Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

Ирис и Элиана замерли, наблюдая. Ирис — с ледяным, аналитическим интересом хищницы. Элиана — с широко раскрытыми бирюзовыми глазами, в которых смешалось отвращение, любопытство и… темное возбуждение. Ее губы были слегка приоткрыты, дыхание участилось.

А я? Я лежал, пригвожденный к кровати невидимыми когтями стыда, боли, невероятного физического ощущения и полного, абсолютного поражения. Лира скакала на мне, используя мой измученный член как орудие своего наслаждения и моего унижения. И требовала, чтобы я «продержался долго». Ад только начинался.

Элиана грубо схватила мою голову и прижала лицо к своей киске. Запах возбуждения смешался с горьковатой ноткой можжевельника — ее личный штормгардский штрих. «Лижи!» — приказала она, и в ее голосе звучало мстительное торжество.

Я повиновался, скользнув языком по ее половым губам. Вкус был знакомым — солоноватым, с металлическим привкусом ее унижения и моего господства. Но терпеть ее командный тон было выше моих сил сейчас. Я не выдержал — мои руки впились в ее упругие ягодицы, а ловкий указательный палец мигом нашел знакомое колечко ануса и без церемоний вошел в него, глубоко и властно.

— А-а-ах! — Элиана застонала, ее тело выгнулось дугой. Не от боли — от шока, смешанного с неожиданным, глубоким проникновением. Она замерла на мгновение, ее внутренние мышцы судорожно сжались вокруг моего пальца… и расслабились. Она не стала противиться. Ее стон был стоном поражения и… признания.

Ну уж нет, — пронеслась яростная мысль в моей голове, подпитанная адреналином и остатками драконьей ярости. — Эти сучки слишком многое на себя берут. Хотят, чтобы их имели? Хотят власти? Хорошо. Но это будет по-МОИМ правилам. Сейчас.

Я почувствовал, как Лира приподнялась с моего члена. Ее попка скользнула вверх по моему стволу, оставляя мокрый след. Видимо, нагулявшись, она хотела уступить место Ирис. Это был мой шанс. Мгновение слабости в их стане.

Я действовал молниеносно. Схватив Элиану за бедра, я с силой повалил ее на спину рядом с собой. Девушки напряглись, аметистовые, синие и бирюзовые глаза расширились от неожиданности.

— СТОЯТЬ! — гаркнул я так, что стекла в окнах задрожали. В голосе зазвенела та самая власть, перед которой трепетали кошковоины. Мгновенная реакция — все замерли. Даже Лира, застигнутая врасплох в полуразвернутом положении.

Я перевернул Элиану на живот, грубо прижав ее лицом к шелку. Ее бедра высоко задрались. Без предупреждения, без ласк, я направил свой все еще твердый, смазанный слюной Лиры член к анальному входу Элианы и одним мощным толчком вошел в нее до упора.

— А-А-АРХХ! — Элиана завыла, вцепившись пальцами в покрывало. Непонятно, от чего — от резкой боли или от шокирующей, глубокой заполненности. Я не стал выяснять. Я начал ее грубо трахать, вгоняя член в ее узкую, неподготовленную попку с силой, от которой ее тело дергалось вперед с каждым толчком. Мои руки впились в ее бедра, оставляя красные отпечатки пальцев.

А сам я смотрел поверх ее содрогающейся спины на Ирис и Лиру. Мой взгляд был ледяным, полным вызова и обещания расплаты.

— Ко мне! — гаркнул я на Ирис. Она, бледная, с глазами, полными страха и непонимания, машинально шагнула вперед. Я грубо схватил ее за затылок и притянул к себе, впиваясь губами в ее рот. Не поцелуй. Захват. Подавление. Я кусал ее губы, мой язык вламывался внутрь, заставляя ее задыхаться. Она попыталась отстраниться — я лишь сильнее впился пальцами в ее кожу.

— Ли-ира! — выдохнул я сквозь поцелуй-удушье, не отпуская Ирис.

— Да! — откликнулась Лира, ее голос прозвучал странно — испуганно и покорно одновременно. Она метнулась к нам, ее розовые ушки прижались.

— Разработай этой служанке очко! — приказал я, не глядя на Лиру, мой взгляд прикован к перекошенному от смеси боли и кайфа лицу Элианы подо мной. — Ее попка сегодня будет страдать. Основательно.

