Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

Меч покинул ножны, взметнувшийся вперед, разрубая ливень стрел, и с него сорвались могучие языки пламени. Рядом не было врагов - но цель была иная. Огонь метнулся на десяток метров вперед, выжигая не земле горящую надпись из одного слова.

Трусы.

Вскоре обстрел прекратился - и я взмахнул мечом, повернувшись вокруг своей оси, и отрубил попавшие в плащ стрелы. Впрочем, остатки всё равно остались торчать: ещё недавно черный, величественный плащ стал похож на жалкие обрывки оборванца. Размяв руки и ноги, я вытряхнул из себя застрявшие в сочленениях стрелы - те, что смог.

Тем временем в лагере моих врагов начали происходить какие-то движения. Я наблюдал за ними с легкой, снисходительной усмешкой, понимая, что происходит.

Иногда один резкий, необдуманный поступок, ломает всю четкую, выстроенную линию стратегии противника. У меня было время потренироваться с мечом - и выяснить его пределы. В королевствах людей существовали артефакты - но долгое время даже я сам не подозревал об их существовании.

Артефакторика мастеров людей была занимательной традицией - Итем успел просветить меня о ней по пути на север. Прежде всего, стоило отметить, что они не продавались - от слова совсем. Ни один мастер никогда не продавал кому-либо артефакты - хотя умение их делать, в целом, входило в стандарт обучения.

Причины были просты: считалось, что создавая волшебный предмет, чародей терял часть своей силы. Или даже часть своей души - в данном вопросе метафизика мистических искусств не давала точной научной информации. Однако после создания артефактов мастера слабели - кто-то временно, а кто-то до конца жизни, и это было устоявшимся фактом. Поэтому создавали артефакты редко и только по особым случаям: а немногие таковы становились реликвиями, легендами, и передавались из поколения в поколение. Далеко не каждый род даже среди крупных землевладельцев имел подобное - исключая, разве что, кольца жизни…

Сами по себе магические предметы, при этом, не то чтобы блистали большой силой - но ценились невероятно всё равно, ведь это была возможность для простых людей прикоснуться к живому чуду.

На тренировках я выяснил, что мой меч может в среднем выдавать один мощный удар разной направленности раз в полчаса, или слабый - раз в несколько минут.

Это были очень хорошие показатели для артефакта - иные могли набирать энергию для удара целыми днями, если не неделям, так что моя королевская регалия проходила по статье легендарных реликвий.

Но это то, что итак знали мои враги. Меч, выкованный лучшим боевым магом огня на всем побережье королевств, просто не мог быть слабым.

За этой битвой наблюдали многие. Мастера со всех королевств, лорды, купцы, крестьяне… Развлечений такого масштаба королевства людей ещё не видели - и каждый, кто мог бы приехать, сделал это за прошедшие полгода. Вокруг ритуального кольца были натуральные палаточные лагеря, в отдалении стояли высокие деревянные башни для наблюдателей, а кое-где даже и каменные площадки, выращенные из земли мастерами огня.

И прямо сейчас все они видели, что я пожертвовал преимуществом - пусть и на время - только ради того, чтобы назвать своих врагов трусами.

План моих врагов наверняка включал в себя множество разнообразных способов обездвижить и скрутить латника в непробиваемых доспехах. Они привезли и алхимию, и осадные машины, да и просто мужиков нагнали немало тысяч. Однако я был уверен - первым делом они бы попытались меня измотать. Вымотать боем, увеличить вероятность ошибок, заставить разрядить артефакты… Даже неуязвимому нужен отдых - хотя бы психологический…

Этот план сломался, даже не дойдя до ближнего боя: и поэтому им пришлось менять схему на ходу.

Шла минута, вторая, третья… Я стоял слишком далеко, чтобы услышать переговоры зрителей на ближайших башнях, но уверен - многие начинали смеяться, видя подтверждение моих слов. На чувствах толпы легко играть - очень немногие понимали, что перестроить запланированный порядок действий многотысячной армии куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.

По моим меркам, они справились быстро - минут за десять. Граф Лотан показал себя очень неплохим полководцем. И достаточно разумным, чтобы не повестись на подначку.

