По праву сильного (СИ) - Лифановский Дмитрий

Я не стал отводить глаза. Это Олега можно так подавить — у него инстинкты, вызванные родовой способностью. А для меня Ингвар просто оборотень. Невероятно мощный, магически одаренный, что у подобных Лодброкам редкость, но не более того.

— Я буду защищать своих людей в любом месте, любыми способами, нравиться это кому-то или нет.

— Только такой безумец, как ты, будет дразнить медведя в его берлоге, — на удивление спокойно буркнул Ингвар, — уйдите с глаз моих долой, — он махнул рукой и отвернулся, показывая, что аудиенция закончена.

— Зачем⁈ — выдохнул Олег, едва мы оказались за дверью.

— Что зачем? — не понял я его, погруженный в мысли о культе.

— Зачем ты дразнишь его?

— А ты знаешь другой способ остановить разъяренного медведя, кроме как показать, что ты намного сильнее его?

— Но… — он изумленно обернулся на дверь, потом посмотрел на меня.

— А вот об этом, твое высочество, знать никому не надо. Ты мой друг, а он, — я мотнул головой на дверь, из которой мы только что вышли, — отец моего друга. Поверь, этого достаточно. И пойдем уже, заберем наших, и где-нибудь поедим. А то, чувствую, застрянем мы здесь надолго.

В Малом конференц-зале я ещё не был, впрочем, как и в Большом тоже. Уютный, достаточно просторный зал, драпировка с растительными мотивами, яркое освещение. Прямоугольный вытянутый стол, накрытый тяжелой темно-зеленой скатертью. Вокруг массивные, обитые бархатом в цвет драпировки стулья. И здесь не было так любимых в Княжестве каминов — обычные батареи! От того вместо щекочущего ноздри аромата дымка, пахло здесь пылью и чем-то специфическим — так часто пахнет в казенных местах.

Ингвар сидел во главе, брови нахмурены, глаза горят, но лицо уже спокойное — от недавней ярости берсерка не осталось и следа. По правую руку от него застыл напряженный Олег. Рядом с деловой сосредоточенностью перебирал бумаги Юрий Мстиславович.

По левую руку расположился боярин Епанчинцев — глава Приказа внешних сношений. Сидит ровно, как на параде, постреливая в меня любопытным, с ноткой неодобрения, взглядом. Нас представили друг друга буквально только что. И недовольство боярина я понимаю — подкинули мы с Олегом работы его ведомству. Пальцы Епанчинцева нервно барабанили по идеально ровной стопке бумаг, лежащей перед ним. Не сложно догадаться — вести у главы местного МИДа не очень приятные.

Радомир — верховный жрец исподлобья сверлил присутствующих тяжелым взглядом. Сейчас, когда рядом с ним Ингвар и Олег, очень хорошо прослеживается родовое сходство.

— Начнём, — сказал Ингвар, голос низкий, но без рыка. — Вадим Ладомирович, что с эребами?

Епанчинцев поднялся:

— Государства Эребского Союза прислали совместную ноту.

— Вот как? — удивился Ингвар. — Франки тоже?

— Франки тоже, Великий князь, — кивнул Епанчинцев.

Отец и сын переглянулись. Франки, до сей поры, на полях политических баталий всегда поддерживали Княжество, и такой их демарш стал для Ингвара сюрпризом. И если это изменение стратегии отношений — придется пересматривать и матримониальные планы. Принцесса из недружественного дома у великокняжеского трона не нужна.

— Продолжай, — процедил Ингвар

— Они называют захват судна пиратством, — Великий князь кинул на меня злобный взгляд, — требуют компенсацию и выдачу виновных. Угрожают разорвать торговые соглашения, намекают на блокаду портов. Их представители уже давят на наших купцов, грозя разорвать контракты. Ситуация очень серьёзная.

Ингвар нахмурился, еще раз гневно взглянув на нас с Олегом.

— Как снизить накал?

— Мы работаем над этим, — поджал губы Епанчинцев. Ему не позавидуешь. Кризис действительно серьезный. Но он рано или поздно все равно возник бы. Слишком нагло и своевольно стали вести себя представители Союза на территории Княжества.

— У меня есть, что добавить по этому поводу, — вмешался в диалог Лобанов.

