Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

А затем… тьма. Не сон. Отключка. Полная, беспросветная. Моя рука упала с груди Элианы. Последнее, что я смутно ощутил — это ее разочарованное всхлипывание и мягкий вес, рухнувший рядом… Лиры? Ирис? Не важно. Силы покинули меня. Натрахался. Выдохся. Победил? Проиграл? Разбираться завтра. Сейчас — только бездна.

Это что за Гаремокон?

— Я не против тройничка…

— А что??? Нельзя? вдвоем?

Глава 17

Ну что за день. А⁈

Я сидел в своем кабинете, чувствуя себя так, будто меня переехал обоз, запряженный троллями. Каждая кость ныла, веки налились свинцом, а в голове гудело, как в улье после землетрясения. Напротив, с видом человека, присутствующего на похоронах собственного терпения, сидел Годфрик. Он смотрел на меня сухо, без тени былого залихватского веселья.

— То есть, — пробубнил я, с трудом вытаскивая слова — давались тяжело. — Я так сильно вырубился… что уже сегодня свадьба?

Годфрик тяжело, как мехи кузнечные, вздохнул. Его палец нервно постукивал по рукояти кинжала.

— Князь, — начал он с подчеркнутой почтительностью, которая звучала как насмешка. — Вы, конечно, личность великая и могучая, но столько трахаться… даже для драконьей крови…

Я поднял руку — тяжелую, как чугунная гиря. Жест был красноречивее слов: Заткнись. Сейчас.

— Пу-пу-пу, — процедил я сквозь зубы, отмахиваясь от нравоучений. — А где… мои?

— Они занимаются свадьбой, — ответил Годфрик безо всяких эмоций. — В городе. Украшают площадь, проверяют павильоны, терроризируют пекарей и портных. Стандартно.

— Все три? — У меня в голове с трудом укладывалась картина: Лира, Ирис и Элиана — вместе? Без попыток друг друга придушить? Ради его свадьбы с Лирой?

— Да, — кивнул Годфрик, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на кратковременное изумление перед лицом женской логики. — Все три. Кажется, это зрелище даже местных пьяниц в стойло загнало.

— И… во сколько начало свадьбы? — Спросил я, уже предчувствуя ответ.

— Через десять часов, господин, — прозвучал приговор. — Ровно в полдень. Колокола, фанфары, толпа, королевская процессия… вся эта мишура.

— Мне пиздец, — констатировал я, ощущая, как холодная волна паники поднимается от копчика к затылку. Десять часов! Чтобы прийти в себя после этого! После оргии, погони и ночи, которая закончилась его полным физическим коллапсом под телом Элианы?

— Вам пиздец, — безжалостно подтвердил Годфрик. — Барон Отто уже тут, юлит у конюшни, боится даже тени вашей. Аристократы со всего Эрнгарда съехались — графы, бароны, какие-то герцоги дальние. Даже… — он сделал паузу для драматизма, — … даже Ваша тетушка, королева Марицель Аскаронская, войну прекратила. Специально. Ради Вашей свадьбы. Вас, — он скривился, — восхваляют. Как символ мира и прочую клюкву. Но…

— Но? — спросил я, уже зная, что ничего хорошего после этого «но» не будет.

— Но Ваш вид, князь, — Годфрик оценивающе окинул меня взглядом, от моих запавших глаз до дрожащих рук, — … он просит не фанфар, а куриного супа. Горячего. И много-много еды. Потому что свадьба, — он поднял три пальца, — расписана на три дня. Пиршества, турниры, бал, охота… И вам, — он снова посмотрел на меня с безрадостной прямотой, — будет очень. Очень. Тяжело.

Я попытался переключиться на дела. Хоть какая-то отдушина.

— А что с регионом? Бертрам не сдох еще от паники?

— Бертрам, — кивнул Годфрик, — все выполняет согласно Вашим инструкциям. Шахты работают, поля колосятся, купцы платят. Мы… процветаем. Ах, да, еще кое-что… — Он замолчал, явно собираясь с мыслями, как донести самую сочную новость.

— Что такое? — спросил я, чувствуя, как в животе холодеет. Опять что-то. Обязательно что-то.

— Его Свирепейшее Высочество, Лорд-Защитник Эрмхаусских Скал, Непоколебимый Клык Аскарона, Отец Первой Мурлыки… — Годфрик перечислил титулы с явным почтением, смешанным с опаской, — … прибыл. На свадьбу. Лиры. Вашей невесты.

