Жрец Хаоса. Книга II (СИ) - Борзых М.

Феерия. Вопросы были к гувернантке, к Изотовым, к охране… Но с этим разбираться будут позже. Мне сейчас надо было вытащить девочку и химеру.

Где-то внизу страдала раненая Мурка, которая при всей своей регенерации была не в состоянии излечить саму себя, и дело было даже не в обилии ран. По признанию самой химеры, из неё будто что-то высасывало силы. Та же ситуация была и с принцессой. Малышка создавала льдинки, чтобы поить Мурку, но с каждым следующим разом сил на это уходило всё больше, а сосулька выходила всё тоньше.

Представляя, какими проблемами для меня обернётся само попадание сюда и спасение принцессы, я прыжками через одну ступеньку спускался вниз на несколько этажей, стараясь быстрее добраться до Мурки и Елизаветы Алексеевны. При этом сами ступени пересекало множество разноцветных линий, и здесь уже выбирать не приходилось, на что наступать, а что пропускать. Я старался спуститься быстрее, а потому любая линия, на которую я наступал, прерывалась и частично слабела.

К моменту спуска на третий подземный этаж, который завершился пустым залом в соответствии с объяснениями Мауриции, мне казалось, что меня распирало от всевозможных энергий. Сравнить это состояние было не с чем. Возможно, во время какого-то хмельного застолья вам приходилось смешивать напитки, раз от разу становясь смелее, бесшабашней и рискованней, да и раскованней, чего уж греха таить. Вот и мне сейчас было море по колено и горы по плечо. Природу подобной эйфории объяснить было достаточно сложно. Ну, не принимать же за чистую монету вероятное высасывание мною сил из защитных систем башни? Если поиски затянутся, то я действительно стану тем самым опустошителем, который со временем выпьет её защиту и даст возможность Пожарским проникнуть внутрь. Почему-то мне этого совершенно не хотелось.

— Ты уж веди прямой дорогой. Меньше выжру по дороге, — выдал я то ли просьбу, то ли предложение защите башни, словно живому человеку, перепрыгивая последние три ступеньки, и мысленно отмечая, что раньше это было бы для меня непосильной задачей.

Лестница завершилась в коридоре со множеством дверей, половина из которых была открыта, но плач принцессы и мурчание Мурки доносились из самого дальнего конца коридора. Не добежав до зала всего несколько шагов, я резко затормозил и даже проехался по гладким каменным плитам пола. Ведь сам зал отличался от всех остальных помещений в башне отсутствием каких-либо энергетических линий. Это было настолько неожиданно, что поневоле вызывало вопросы и ещё больше опасений. Кажется, я заразился от императрицы паранойей.

Мурка даже в своём плачевном состоянии пыталась успокоить свою подопечную, больше напоминая мумию, неумело забинтованную розовыми бантиками и рюшечками. Выглядело бы забавно, если бы из-под них не сочилась алая кровь, разливаясь лужицей под принцессой и химерой.

Я же на энергетическом уровне видел и несколько более угрожающую картину: из самой химеры и из принцессы вытекала не только кровь и жизнь, но и магическая сила. Она растекалась по залу, впитывалась в каменные щели между камнями и будто бы испарялась. Аура Мауриции и Елизаветы Алексеевны меркла, как будто бы выцветая на солнце. Сложившаяся ситуация мне ни разу не нравилась, однако же соваться без какого-либо плана сразу же в зал я не решался.

Но стоило мне коснуться одной из каменных плит на полу этого странно пустого зала с пустым постаментом, как перед моим лицом соткалась некая фигура. «Соткалась» — причём было очень неподходящим словом. Я не столько видел, сколько чувствовал это нечто. Это словно энергетический след, отпечаток кого-то, кого уже давным-давно не существовало и не могло существовать за годы с момента создания этой башни.

И самое странное, что энергии как таковой передо мной не было. У неё не было визуального выражения, но я ощущал её.

Нечто похожее я испытывал, когда навешивал на бабушку щит во время проверки Ордена. Тогда я тоже чувствовал выделяемую мной энергию, формирующую конструкт, но не мог видеть эту самую энергию, словно она была невидимой, как и та, что заполняла мой источник, при этом визуально показывая всем, что он абсолютно пуст.

