, судя по побелевшему лицу эльфа, окончательно перешла к Платону Игнатьевичу.

Пока воевода разбирался там с хозяином, мы ещё раз глянули на труп. Денис подошёл с задумчивым видом, повёл ладонью возле шеи.

— Подавился, — сказал орк-городовой.

— Не просто подавился, не, — ирокез качнул головой, — Лукьян, чуешь?

Громила тоже повёл рукой и кивнул.

— Что там? — спросил городовой.

— Кажется, монетка, зачарованная человеческой волшбой, — сказал Денис и показал на кружку, — Кидаешь такую в напиток жертве, и дело сделано.

Повинуясь любопытству, я тоже подошёл и положил руку на шею жертве. Ну ладно, повинуясь не любопытству, а надежде. Эх, ничего не чую…

Всмотревшись в зелёное основание шеи, я попробовал уловить хоть какое-нибудь голубое свечение. Но нет, либо руны слабые, либо через плоть не просвечивает.

— Монетка? — задумчиво сказал городовой.

— Не зря я вас взял, значит, — сказал подошедший воевода, — Этот мертвец — Дубилов, хозяин так сказал. Наёмный рабочий, ошивался тут вечно, вроде как в поисках работы… У него на подхвате ещё ребята были, и купец Грустный их нанимал часто разгружать товары или на шахте подработать.