Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

– Не желаете ли сдаться, Ваше Величество? – Кажется, вы это… Слегка лишены возможности драться дальше? – раздался сверху вежливый мужицкий голос.

– Вовсе нет. – легко и спокойно ответил я. – На самом деле, я просто даю вам время осознать, что вы не способны мне навредить. Я мог бы легко убить вас всех… Но вы же всего лишь простые крестьяне, посланные сюда на смерть. Уходите и возвращайтесь к привычной жизни, пока можете. Здесь будет бойня.

Они не поверили. Должно быть, от обездвиженного человека сообщение о грядущей бойне звучит не слишком убедительно. А ведь я говорил правду! Однако, что они могли сделать дальше? В том-то и дело, что ничего. Только продолжать держать меня обездвиженным. И послать за руководством…

Это заняло время. Пока вестовые добежали обратно до армейского лагеря, пока они приняли решение что делать, пока они прислали новую группу, что будет заниматься моим пленением - меч успел накопить сил.

Я пристально, до рези в ушах, сквозь сопение лежащей сверху толпы вслушивался в окружающий мир, стремясь уловить момент, пока остальные приглушенно переговаривались между собой. И поймал его.

Резкая, отрывистая, и тихая команда прозвучала неподалеку:

– Меч. Отберите у него меч, и как можно скорее.

Мужики вокруг завозились, и я почувствовал, как давление на правую руку, в которой он всё ещё был сжат, ослабело. Затем кто-то с силой попытался разжать мои пальцы - и я это позволил. Неподалеку послышались шумные вздохи облегчения.

– У вас был шанс сдаться. – холодно произнес я. – Вы действительно думаете, что именно меч делает воина - воином?

И я атаковал. В одном слитном, могучем движении, вкладывая всю силу в удар, ударил всем телом, всей сутью человека, так, как Колн научил меня.

Удар, способный крошить камень, прошел сквозь чужие тела, ещё недавно казавшиеся непреодолимой преградой, как сквозь воду.

На месте толпы мужиков взвился кровавый фонтан из плоти и костей, внутри которого стоял я. Они вокруг застыли на миг: позволяя мне оценить обстановку. Помимо ополчения, рядом появился небольшой отряд егерей с плотными сетям, предназначенным для ловли зверей - его возглавлял рыцарь-латник, который, похоже, и отдал приказ отобрать меч. Охотники неподалеку, кажется, смазывали оружие свежей сонной алхимией, и готовили колбы с сонными зельем…

Время замедлило свой бег. Было всего два приема, что я освоил в монастыре: сила и скорость. Рывок всем телом, позволяющий двигаться столь быстро, что превращал меня в смазанную тень: и удар, что может крушить почти всё.

Я снес голову рыцаря ударом латной перчатке прежде, чем он успел сделать что-то ещё. А затем - развернувшись вокруг своей оси со всей возможной скоростью - просто швырнул его тело в группу егерей, словно пушечный снаряд.

Подобное применение силы и скорости, пожалуй, убило бы даже мастера жизни. На миг я ощутил холод и чудовищную слабость - но только на миг.

Мое бессмертие питали иные силы, чем простая жизнь: само мироздание поддерживало меня, позволяя в мгновение ока восполнять силы. Некоторые люди, пришедшие сюда убить меня, возможно, задавались вопросом, сколько раз меня надо убить, чтобы эта сила иссякла. Но это был неправильный вопрос - эта сила была неистощима. В конце-концов, что такое жизнь всего одного человека в рамках даже всего лишь мира, не говоря уже о большем? Незначительная мелочь. Нет, правильным вопросом было то, сколько я смогу выдержать…

Полноценная смерть, требующая воскрешения, была неприятным, травмирующим, болезненным опытом, с которым, впрочем, я давно свыкся. Но пребывание на грани жизни и смерти было куда проще - это скорее походило на прилив тяжелой усталости, который тут же смывало, словно ты выпил крепчайшего кофе и хорошо выспался в один краткий миг.

Я даже делал так в дороге, когда не хотел останавливаться. И это значило, что я могу сражаться так хоть целую неделю…

Новый рывок: и в отряде егерей, едва успевших достать оружие, ввысь взметнулся кровавый фонтан. Я попытался бросить одного из них в других, но неудачно - сперва оторвал ему руку, а затем просто разорвал пополам, пытаясь схватить за туловище. Впрочем, его сосед был одет в броню получше - с ним вышло удачнее.

