Проклятый Лекарь. Том 7 (СИ) - Молотов Виктор

Забавно. По телефону был на грани нервного срыва, готов был рыдать. А сейчас, когда увидел меня — воспрянул духом. Понимает, что я единственный, кто может разгрести этот бардак.

Моя способность видеть Живу позволяет диагностировать без анализов. Но он об этом не знает — думает, я просто гениальный диагност. Ну, с небольшим подвохом.

— И никто из врачей не помнит своих пациентов? — уточнил я. — Они же должны знать хотя бы в лицо.

— Рудаков вел отделение железной рукой! — Сомов запричитал, как баба на базаре. — Все истории болезни заполнялись только в электронном виде! Бумаги он запретил категорически! Говорил, что двадцать первый век, нечего деревья переводить, все должно быть в цифре! Врачи привыкли сверяться с базой данных каждые пять минут! Диагноз в базе. Анализы в базе. Назначения в базе. А теперь базы нет!

— А теперь они как слепые котята, — закончил я. — Или как студенты на экзамене без шпаргалок.

— Именно! Полная профессиональная беспомощность!

И Сомов, и Бестужев одновременно посмотрели на меня. Синхронно, как по команде. В их глазах читалась одна и та же просьба.

— Святослав Игоревич, — начал Сомов проникновенно.

— Возглавьте антикризисный штаб, — закончил Бестужев властно.

— Только вы можете навести порядок, — добавил Сомов умоляюще.

— У вас есть опыт работы в экстремальных ситуациях, — поддержал граф.

— И ваши методы диагностики…

— Нетрадиционные, но эффективные…

Они говорили так синхронно, словно отрепетировали. Хотя вряд ли — просто оба в отчаянии и хватаются за соломинку. А я для них сейчас — не соломинка, а целый спасательный круг. С мигалкой и сиреной.

Я медленно осмотрел царящий вокруг хаос.

Пациенты брошены на произвол судьбы. Кто-то стонал, кто-то звал на помощь, кто-то просто лежал на кушетке в коридоре и смотрел в потолок остекленевшим взглядом.

Катастрофа для них — идеальная «охота» для меня. Десятки пациентов без диагнозов, многие на грани смерти. Если я их спасу, Жива польется рекой. Каждый спасенный — это процентов пять-семь к моему Сосуду. А если спасу всех тяжелых — это же просто шведский стол! Буфет! Банкет жизненной энергии! Рудаков, сам того не зная, сделал мне царский подарок.

Я снял свой пиджак, накинул рабочий халат. Медленно закатал рукава.

Жест оказался эффектным. Все смотрели на меня, как на мессию. Или как утопающие на спасателя. Или как наркоманы на дозу. Выбирайте аналогию по вкусу.

— Кирилл, — обратился к ученику, не поворачивая головы. — Урок первый в кризисном менеджменте: никогда не показывай неуверенности. Даже если не знаешь, что делать — делай вид, что у тебя есть план. Люди поверят и пойдут за тобой.

— У вас есть план? — с надеждой спросил парень.

— Конечно, — сказал я с каменным лицом. — План простой — спасти всех и получить благодарность. Много благодарности.

— Это не план, это цель, — заметил Кирилл.

— Для умных людей цель и есть план. Остальное — детали, которые решаются по ходу.

Встал в центре коридора, где меня было видно всем. Расправил плечи, выпрямил спину. Набрал в легкие воздуха и рявкнул голосом, которым когда-то командовал легионами мертвых:

— Так, коллеги, отставить панику!

Эффект был мгновенным. Все замерли, как по команде «стоп-кадр». Медсестры застыли с подносами в руках. Врачи прекратили ругаться, кулаки повисли в воздухе. Даже мониторы, казалось, притихли, прекратив свое назойливое пиканье.

— Слушайте сюда! — продолжил я уже тише, но не менее властно. — У нас есть три часа, чтобы восстановить все истории болезни и предотвратить смерть как минимум десятка пациентов. Кто не справится — пойдет чистить морг. Вручную. Сейчас вы увидите, как работает настоящая медицина!

— Но это невозможно! — крикнул кто-то из толпы. — Без анализов, без историй…

— Возможно всё, если есть мозги и решимость. А теперь за мной, птенчики мои! Марш в ординаторскую!

