Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

— ШШшшшш! — Лира обернулась и зашипела, как разъяренная гадюка. Звук заставил Элиану отпрянуть. — Ты сейчас лишняя! — Лира вернулась ко мне, ее дыхание горячее и прерывистое. — Ты такой… ненасытный? Нас трое! А ты должен быть… только моим! — Последнее слово было выдохнуто с такой жгучей, хищной ревностью, что по спине пробежали мурашки.

Я не мог отвести взгляда. Ее лицо в полумраке, искаженное гневом и обидой, ее раздувающиеся ноздри, влажные губы… Она была невероятно, опасно сексуальной в этом бешенстве. И мое тело, предательское тело, отреагировало мгновенно. Мой «ствол», и без того на взводе после горных приключений, набух и встал колом, упершись прямо в ее киску, скрытую под тонкой тканью ночной сорочки. Твердый, горячий, неумолимый.

— А это что такое? — Лира притворно удивилась, ее рука скользнула вниз по моему животу, мимо пупка, и сжала мой «ствол» у самого основания. Холодно. Властно. — Мне, конечно, приятно, что ты меня хочешь… даже после всех этих… — Она резко опустилась вниз, к моему бедру. Ее нос ткнулся в головку, она громко, демонстративно втянула воздух. И тут же отпрянула, с отвращением скривив рот. — Фу! Сколько же шлюх ты отымел сегодня⁈ Ирис! — позвала она резко.

Холодный стук каблуков по каменному полу. Ирис, как призрак, возникла у кровати. Лунный свет из окна упал на ее руку. В ней блеснули огромные, острые, парикмахерские ножницы. Холодный металл отразил луч.

— Ты попал, князь, — ее голос был гладким, как лед на озере. Синие глаза безжалостно сверлили меня. — По самые помидоры. И не только.

Она щелкнула ножницами в воздухе, совсем рядом с моим бедром. Звук чик-чик прозвучал громче выстрела.

— Так! Это уже чересчур! — я попытался вскочить, но Лира всем весом придавила мои ноги, а ее рука на «стволе» сжалась больно.

— Рыпнешься! — зашипела Лира, ее аметистовые глаза вспыхнули прямо перед моим лицом. — И будет «чик-чик»! Надолго и скучно! Сперва… — она снова опустилась к моему паху, ее дыхание обожгло кожу, — … надо смыть эту вонючую грязь с тебя!

И она взяла мой «ствол» в рот. Не с нежностью. С яростью. Ее горячий, влажный рот обхватил меня, язык скользнул по чувствительной головке… и затем — ОСТРЫЙ УКУС. Больно! Как будто клещами зажали!

— Ссссс! — я скривился, дернувшись, но уйти не мог. Ее зубы сжались сильнее, предупреждая.

— Терпи! — грозно прозвучал голос Элианы. Она подошла и села рядом на кровать, ее бирюзовые глаза светились странным, мрачным удовлетворением. Ее рука легла на мою грудь, не лаская, а прижимая к кровати. — Ты был очень, очень плохим мальчиком сегодня… — прошептала она, наклоняясь так близко, что ее губы почти коснулись моего уха. Голос был хриплым, полным садистского удовольствия. — Очень… И заслужил… чистку.

Лира снова двинула головой, ее рот работал — жестко, безжалостно, снова пуская в ход зубы. Ирис стояла рядом, холодный металл ножниц блестел в лунном свете, готовая в любой момент превратить наказание в кастрацию. А Элиана смотрела на меня сверху вниз, ее пальцы впивались в мою кожу, и в ее бирюзовых глазах не было ни капли жалости. Только мщение и темное наслаждение от моего унижения.

Расслабляющий мальчишник закончился. Началось судилище. И судьи были беспощадны.

Глава 16

Высосать из меня все соки — Таков план⁈

— Девочки, но я… мой член… я устал уже кончать, — выдавил я хриплым от возбуждения и страха голосом. Слюна Лиры стекала по моему перевозбужденному стволу, холодная капля упала на бедро.

Мгновенно я поймал три пары злобных глаз, сверкнувших в лунном свете как драгоценные кинжалы. Лира освободила свой ротик от моего ствола с громким, влажным чмоком. Ее аметистовые глаза, полные слез ярости и чего-то еще, сверлили меня.

— Ну значит, милый, — прошипела она, ее голос был сладким ядом. — Продержишься долго. А не будешь стрелять быстро. Это твое… домашнее задание. — Она подчеркнуто лизнула головку, заставив меня дернуться.

— Так! Я не скорострел! — попытался я защитить свою мужскую честь, уходящую в небытие быстрее, чем кошелек Бертрама. — Просто вы… чертовски сексуальны… — добавил я, надеясь на лесть.