Воздух наполнил отвратительный хруст костей, крики, запах крови и вывернутых внутренностей. Ни егери, не простые ополченцы, ничего не могли противопоставить мастеру жизни в латах с неистощимым запасом сил: и я просто убивал их, иногда одного за удар, иногда нескольких, найдя подходящий снаряд.

Сложно сказать, сколько я убил. Несколько сотен, пожалуй. Егери погибли первыми - а простые мужики просто уже не умели применять то, чем меня собирались вырубить. И пуская первое время они пытались сражаться, пытаясь повторить первый успех - спустя сотню смертей даже до самых тупых дошло, что ситуация изменилась настолько, что ловить им стало нечего.

Я подобрал небольшой молот и метнул его в спину убегающих с такой силой, что он пробил двоих насквозь, вонзаясь в третьего. Может, будь снаряд поудачнее, получилось бы даже лучше…

Так я и остался вновь один: посреди мертвых и искалеченных тел, который продолжали наполнять поля своими стонами. Оглянувшись, я подобрал свой меч, лежащий неподалеку. А затем принялся ходить по полю боя, добивая раненых - одного за другим. И лишь когда оборвался последний стон, я вернулся к егерям, осматривая их экипировку.

Сети из крепких веревок - пожалуй, такие я даже мог бы и порвать. Сами веревки - и сонное снадобье. Часть в виде мази, что наносится на оружие, часть - в виде жидкости, что подмешивают в дичь для хищников.

Алхимики королевств умели готовить снотворные из различных трав - не слишком сильные, но ударная доза могла не то что человека, а даже многотонную зверюгу заставить спать. К счастью для меня, работало это до определенного предела - сон и паралич, всё же, разные вещи. Я планировал бороться с такими средствами огнем - поджигая самого себя в узкой точке. Как бы не было сильно снотворное, ты не сможешь спать, пока горишь заживо…

Я обнажил меч, и поджег всё снаряжение для захвата в плен короткими, небольшими импульсами пламени. Пусть оно мне и не угрожало, сегодня у меня не было намерений быть небрежным.

У егерей нашлось несколько подходящих тряпок, чтобы стереть с окровавленных лат и меча остатки чужой требухи, и я прибег к короткой очистке, уделяя особое внимание перчатками и оружию. А затем принялся смотреть в огонь, успокаивая разум. Это только начало - что такое несколько сотен для огромной армии? И лишь звуки трубного рева заставили меня отвлечься от наблюдения за огнем. Медленно, неспешно, на моих глазах начинала разворачиваться наступающая армия, беря ритуальное кольцо в полукруг.

Стройные ряды наступающей пехоты. Лучники, выставленные сзади. Несколько осадных машин, сопровождающих каждую тысячу. Я проследовал в самый центр круга, и отсалютовал наступающим мечом, вскидывая руку вверх.

Что же, настало время научить их принимать меня всерьез. Это будет тяжелый и болезненный урок… Но иногда надо преподавать его людям, иначе тебя просто перестанут бояться.

Ритуальное кольцо было большим: его диаметр кратно превышал возможности как стрелков, так и осадных машин. Мы сошлись почти в самом центре: незадолго до того, как лучники, прикрытые рядами пехоты, достигли дистанции моего обстрела, я пошел вперед, не намереваясь ждать их на месте. Я двигался уверенным, плавным шагом: неумолимо, но неспешно.

Владыке не пристало бегать. Граф Лотан разбил основную часть своей армию на тысячи: и, насколько я мог судить, каждая тысяча была выстроена по единому стандарту. Восемь сотен пехоты, две лучников-профессионалов, и два расчёта осадных орудий, состоявших из трех тяжелых осадных стрелометов, передвижной башни-требушета, и двух катапульт калибром поменьше.

Четыре сотни пехотинцев с лучниками выдвигались вперед, беря меня в кольцо, а оставшиеся четыре - прикрывали осадные орудия.

Они замешкались ненадолго, не ожидая этого: но сориентировались быстро, и ряды лучников начали обстрел.