— Но… господин… — Элиана попыталась поднять голову, защитить подругу, но получила лишь грубый шлепок моей ладонью по своей и без того горящей от ударов и трения ягодице. Я ускорился, долбя ее с такой силой, что стук наших тел и ее приглушенные стоны заполнили комнату. Она завывала, но теперь в этом были нотки почти истерического наслаждения, прорывавшиеся сквозь боль.

Ирис, все еще в моей власти, замерла, когда Лира, смочив свои пальцы слюной и остатками смазки с моего члена, подошла к ней сзади. Без нежностей, без подготовки — Лира прижалась к Ирис, одна рука обхватила ее за талию, а другой… ее острые когтистые пальчики нашли цель. Ирис вскрикнула, когда первый палец Лиры грубо вошел в ее анус.

— Господин, — Ирис вырвалась из моего поцелуя, ее голос был полон настоящего ужаса и мольбы, — я не хочу! Пожалуйста! Лучше в рот! В киску! Но не… не так!

Я наслаждался ее паникой. Это была сладкая месть за все ее язвительные слова, за холодное презрение. Я вытащил свой член из содрогающейся попки Элианы. Она ахнула с облегчением, обмякнув на кровати, ее тело вздрагивало. Я не дал ей опомниться.

— Элиана, видимо, тебе придется потерпеть, — процедил я, глядя на ее покрасневшую, растянутую анальную розетку. — Твоя очередь скоро наступит вновь.

Я грубо схватил за волосы Ирис, которая пыталась вырваться от Лиры. Ее глаза, полные слез унижения и страха перед анальным вторжением, встретились с моими.

— Открой рот, ядовитая змея, — прошипел я. — Прими то, что заслужила.

И прежде чем она успела сомкнуть губы, я загнал ей в рот свой все еще влажный, возбужденный член по самые «помидоры», перекрыв ей крик и дыхание. Ее горло судорожно сжалось вокруг меня. Я начал двигать бедрами, трахая ее рот с той же грубой силой, с какой только что долбил Элиану. Слезы потекли по щекам Ирис. Лира, видя это, с жестоким усердием продолжила «разрабатывать» ее попку своим пальцем, а затем и вторым. Стон Ирис, заглушенный членом в глотке, был музыкой моего триумфа.

Я стоял над ними, над тремя сломленными красавицами, используя их тела как доказательство своей неоспоримой власти. Война продолжалась. Но на этот раз я диктовал условия. И цена их бунта оказалась для них куда выше, чем они ожидали.

Я вытащил свой влажный, залитый слюной Ирис член из ее глотки. Она судорожно вдохнула воздух, давясь и кашляя, слезы ручьями текли по ее щекам, смывая следы туши. Прежде чем она опомнилась, моя рука сжала ее горло — не чтобы душить, а как владетельный ошейник. Мои пальцы чувствовали бешеный стук ее пульса под кожей.

— А теперь повернись, Ирис, — приказал я спокойно, почти ласково, но в голосе звонила сталь. Мои пальцы на ее шее слегка сжались для акцента.

Она задрожала, ее синие глаза, полные слез и унижения, метнулись в сторону Лиры, потом к Элиане.

— Господин, не надо… — выдохнула она хриплым шепотом, в котором смешались страх, стыд и остатки гордости. — Пожалей…

— Хочешь проиграть своим соперницам? — перебил я, наклоняясь так близко, что наши губы почти соприкоснулись. — Хочешь, чтобы Элиана и Лира видели, как ты струсила? Как последняя служанка, не способная принять своего господина везде?

Ирис замерла. Ее взгляд стал остекленевшим. Внутри нее бушевала война — ужас перед болью и унижением против леденящего страха оказаться слабее, ниже их. Элиана, все еще тяжело дышащая рядом, наблюдала с мрачным интересом. Лира замерла, как хищник, ждущий исхода.

Секунда тишины. Потом — почти невидимый кивок. Ирис медленно, как автомат, повернулась ко мне спиной. Ее руки, дрожа, потянулись назад… и раздвинули ее собственные ягодицы, обнажая розовое, нетронутое колечко ануса. Жест капитуляции. Белый флаг ее гордости.

За этот жест — этот последний акт послушания, вырванный у нее страхом и тщеславием, — я решил ее пожалеть. Не освободить. Но… смягчить наказание. Мои пальцы, еще влажные от ее слюны, нежно коснулись напряженного отверстия. Нежно погладили. Потом один палец, смазанный, начал медленно, с чудовищным терпением, входить в нее, разрабатывая, растягивая, готовя. Ирис ахнула, ее тело напряглось, но не отпрянуло. Стоны, смешанные с рыданиями, вырывались из ее сдавленного горла.