— Не прокатит, — фыркнула Ирис, стоявшая в изящной позе над моей головой. Ее синие глаза были ледяными озерами презрения. Она уже скинула ночную сорочку, и в лунном свете ее силуэт казался вырезанным из черного мрамора — совершенным и беспощадным. Рядом, не отставая, раздевалась Элиана. Ее бирюзовые глаза светились мрачным торжеством, а на лице играла язвительная усмешка. Знакомый засос на шее пылал темным пятном.

— Девочки. Я устал, спать хочу, — заныл я, пытаясь нащупать хоть каплю жалости. — Может, утром? Завтра?

— Нет! — хором, как по команде, рявкнули Ирис и Элиана. Даже Лира, не отрывая рта от моего члена, гневно мурлыкнула отрицание.

— Сейчас наш черед развлекаться, — съязвила Элиана, опускаясь на колени с другой стороны кровати. Ее пальцы, холодные и цепкие, впились в мое плечо. — А будешь выделываться… — она наклонилась так близко, что ее дыхание коснулось моего уха, — … сам познаешь, что такое в попу. Настоящее. Без твоих… нежностей.

Я решил замолчать. Слова были бесполезны. Оружия под рукой не было. Драконья ярость? После сегодняшнего «обогащения» она спала глубоким сном где-то в подвалах моей души. Осталось только терпеть.

Ирис и Элиана переглянулись над моей головой. В их взгляде промелькнуло что-то… согласованное? Злобное? Потом их губы сомкнулись в страстном, демонстративном поцелуе. Не поцелуй влюбленных, нет. Это был поцелуй-плевок. Поцелуй-триумф над моим беспомощным телом. Их языки играли, руки скользили по спинам друг друга, а я лежал внизу, как трофей на блюде.

Затем они опустились. Их руки, губы, языки обрушились на меня. Не с лаской. С исследованием. С меткой. Ирис целовала мою шею, кусая так, чтобы остался синяк. Элиана скользила губами по моей груди, ее зубы щипали соски, заставляя вскрикивать от смеси боли и неожиданного наслаждения. Мои руки, повинуясь инстинкту, потянулись к ним — к упругим бедрам Ирис, к пышной груди Элианы…

Шлеп! Шлеп!

Две пощечины, быстрые и звонкие, обожгли мои запястья. Ирис отдернула мою руку от себя с таким презрением, будто отшвырнула паука.

— Трогать нельзя, князь, — прошипела она, ее голос был как ледяная стружка. — Сегодня ты… объект. Принимай дар.

Мой ствол, и без того набухший до предела, вздрогнул и напрягся еще сильнее под этим взглядом и словами. Лира, наблюдавшая за этим, издала довольное мурлыканье, похожее на урчание тигрицы.

— Нравится, да? — прошептала она, ее горячее дыхание обожгло головку. — Когда тебя используют? Когда унижают? — Она снова взяла его в рот, но уже нежно, почти ласково, обволакивая влажным теплом, играя языком по самой чувствительной части. Контраст с ее яростью минуту назад был оглушительным. Предательское наслаждение волной накрыло меня.

Потом она вытащила его изо рта. Слюна блестящей нитью потянулась от ее губ к моему стволу. Лира встала на колени рядом, ее глаза никогда не отрывались от моих. Аметистовые бездны, полные ревности, гнева и… невероятного, извращенного желания. Она медленно, с кошачьей грацией, стянула с себя последнюю преграду — тонкую одежду. В лунном свете ее тело было скульптурой из перламутра и розового мрамора. Совершенной. Опасной.

Она повернулась ко мне спиной. Ее розовый хвост нервно подрагивал. Без слов, без подготовки, словно это было единственно возможным завершением ночи, словно она ждала этого момента всю свою яростную кошачью жизнь… Лира опустилась. Попа, упругая и идеально круглая, коснулась головки моего члена. Было тесно. Горячо. Непривычно. Мой ствол, смазанный ее слюной, но не готовый к такому повороту, сопротивлялся.

— Мммф… — вырвалось у нее, когда она присела глубже, преодолевая сопротивление. Не крик боли. Стон глубокого, почти животного удовлетворения. Ее спину выгнула судорога наслаждения. Она опустилась до конца, приняв мой ствол в свою узкую, горячую попку целиком. Ее тело сжалось вокруг меня, как бархатная перчатка, обжигающая и невероятно тесная. — Ааах! Да-а-а! — громко, на всю спальню, застонала Лира, запрокинув голову. Ее руки впились в шелковое покрывало по бокам от моих бедер. Она начала двигаться. Медленно сначала, привыкая, ощущая каждую бороздку, каждую пульсацию. Потом быстрее. Ее попка, упругая и сильная, поднималась и опускалась с нарастающей яростью и грацией. Каждое движение сопровождалось ее громким, хриплым стоном. Она не смотрела на меня. Она чувствовала. Чувствовала власть. Чувствовала наказание. Чувствовала себя хозяйкой положения, взявшей то, что ей причиталось по праву Драконьей Крови и оскорбленной невесты.