— Хёвдинг ав томхетен? — вопросительно обратилась ко мне пустота мужским голосом.

Только вот я почему-то ни черта не понял. Это на каком языке?

— Зе лорд оф зе войд? Ханияраджа? Рекс вакуи?

Чудесно, просто чудесно. Меня сейчас явно как-то обозвали, но как — я даже не понял. Хотя кое-какие слова казались мне знакомыми, вернее, кое-какие титулы или отдельные части их. Вот только хоть убейте, я не помнил, когда успел изучать иностранные языки, уж явно не в этой жизни. Лорд, раджа и рекс — явно титулы правителей, а вот войд?.. Пустырь или пустота? Может какой-то пустынный остров?

— А по-русски можно? — честно сдался я.

— Обрусели потомки хертуга Нифельха, забыли собственные корни, — сокрушался неизвестный вполне искренне.

Удивительно, но факт: я не знал, кто такой Нифельх, но при этом я знал, кто такой хертуг. Даже не представляю, откуда. И, судя по тому, что сей титул обозначал у скандинавов кого-то близкого по статусу к правителю целой области либо к князю, каковыми являлись Утгарды при переезде, то я решил ответить честно, почему-то подозревая, что солгать здесь всё равно не получится.

— Я — не потомок хертуга Нифельха. Я — потомок хертуга Утгарда.

Я чувствовал, как неизвестное существо хмурилось, что-то обдумывая, а после вокруг меня заклубился смерч силы — невидимой и оттого не менее смертоносной. Я сам был такой силой, выпивая ракшаса и выпуская наружу собственного голодного зверя. Сейчас же нечто подобное кружило вокруг меня и явно с недобрыми намерениями.

Однако стоило ему попытаться вцепиться в нас, как я выпустил своё второе «я», доселе несколько притихшее, присмиревшее и раздобревшее от обилия энергии разных видов, выжранной по мере спуска в подземелье. Оно, как ленивый хищный кошак, вдруг явило себя, подав не просто голос, а вырвавшись навстречу неизвестному сопернику.

Глава 19

С моей стороны слышался рык, со стороны неизвестного нападавшего — не то визг, не то хрип. И вот такая какофония, в которой, казалось бы, я совершенно не принимал никакого участия, длилась не менее пяти минут. С переменным успехом неизвестный то пытался продавить мою защиту, то, напротив, защищался от моего второго «я» — пусть не такого голодного, но не менее разъярённого нападением.

При этом Мауриция с принцессой совершенно не понимали, что происходит. Они чувствовали дикое давление и бурление магии, однако же их оно не касалось. Бедная химера раскинула изрешечённые стрелами крылья и прикрыла ими принцессу, стараясь отгородить её от непонятной и невидимой бойни. Но любопытная девочка то и дело пыталась выглянуть и рассмотреть происходящее сквозь прорехи в крыльях.

Только я чувствовал себя — не сказать, чтобы чужим на этом празднике жизни, однако же прекрасно осознавал, что лично я никоим образом не просто не помогу своему второму «я», но ещё и помешать могу, если попытаюсь взять на себя управление схваткой.

В конце концов неизвестный отступил, но по бурлению энергии я точно ощущал, что мы не победили, но и не проиграли. Это была боевая ничья. Скорее уж нас признали достойным соперником — раз сожрать нас не удалось, то приходилось с нами считаться.

— И зачем хертуг Утгард явился во владение хертуга Нифельха? — вновь раздался голос из пустоты, но теперь в нём не было ни насмешки, ни тени сожалений. Сейчас мы разговаривали на равных.

— Хертуг Утгард явился забрать дитя огня и стужи и тварь, принадлежащую нашему роду по праву создания, — ответил я, указывая на принцессу в клетке и на саму химеру.

— И дитя, и химера — наша добыча. Они — плата за вероломное проникновение на чужую территорию и за попытку воровства.

— Разве дитя либо химера посмели что-то вынести с вашей территории? — задал я вопрос, обращаясь одновременно и к принцессе с химерой, и к неизвестному хранителю башни.