Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

— Хейвен, ты меня слышишь? — спрашивает Хайдес, всё ближе подступая.

Я поворачиваюсь к нему и давлю в себе крик. Он идёт на меня, как разъярённый бык, кулак вытянут вперёд, но целится не в лицо. Кричит:

— Три!

А я не слышала его предупреждения, не знаю, какой именно будет удар. Слишком отвлеклась на Аполлона.

Инстинктивно поднимаю колено. Попадаю — и это для него полная неожиданность. Его удар до меня не долетает, а мой — да. Хайдес сгибается пополам, прижимает руки к низу живота и пятится, давая мне возможность перебежать на противоположную сторону ринга.

Я смотрю ему в спину, пока он не выпрямляется. Разворачивается медленно, мучительно медленно, и ухмылка кривит его шрам. Ему больно. По-настоящему. Но в то же время он гордится мной.

Он движется вперёд — изящный и хищный, как тигр, — и останавливается ровно настолько близко, чтобы я могла слышать его слова, но остальные — нет. Крики вокруг оглушают, шум давит так, что начинает раскалываться голова. Я понимаю, что долго не выдержу.

— Хейвен! — доносится за спиной голос.

Голос моего брата, Ньюта.

Он только что ворвался в зал — за ним Джек и Лиам. На их лицах — смесь ужаса, отвращения и страха.

— Что вы тут делаете?! — ору я, мечась глазами от них к Хайдесу. Отвлекаться нельзя.

Ньют дышит прерывисто, грудь ходит ходуном, будто у него вот-вот начнётся астма.

— Какого хрена ты здесь делаешь? Ты с ума сошла?!

Джек выставляет руку, предугадывая, что будет дальше. В тот же миг брат кидается ко мне. Лиам помогает его удержать.

— Хейвен, я помогу тебе! — выпаливает Лиам. Но потом замечает, кто стоит напротив меня, с обнажённым, блестящим от пота торсом. Хайдес машет ему рукой. Лиам тут же пятится: — Ты же независимая женщина, сама справишься.

Не удивлена. Ньют всё равно рвётся, орёт, чтобы я слезла с ринга, чтобы прекратила эту глупость, что никакой контракт меня не обязывает.

— Всё будет хорошо, — перебиваю я, наклоняясь, чтобы он видел мои глаза. — Поверь мне. Пожалуйста.

Ньют обрывает слова. Понимает, что ничего не может поделать. И что в этот раз ему придётся довериться мне и моим отвратительным решениям. Да, момент не лучший — но я благодарна.

Я выпрямляюсь и снова встречаю Хайдеса лицом к лицу.

— Слушай внимательно, — говорит он, переключившись обратно на меня. — Мы должны закончить этот бой. Сейчас я сделаю вид, будто ударю тебя сильно. Ты упадёшь назад и останешься лежать, пока не объявят твоё поражение. Поняла? Не уходи. Мы только притворимся. Хейвен?

Я едва заметно киваю. Афина не должна понять, что мы замышляем обмануть ее. Хоть сама идея — до смешного соблазнительна.

Его сестра выбрала… меня.

Я упираюсь ногами в пол, чуть сгибаю колени. Оставляю за собой место, чтобы упасть. Хайдес отходит на шаг, серьёзный, каким я его ещё не видела. Моя задача проста — просто рухнуть. Его — всё рассчитать: сделать правдоподобно, но не причинить вреда.

Он кивает. Поднимает ногу, двигается ко мне. Я делаю вид, будто не знаю, чего ждать, будто колеблюсь. Чтобы всё выглядело убедительнее.

Но он несётся так, что я не уверена — не обернётся ли всё иначе.

Хайдес ближе. Толпа гудит, многие уже вскочили, тянутся вперёд, лишь бы разглядеть, как он меня раскроит. Ублюдки.

Я глотаю. Мы с Хайдесом ловим взгляд друг друга. Его рука взмывает. Удар готов.

И тут всё рушится. Не что-то. Кто-то. На миг я думаю, что это Афина догадалась. Или, хуже того, Ньют, решивший, что справится с Хайдесом. Лучшая версия — Лиам.

На ринг поднимается Аполлон.

Хайдес не успевает нанести удар — брат бьёт его первым. Кулаком в лицо. Удар такой силы, что я слышу мерзкий хруст ломающейся кости. Хайдеса отбрасывает назад, он падает и гулко ударяется головой о настил. Аполлон набрасывается сверху и начинает колотить его снова и снова — быстро, беспощадно. Хайдес не сопротивляется. Хотя я знаю: мог бы.