— Давай, Юрий Мстиславович, порадуй нас, — в голосе Ингвара слышалось злое ехидство. Вылет «Сокола» состоялся при полном попустительстве, а скорее даже поддержке «Ока».

— На захваченном судне изъяты судовые журналы и записи капитана, — Юрий Мстиславович пододвинул к Великому князю несколько тетрадей в твердых обложках. — Контрабанда. Работорговля. Вывозились в основном дети. Женщины и мужчины реже. В основном одаренные. Нападения на наши торговые суда. С этими бумагами их претензии пустые. Можем передать копии в нейтральные порты, поднять шум. Эребы замолчат, чтобы не позориться. Не захотят угомониться, — Лобанов жестко оскалился, — среди захваченных и проданных людей не только подданные Княжества. Там и степняки, и имперцы… И если они хотят обострения, в эту игру можно играть вдвоем…

Епанчинцев заметно расслабился, на губах появилась едва заметная улыбка.

— Захотят, — уже открыто усмехнулся он, — это абсолютно меняет дело. Я подготовлю ответную ноту. С такими доказательствами эребы отступят. Но надо спешить, пока они не начали давить сильнее.

Ингвар еще раз пролистал документы и пододвинул их Епанчинцеву:

— Хорошо, Вадим Ладомирович, займитесь. Готовьте ноту, следите за портами, чтобы наши купцы не пострадали. Ступайте.

— Если что-то понадобится еще, обращайтесь к Нечаеву, у него есть приказ содействовать вам по любым вопросам, — добавил Лобанов

— Благодарю, Юрий Мстиславович.

— Одно дело делаем, — хмыкнул князь.

Едва за Епанчинцевым закрылась дверь, Ингвар с нетерпением посмотрел на Лобанова:

— Докладывай, что удалось выяснить по культу?

Лобанов поднялся, опершись кулаками на столешницу. Говорил спокойно, без эмоций, но по неестественной бледности было видно, что князь нервничает.

— Позавчера был убит князь Воронцов, из младшей ветви Вороновых, присягнувших ярлу Пограничья, — Ингвар, вскинув брови, посмотрел на меня, но промолчал, — больше известный как Фроди — Старый Ворон. Бывший весьма успешный ватаман ушкуйников, потом глава Гильдии вольных охотников в Пограничье. До появления Рагнара возглавлял силы сопротивления имперцам. Его с двумя телохранителями нашли со следами пыток и выжженными глазами в портовых трущобах. Жуткое зрелище, — покачал головой Юрий Мстиславович.

— Что интересно, такие же трупы в последние годы стали появляться в Империи и Эребском Союзе. Ходят слухи, что ритуальные убийства докатились до дворца Императора Никифора…

— Ритуальные убийства? — нахмурился жрец.

— Да, — кивнул Лобанов, — есть основания полагать, что это может быть культ Эрлика. Но доказательств, что у нас, что у наших коллег в Империи и Союзе мало — в основном слухи и домыслы. Культисты действуют весьма скрытно. Имперский сыск предполагает, что они имеют поддержку среди определенной части аристократии. Но никакой конкретики у них нет. В Княжестве до убийства князя Воронцова проявлений культа не регистрировалось. Но похожие убийства имели место. В Новгороде, Вятке, Алаборге, Смоленске… Связать их с какими-либо религиозными течениями в ходе следствия не удалось. В свете новых данных, мной дано распоряжение объединить старые дела с делом об убийстве князя Воронцова.

— Почему вы решили, что это культ Эрлика, а не сведения личных счетов.

— Были свидетели, — Лобанов кинул на меня быстрый взгляд — ушедшие на покой ватаманы Рябой и Корень. С ними Старый Ворон встречался в день убийства.

Ингвар побарабанил пальцами по столу:

— Странно. Воронцов убит, а эти живы. Считаю их надо допросить с пристрастием. Чтобы убедится, что они ничего не скрывают.

— Никак не получится, — покачал головой Лобанов. — Они умерли после разговора с ярлом Рагнаром.

— Раевский, опять ты⁈ Как это понимать⁈ — радужка Великого князя опять начала желтеть.

— У меня не было выбора, — пожал я плечами, — или они называют имя убийцы и умирают, или остаются живы, но никому ничего не рассказывают.

— Почему?

— Рябого и Корня нашли в порту, — вмешался Юрий Мстиславович, — в состоянии кататонии. Лекари считали, что им выжгли мозг.