Я тяжело, как кузнец перед горном, вздохнул. Воздух свистел в пересохшем горле.

— Надеюсь, — выдавил я, — он… не узнает. Про то, что я тут творил. С его дочкой… и другими… и в источниках… — Мысли о том, что рассказывать о ночи наказания категорически нельзя, даже не возникали. Это было выше всяких сомнений.

— Будем надеяться, — без особой веры в успех пробормотал Годфрик. — Но, князь… я слышал краем уха… Он… — Годфрик понизил голос, хотя в кабинете кроме нас никого не было, — … очень жестокий воин. Легендарный. Суров. И… традиционных ценностей.

— В смысле? — спросил я, хотя интуиция уже подсказывала направление, в котором дует ветер.

— Ну… — Годфрик потер переносицу. — Одна жена. Пожизненно. Никаких гаремов, наложниц или даже намеков. Чистота крови и семейных уз. Что, — он добавил сочувственно, — как Вы понимаете, немного… противоречит кошачьей натуре его дочери… и…

— И? — подстегнул я, чувствуя, как под ложечкой начинает сосать.

— И, князь, — Годфрик посмотрел мне прямо в глаза, — говорят, он категорически не одобряет браки межрасами. Считает это… неестественным. Осквернением. Вообщем… — Он развел руками. — Полная жопа.

Я вздохнул. Последний вздох перед падением в бездну. Потом просто рухнул лицом на прохладный деревянный стол. Лоб приятно охладился, но это не принесло облегчения. В голове стучала одна мысль, отбивая такт на барабане из черепа:

Ну что за напасть-то, а?

Годфрик вздохнул, сжав кулаки так, что костяшки побелели. Его обычно добродушное лицо было напряжено до предела.

— И еще, князь… — он замялся, — … у меня есть просьба. Небольшая.

Я устало потер виски, предчувствуя подвох.

— Какая? И она не может подождать? Хотя бы до завтра? Мне бы в ванну окунуться, поесть…

— Пока есть возможность, — загадочно проговорил Годфрик, избегая моего взгляда. — Князь, прошу. Потом… потом будет трудно поймать момент. И объяснить.

Я застонал, но кивнул. Что еще оставалось?

— Ладно, черт с тобой. Говори.

Вместо слов Годфрик встал, его доспехи звякнули.

— Нам нужно пройти… до моих покоев. Там все поймете. Быстрее.

Я с неохотой поднялся, чувствуя, как каждая мышца вопит от протеста. Поплелся за своим капитаном по знакомым коридорам. Годфрик нервничал — это было видно по его скованным движениям, по тому, как он озирался. Почему? — мысленно вопрошал я, но догадок не было. Разве что спрятал в комнате украденный пирог? Хотя Годфрик был не из мелких воришек.

Когда мы зашли в его скромные, но опрятные покои (пахло кожей, маслом для доспехов и… чем-то сладковатым?), картинка начала проясняться. Медленно. Как сквозь туман похмелья.

На кровати, уютно устроившись среди грубых солдатских подушек, сидела… кошколюдка. Мурка. Рыжешерстная, с яркими изумрудными глазами и парой игриво подрагивающих рыжих ушек. Она была одета в нежное, почти воздушное платье цвета весенней листвы, которое странно контрастировало с аскетичной обстановкой. В пушистых лапках (нет, руках, но с мягкими подушечками) она держала книжку, видимо, с картинками.

Как только мы вошли, она вскочила с кровати с кошачьей грацией. Ее лицо озарила радостная улыбка, обнажив маленькие острые клыки. Прежде чем я успел что-либо сообразить, она стремительно подбежала и… пала на колени прямо передо мной.

— О, это такая честь, Ваша Светлость! — ее голосок звенел, как колокольчик. — Я знала, что Вы нам не откажете! Это будет так славно! Так… правильно!

И прежде чем мой затуманенный разум успел сформировать мысль «Какого черта творится⁈», ее ловкие пальчики с мягкими подушечками щелкнули пряжкой моих кюлотов. Следом полетели вниз и тонкие льняные трусы. Холодный воздух кабинета ударил по оголенной коже. А потом… Теплота. Влажность. Невероятная нежность и умение. Моя утренняя усталость и «пиздец» куда-то испарились, уступив место мгновенному, мощному пробуждению. Мурка взяла мой внезапно оживший ствол в рот. И не просто взяла — она погрузилась на него с глубоким, довольным глотком, ее изумрудные глаза смотрели на меня снизу вверх с чистосердечным восторгом.