Демон Жадности. Книга 4 (СИ) - Розин Юрий

Последним распоряжением того дня стала организация похорон. Я приказал собрать тела всех погибших — и наших, и пиратов — и устроить почетную кремацию. Мы не могли хоронить каждого в отдельности, но могли отдать последние почести всем, кто пал в этой бойне.

На этом самые важные вопросы были решены. С остальным мои офицеры могли разбраться и сами. А меня ждал Жемчужный Грот.

Я вернулся в прохладную, звонкую тишину, оставив за спиной суету и гам только что завоеванного города. Я снова стоял перед этим непостижимым богатством, понимая, что это был, вероятно, первый раз, когда я мог поглощать сокровища, никуда особо не торопясь.

Работа возобновилась. Рука протягивалась к очередному реликту — то к потрескавшемуся скипетру из слоновой кости, то к зазубренному наконечнику копья, испещренному рунами, то к небольшой, холодной статуэтке неведомого божества.

Каждое прикосновение заставляло золотой узор на моей груди отзываться легкой дрожью. Артефакт рассыпался в пыль, а его энергия вплеталась в меня, наполняя резервуары Маски. Это было планомерное, почти ритуальное поглощение.

После того как примерно треть реликтов превратилась в золотую пыль на моих пальцах, я почувствовал это. Ощущение было похоже на переполненный сосуд, готовый вот-вот пролиться через край.

Энергии стало достаточно. Я сосредоточился, направив накопившийся поток внутрь себя, к той самой сети белых энергетических жгутов, что Маска создала мне вместо ядра.

Прорыв случился не взрывом, а тихим, внутренним смещением. Мир на мгновение замер, а затем снова обрел четкость, но теперь я видел его иначе — острее, глубже. Я достиг Эпилога Хроники.

И в тот же миг я внутренним взором увидел свое «ядро». Белые, плотные жгуты, по которым циркулировала моя манна, теперь были испещрены тончайшими, словно прожилки в мраморе, алыми нитями.

Это были следы, отголоски мощи ранга Предания. Они пульсировали, обещая невероятную мощь, до которой мне оставалось всего полшага.

Я не стал останавливаться. Я продолжил поглощение, двигаясь вдоль стеллажей, превращая наследие гигантов в топливо для своего восхождения.

Все это время вокруг меня кипела работа. Бойцы, потные и уставшие, но с горящими глазами, непрерывной цепью выносили ящики с золотом и менее ценными артефактами. В какой-то момент я заметил, как один из них потянулся к небольшому, но ярко сияющему в моем восприятии кинжалу, который я уже мысленно пометил для себя.

— Стой, — мой голос прозвучал негромко, но четко. Все замерли. — С этого момента — новые правила. — Я подошел к стеллажу и провел рукой над рядом предметов, оставляя рядом с ними отпечатки, выжженные маной. — То, что помечено, не трогать. Также оставить все ящики с драгоценными камнями и, что важнее, все контейнеры с ядрами артефактов уровня Предания. Все остальное — золото, слитки, рядовые артефакты — выносить.

Они кивнули. Я вернулся к своему занятию. Час за часом гора поглощенных реликтов, драгоценностей и ядер Предания росла, а мои внутренние резервуары наполнялись до состояния, которое я раньше не мог и вообразить. И наступил момент, когда я, наконец, поглотил последний из намеченных артефактов. Я замер, оценивая полученное.

Энергии было не просто много. Ее было чудовищно много. Достаточно не только чтобы компенсировать все предыдущие траты, но и с огромным, солидным запасом.

Я мысленно прикинул расчеты, сверяясь с внутренними ощущениями от Маски. Да. Даже после прорыва на ранг Предания у меня останется запас примерно в год. Год жизни. Год, купленный ценой уничтожения вековых сокровищ.

Мысль о предстоящем визите в Роделион, в логово Империи и «Ока Шести», была постоянным фоном. Сила там решает все. Ранг Предания откроет передо мной двери, которые были бы наглухо закрыты для Хроники, даже для Эпилога. Это было тактическое преимущество, которое могло стоить дороже, чем этот год.

Я обернулся к ближайшим бойцам, которые с любопытством поглядывали на меня.

