Император Пограничья 7 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Мама! — Василиса прижалась к материнской груди. — Не говори так, будто прощаешься!

Женщина повернулась к дочери в последний раз, её глаза уже начали стекленеть.

— Помни, Лиса моя маленькая, — она использовала детское прозвище, — камни вечны. А мы… мы живём в их памяти. Я всегда буду с тобой — в каждом камешке, который ты коснёшься своим даром.

Она попыталась улыбнуться:

— Люблю вас… обоих…

Когда его супруга испустила последний вздох, князь крепче обнял безутешную дочь.

— Тише, моя девочка, тише… — его собственный голос дрожал от сдерживаемых слёз. — Ей больше не больно.

— Почему целители не смогли её спасти⁈ — голос Василисы срывался от слёз. — Ведь у нас есть деньги, власть… Почему ничего не помогло⁈

— Не знаю, солнышко. Не знаю… — князь гладил дочь по волосам, и по его щеке скатилась слеза. — Но мы справимся. Вместе. Я обещаю.

Видение сменилось. Теперь Василисе было около четырнадцати лет. Она стояла в той же комнате, прижимая к груди небольшую шкатулку из полированного малахита — последний подарок матери, но обстановка изменилась до неузнаваемости. Исчезли любимые матерью гобелены с изображением горных пейзажей, пропала её коллекция минералов, даже запах в воздухе стал другим — приторно-сладким от новомодных благовоний.

— Ты снова была в каменоломнях! — голос Елены Строгановой звенел от едва сдерживаемого раздражения. — Посмотри на себя! Грязь под ногтями, пыль в волосах! Ты позоришь наш род!

— Это не ваш род, — тихо, но твёрдо ответила Василиса. — Вы — Строганова, а я — Голицына.

Пощёчина прозвучала как выстрел. На щеке девочки расцвёл красный след от ладони мачехи. Сила удара заставила голову Василисы мотнуться назад, а руки рефлекторно разжались, выронив шкатулку. Та с грохотом упала на каменный пол и разбилась, рассыпав по полу коллекцию минералов.

— Нет! — Василиса упала на колени, пытаясь собрать рассыпавшиеся камни. — Это мамино! Вы разбили мамино!

— Вот и прекрасно! — Елена с удовольствием наступила на крупный кристалл аметиста, раздавив его в крошку. — Хватит жить прошлым! Дмитрий! Твоя дочь совершенно распустилась!

Князь вошёл в комнату и мгновенно оценил ситуацию: заплаканная дочь на коленях, разбитая шкатулка — он узнал её сразу — и торжествующая жена.

— Что здесь происходит? — его голос сравнялся температурой с ледником.

— Твоя дочь дерзит мне! Отказывается выполнять мои распоряжения! И снова таскалась по своим шахтам!

Дмитрий посмотрел на красный отпечаток ладони на щеке дочери, потом на раздавленные минералы.

— Елена, — произнёс он ледяным тоном, — ты подняла руку на мою дочь. И разбила вещь, принадлежавшую моей покойной жене.

— Её мать умерла два года назад! Пора бы смириться! И эта её мания с камнями… Вчера я застала её в подвале, где она устроила целую лабораторию! Это неприлично для девушки её положения!

— Мне не нужны твои объяснения, — князь смотрел на жену так, что та невольно сделала шаг назад. — Мне нужно, чтобы ты соблюдала приличия. Я понятно выражаюсь? — металлические элементы декора в комнате задрожали, издав пронзительный визг.

Строганова побледнела.

— Да, Димочка, конечно.

Голицын перевёл взгляд на девочку и сказал устало:

— Василиса, извинись перед княгиней.

— Но папа, она…

— Извинись, — повторил он твёрже, хотя в глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление.

Девочка стиснула зубы.

— Простите, княгиня.

— Вот и умница, — Елена попыталась вернуть самодовольный тон. — А теперь убери этот мусор и…

— Елена, — князь прервал её холодно, — оставь нас. Немедленно.

— Что? Но…

— Немедленно! — его голос лязгнул сталью. — Мне нужно поговорить с моей наследницей. Наедине. И в следующий раз, когда ты решишь применить силу к моей дочери, — его голос стал ещё жёстче, — помни, что у каждого решения есть последствия. Порой весьма неприятные.

Мачеха недовольно поджала губы, но вышла. Когда дверь закрылась, Дмитрий опустился на колени и начал собирать рассыпавшиеся камни.