Вперед выдвинулось ополчение. Простые мужики, многие, возможно, ещё вчерашние крестьяне. Их объединяли нехитрые, но добротные доспехи из плотной кожи: такие не остановят прямой удар моего длинного фламберга, но изрядно замедлят его, или выдержат скользящий. Среди них почти не было мечников: окованные грубым железом дубины, привычные крестьянским рукам топоры, короткие пики. Что было необычным, так это то, что я впервые увидел оружие, предназначенное для пробития лат: в королевствах оно не было распространенным, ибо войны в стиле старых традиций вообще не предполагали, что латников придётся убивать… Пожалуй, я бы назвал это клевцом: примитивным, но достаточно действенным, если нанести тяжелый удар.

Забавно - возможно, именно я послужил здесь неявным вдохновением к оружейному прогрессу. Но белую сталь таким не пробить - пожалуй я вообще не знал способен ли обычный человек в принципе всерьез повредить такие латы. Мой собственный удар с предельным усилением оставлял на этом полумагическом металле лишь крайне небольшие царапины: и как я подозревал, дело было отнюдь не в одних физических свойствах, учитывая, что ковать его умели только в красных башнях.

На бородатых, небритых лицах первых рядов застыла мрачная решимость. Я не знал их мотивов, но мог отдать им должное: они шли на смерть с осознанием этого факта.

Мне запомнилось лицо первого: немолодой, лет сорока, мужчина с короткой бородой где была видна легкая, первая проседь. Он имел большие, тяжелые надбровные дуги, небольшой шрам над правым глазом, большой прямой нос и небольшой, совершенно бесполезный кожаный шлем, к которому была привязана странная поделка из какой-то крестьянской веревки - словно её сделал ребенок. В спокойный, глубоко посаженных карих глаза застыл взгляд обреченного - но воина.

Я разрубил его от паха до плеча одним ударом, шагнув вперед, едва он успел замахнуться топором. Затем, шагнул в сторону, широкими рубящим ударом убил сразу двоих и ранил третьего, вспарывая глотки. Новый удар: и наступающий ряд валиться наземь, мешая пройти новым, зажимая вываливающиеся кишки.

Эти люди не были берсерками и не были безумцами. Они не бежали на меня в безумной ярости, и не кричали угрожающих кличей, а просто шагали вперед в молчаливой, уверенной в своей правоте смерти: и это дало мне возможность убить несколько десятков и ранить ещё больше, почти не получая ударов.

Большая часть рыцарей что я знал, могли бы сделать тоже самое. В конце-концов, что могут противопоставить обычные крестьяне тому, кто всю жизнь учился владеть мечом и латами?

Я крутанулся вокруг своей оси в последний раз, могучим, тяжелым ударом разрубая лица всех, кого видел сквозь прорези шлема. Но на место павших встали новые - и затем меня просто снесли. Ни один мечник, даже самый гениальный, не может фехтовать с толпой. Град тяжелых ударов обрушился на доспехи со всех сторон, и меня просто сбили с ног - и уже просто не дали встать.

– Руки! Ноги! – раздался из-за спины толпы чей-то резкий окрик

И на меня банально навалились - даже не пытаясь отобрать отобрать оружие, или опасаясь трогать артефакт, просто бросились телами на руки и ноги, один за другим. А затем снова и снова - погребая телами в образовавшейся куче мала так, что я просто не мог пошевелиться.

Крестьяне скверно умели сражаться и не могли противопоставить мне ничего по отдельности - но кто-то хорошо научил их, как можно обездвижить латника в доспехах именно так, толпой, за счёт абсолютного превосходства в численности. Чья-то крупная нога навалилась мне даже на шлем, перекрывая обзор, и я совершенно перестал видеть всё, что происходит вокруг, став обездвиженным.

Битва затихла. Лежащая на мне толпа боялась пошевелиться, а я же банально не мог. Мужики загалдели, кажется, даже удивленные своей победе: но кто-то сверху прокашлялся, и воцарилась почти идеальная тишина, перемежаемая лишь сопением и тяжелым дыханием запыхавшихся людей.