— Мне нужна полная тишина и отсутствие помех, — сказал я, и в моем голосе прозвучала сталь. — Никто не должен подходить. Что бы ни происходило — не мешать.

Они молча отступили, образовав вокруг меня широкий периметр. Я нашел относительно свободный угол, сел на холодный каменный пол, скрестив ноги, и закрыл глаза.

Внешний мир перестал существовать. Осталась только бушующая внутри мощь, которую нужно было обуздать и направить в единственно верное русло — к прорыву через последний барьер.

Глава 20

Внутри меня бушевал океан. Накопленная энергия от поглощенных реликтов была чудовищной, но на этот раз я не стал просто открывать шлюзы, как это было при прорывах на Сказание и Хронику.

Тогда мощь обрушивалась лавиной, ломая и перестраивая меня насильно, мучительно быстро. Сейчас же я действовал иначе. Я начал с капель.

Я сосредоточился на своей мана-сети, на этой причудливой паутине из белых энергетических жгутов, что заменила мне обычное ядро. Внутри них клокотала мощь, еще принадлежащая рангу Хроники, но уже насыщенная алыми вкраплениями грядущего Предания.

Я взял под контроль крошечную, ничтожную часть этой мощи — одну-единственную каплю. Мысленно я сжал ее, заставив вибрировать с новой, незнакомой частотой, очищая и уплотняя.

Процесс был мучительно медленным, требующим невероятной концентрации. Капля сопротивлялась, но постепенно ее природа менялась. Белый свет сгущался, в нем появлялись кровавые прожилки, и вот она уже была не каплей дождевой маны Хроники, а сгустком маны-наводнения Предания.

Я не торопился. Я очищал одну такую каплю за другой. Потом осторожно, словно собирая жемчужины на нитку, начал сплавлять их вместе. Две капли сливались в одну, более крупную и устойчивую. Потом к ним присоединялась третья, четвертая.

Постепенно, слой за слоем, я переходил от мощного, но неоднородного шторма к ровной, полноводной и неотвратимой реке. Она текла внутри меня не взрывными порывами, а с могучей, неспешной уверенностью, перестраивая все на своем пути.

Эта неторопливость дала мне уникальную возможность — наблюдать. Я видел, как моя мана-сеть, прежде напоминавшая хаотичные корни, пускала все новые и новые ответвления. Они росли навстречу друг другу, сплетались, соединялись.

Беспорядочные жгуты начали формировать четкую, замкнутую систему. Она напоминала мне циклическую систему кровообращения — с мощными «артериями», несущими чистую ману от сердца-маски, и тонкими «венами», возвращающими отработанную энергию.

Скорость циркуляции маны возросла в разы, пропитавшая тело мана усилила его кратно. К тому же ко мне вернулось давно утраченное ощущение — я снова мог усиливать тело маной напрямую и также понял, почему это было невозможно раньше.

При разомкнутой сети, если я пытался влить ману из нее в мышцы, энергия либо рассеивалась, либо наоборот, скапливалась в одном месте, рискуя вызвать перегрузку и система сама ограждала меня от этого, блокируя возможность усиления.

Теперь же, сформировав замкнутый контур, я мог направлять ее в мышцы, в кости, в кожу, многократно умножая свою физическую мощь без посредничества артефактов. К тому же сеть пустила тонкие ниточки к тем участкам кожи, где располагались мои татуировки, объединяясь таким образом и с ними в единую структуру, еще больше упрощая для меня контроль над способностями.

Сами татуировки тоже менялись. Наборы татуировок одного назначения — например, несколько вариантов щитов или ускорителей — которые раньше накладывались друг на друга, создавая пеструю мозаику, начали сливаться.

Они не просто совмещались — они переплетались в новые, невероятно сложные узоры. Вместо десятка отдельных тату для защиты теперь был один, но его структура была в разы замысловатее и, я чувствовал, мощнее. Каждая функция теперь была представлена единственным, но совершенным узором.

И наконец, главная татуировка — сама Маска Золотого Демона на моей груди. Золотые линии, образующие лик, начали расползаться, как побеги плюща. Они перешли на бедра, покрыли плечи, поползли вверх по шее и вниз по спине.