— Это был подарок твоей матери, — тихо сказал он. — Мы выбирали его вместе. Она так радовалась, представляя, как ты будешь пополнять коллекцию…

— Тогда почему ты позволяешь ей так со мной обращаться? — голос Василисы дрожал от обиды.

Князь поднял на дочь усталый взгляд.

— Потому что мне нужен этот союз, Василиса. Строгановы — влиятельный род. Этот брак укрепляет позиции Москвы. Я… я не могу позволить личным чувствам влиять на политику.

— Ты пытаешься заменить маму! — выкрикнула девочка.

— Нет, — князь покачал головой и бережно сложил собранные камни в сломанную шкатулку. — Твою мать невозможно заменить. Она была… особенной. Единственной. А Елена… это политическая необходимость.

Он помолчал, разглядывая осколок аметиста в своей ладони.

— Мне тоже тяжело, Лиса. Дом опустел без твоей матери. Я пытаюсь… пытаюсь заполнить эту пустоту, как могу. Может, не самым лучшим способом.

— Но она ненавидит меня!

— Она ревнует, — вздохнул князь. — Ты слишком похожа на мать. Каждый раз, глядя на тебя, я вижу её. И Елена это знает.

Дмитрий встал, всё ещё держа в руках сломанную шкатулку.

— Постарайся найти с ней общий язык. Я знаю, это трудно, но… мне нужно, чтобы в доме был мир. Ради Мирона, если не ради меня.

— Она и его настроит против меня, — буркнула Василиса.

— Не позволю, — в голосе князя появилась сталь. — Ты моя дочь. Дочь женщины, которую я любил больше жизни. И я не дам тебя в обиду. Но и ты… постарайся не провоцировать Елену. Ладно?

Картинка моргнула. Теперь Василисе было шестнадцать. Она сидела в своей комнате — обстановка та же, но все личные вещи исчезли по приказу мачехи. На кровати лежал маленький мальчик лет двух — Мирон, сводный брат.

— Иса! — малыш протянул ей камешек. — Масивый!

— Красивый, — автоматически поправила Василиса, но улыбнулась. — Где ты его нашёл, маленький геолог?

— Там! — мальчик махнул рукой в сторону окна. — Иса гусная?

— Грустная? Немного, — призналась она, обнимая братика. — Но с тобой мне лучше.

Дверь открылась без стука. Вошла Елена, мазнув раздражённым взглядом по своей падчерице.

— Граф Гендриков приехал познакомиться, — объявила мачеха. — Он ожидает в гостиной. Мирон, иди к гувернантке. Твоей сестре нужно побеседовать с гостем.

— Нет! — малыш вцепился в Василису. — Иса моя!

— Мирон! — в голосе матери появились стальные нотки.

Но мальчик только крепче прижался к сестре. Василиса поцеловала его в макушку.

— Иди к маме, солнышко. Я потом расскажу тебе сказку про каменного дракона, хорошо?

— Обещаешь?

— Обещаю.

Когда мальчик нехотя вышел, Елена приблизилась, разглядывая Василису как товар на рынке.

— Гендриковы — уважаемый род. Ваш брак усилит наши позиции, — как нечто само собой разумеющееся, протянула мачеха.

— Я не выйду замуж за этого старого козла! — пылко возразила девушка. — Моё место в академии.

Елена всплеснула руками, её красивое лицо исказилось гневом.

— Как ты смеешь⁈ И как ты разговариваешь со мной! — она сделала шаг ближе, глаза сверкали яростью. — Я пытаюсь устроить твоё будущее, а ты… Вся в свою мать! Та тоже была упрямой и неблагодарной!

— А как вы разговариваете о моей матери? — почти выплюнула Василиса. — Думаете, я не знаю, что вы крутились вокруг отца ещё когда она болела?

Мачеха замерла, её губы растянулись в холодной улыбке.

— Наивная девочка. Твой отец — мужчина во цвете лет, правитель одного из величайших княжеств. Думаешь, он стал бы коротать остаток жизни в одиночестве ради памяти о больной жене? — каждое слово било как хлыст. — Я дала ему то, чего не могла дать твоя мать. Радость, спокойствие, достойную спутницу жизни.

Оттолкнув, Строганову, девушку пулей вылетела из комнаты.

Видение снова изменилось. Василисе семнадцать, она стоит в отцовском кабинете. На столе разложены документы из Смоленской академии — аттестация пройдена с отличием.