Толпа молчит. На зал опускается тишина, оглушительная от шока.

Аполлон поднимается. Стоит передо мной, кулак всё ещё сжат, взгляд прикован к брату, которому он только что переломал — чёрт знает что. Дышит тяжело.

Тот самый парень, что сунул мне контракт и теперь, похоже, исполняет роль арбитра, опускается на колени и начинает отсчёт. Раз. Два. Три. Три секунды, что объявляют поражение Хайдеса. По правилам. Отсчёт в мёртвой тишине, завершившийся ещё более мёртвой тишиной.

Афина стоит, рот открыт. Руки дрожат, скользя вдоль шёлковой ткани её платья. Но смотрит она не на меня.

Аполлон — да. Он поворачивается и смотрит прямо на меня. Лицо — непостижимое. Он должен уйти, хотя бы чтобы избежать ярости Афины. Ведь это уже второй раз, когда он срывает её игру. И второй раз — ради меня.

Но он говорит:

— Ты в порядке?

— Я их убью! — взвизгивает Афина. Что-то летит в стену и разлетается вдребезги. — Всех троих!

Афина в соседней комнате, где вместе с ней бедняжка Афродита — снова вынужденная терпеть её ярость и пытаться её усмирить.

А здесь ситуация — ненамного лучше.

***

Хайдес сидит на полу в углу, ноги раскинуты, к лицу прижат пакет со льдом. Когда его спросили, где болит, он ответил:

— Везде.

Я сижу на диване, уткнувшись взглядом в свои руки и старательно игнорируя Аполлона рядом. В отличие от Хайдеса, я выбралась без повреждений. Возможно, к утру вылезет синяк на скуле, куда он меня случайно задел, но это ничто по сравнению с его состоянием.

— Надо в больницу, — решительно объявляет Гермес, глядя на брата, который сидит на полу. — Вставай.

Хайдес молчит. Он заговорил только, чтобы перечислить, где у него болит. Поднялся после того, как арбитр объявил его поражение; не посмотрел ни на Аполлона, ни на меня и спустился с ринга. Мы нашли его уже здесь, в комнате, на полу, со льдом у щеки.

— Хайдес? — настаивает Гермес.

— Оставь его, — вмешивается Аполлон своим хрипловатым голосом, растягивая слова.

— Оставить? Господи, Аполлон, ты не мог сдержаться? — Гермес скрещивает руки на груди. — Ты ему челюсть как минимум сломал.

Аполлон откидывается на спинку дивана. Необычно близко ко мне. Наши ноги едва касаются, и мне неловко. С чего вдруг он так открыт? Да кто их вообще поймёт.

Из соседней комнаты снова слышится визг. Потом — очередной грохот о стену:

— Этот длинноволосый придурок!

Губы Аполлона норовят растянуться в улыбку. Он удерживается, но глаза смеются. Он встречается взглядом со мной — и, если что-то в нём не изменилось, так это неспособность его удержать.

Гермес на грани нервного срыва. Мерит комнату туда-сюда, каждые пять секунд фыркает и так яростно возится в кудрях, что я боюсь — вырвет к чёрту и останется лысым.

— Мне нужно было помочь Хейвен, — неожиданно для всех произносит Аполлон. — Прости, если я ударил слишком сильно.

— Не слишком, — отзывается Хайдес. Глаза закрыты, затылок прислонён к стене. — Я почти не почувствовал.

— Ага, — язвит Гермес. — Прям настолько «не почувствовал», что тебя унесло назад, как презерватив в торнадо.

Я морщу лоб от этой метафоры. Хайдес на миг улыбается, потом распахивает глаза. И первое, на чём они останавливаются… — это я. Я, уводя взгляд, снова впиваюсь в сцепленные на коленях пальцы. Но серые глаза всё равно на мне — я это кожей чувствую.

— Ты правильно сделал, что вмешался, — бормочет он. — У меня с Хейвен был план. Я должен был «ударить», а она — упасть. В голове я всё просчитал: едва задеть, чтобы выглядело, будто ударил со всей силы. Но я не был уверен, что смогу. — Он делает паузу, тяжело выдыхает. — Аполлон сделал правильно.

Повисает молчание. Гермес упирает руки в бока, опускает голову. Не знаю, какой у него следующий шаг, но, похоже, идея тащить Хайдеса к врачу сдала позиции.

Дверь их комната распахивается — в проёме появляется Ньют. Он шарит глазами, пока не находит меня:

— Хейвен! — выдыхает с облегчением. — Всё в порядке?

Я киваю. За его плечом показывается Лиам — чуть более робко.