Быстрым шагом прошел в ординаторскую. Все потянулись за мной, как железные опилки за магнитом. Или как зомби за некромантом. Вторая аналогия точнее.

Ординаторская выглядела как после бомбежки.

Бумаги разбросаны по полу, как осенние листья. Компьютеры включены, но экраны показывают пустые базы данных — белые страницы с надписью «нет данных». На доске для объявлений криво висит распорядок дежурств — уже неактуальный, фамилия Рудакова замазана черным маркером. Кто-то нарисовал рядом неприличный орган.

Кофемашина сломана — валяется на боку, из нее течет черная жижа. Пахнет горелым кофе и отчаянием.

Взял маркер, подошел к большой белой доске. Начал рисовать схему отделения — палаты, посты медсестер, процедурные, реанимация. Рука двигалась быстро, уверенно. За время работы я выучил планировку наизусть.

— Так, слушайте план, — заговорил я, не оборачиваясь. — Превращаем эту комнату в штаб. Командный центр. Отсюда будем координировать все действия. Никакой самодеятельности, никакой паники. Только четкие приказы и их исполнение.

Обернулся, окинул взглядом собравшихся. Человек тридцать — врачи, медсестры, санитары. Лица бледные, глаза испуганные. Как кролики перед удавом.

Узнал знакомые лица.

Костик стоял в углу, теребя стетоскоп. Ольга и Варвара стояли и перешептывались между собой.

Доктор Доронов — пожилой терапевт, год до пенсии. Опытный, но уставший. Сейчас выглядел потерянным.

— Костик! — рявкнул я.

Парень подпрыгнул:

— Я! Здесь! Слушаю!

— Ты — мой адъютант. Личный помощник. Бери планшет, ручку, блокнот — что угодно. Будешь записывать все мои диагнозы и назначения. Быстро, четко, без ошибок. Ошибешься хоть в одной букве — пойдешь в морг трупы ворочать. Понял?

— Так точно! — Костик выпрямился, как солдат. — То есть да! Понял! Буду записывать!

— Ольга!

Врач шагнула вперед:

— Слушаю, доктор Пирогов!

— Ты отвечаешь за весь сестринский персонал. Твоя задача — организовать их. Собери всех медсестер. Пусть немедленно проверят все капельницы и прекратят введение любых препаратов до моего личного распоряжения. Исключение — жизненно необходимые: инсулин диабетикам, сердечные гликозиды сердечникам. Но и их — только после точной идентификации пациента. Не уверены — не колите. Лучше гипергликемия, чем гипогликемическая кома.

— Поняла! Сделаю! — Ольга умчалась, как ракета.

— Варвара!

Девушка выступила вперед:

— Слушаю, Святослав Игоревич! — сказала она томно, все еще тая надежду на наш повторный интимный контакт.

— Ты — полевой диагност. Твоя задача — первичный сбор информации. Пройди по «легким» палатам — с первой по десятую. Там в основном выздоравливающие, ничего критичного. Просто собери жалобы. Никаких попыток ставить диагнозы, только симптомы. Записывай всё: температуру, локализацию боли, характер боли, наличие сыпи, кашель, одышку, отеки. Всё! Даже если пациент жалуется, что у него чешется левая пятка — записывай. Докладываешь мне каждые пятнадцать минут. Вопросы?

— Никак нет! Побежала! — Варвара схватила блокнот и исчезла.

Повернулся к Кириллу:

— А ты, мой юный падаван, будешь моим «детектором». Специальным сенсором. Радаром смерти, если хочешь пафоса.

— В смысле? — не понял парень.

— Пойдешь со мной по палатам. У тебя есть дар чувствовать энергию — ты же маг света, обучен видеть и манипулировать энергетическими потоками. Свет и Жива — родственные энергии. Будешь говорить мне, в какой палате «пахнет» смертью сильнее всего. Где жизненная энергия на исходе. Где пациент балансирует на грани. Учимся диагностировать на практике.

Для этих целей можно было использовать и Нюхля, но пусть учится Кирилл, а то так ничему не научится. Лучшее обучение — это практика.

— Но я не умею! — запаниковал Кирилл. — Я только свет вижу, а не Живу!

— Научишься. Экстремальные ситуации — лучший учитель. Когда от твоих действий зависит жизнь человека, способности обостряются. Инстинкт самосохранения — великая вещь. Нюхль!

Костяная ящерица подняла морду, зеленые глаза вспыхнули: