Стерва. Обольщение (СИ) - Виннер Лера

— Вам не стоило беспокоиться. Я не меняю своих решений, герцог Керн.

— И не дерётесь, как босяк, у обочины, — старший Керн серьёзно кивнул, потом бросил ещё один взгляд на брата. — Если вы на сегодня закончили, через час жду всех в гостиной.

Глава 22

Поднимаясь с земли, Монтейн припал на правую ногу и по пути к замку заметно хромал. Я успела почти испугаться того, как сильно ему на самом деле досталось, но в нашу комнату он ворвался почти бегом.

Оставляя меня за спиной, первым делом направился к окну, и едва я успела запереть дверь, со всей силы всадил кулак в каменную стену.

— Сука!

Я вздрогнула так сильно, будто он ударил меня.

Барон же засмеялся, оперевшись ладонями о подоконник и низко опустив голову, позволяя каплям крови упасть на камень.

Сумев, наконец, сделать полноценный вдох я шагнула к нему.

Разумеется, ругательство это было адресовано не мне.

— А он ведь чёрт его побери, во всём прав. И ты ни слова не сказала мне об этом.

Он не смотрел ни на меня, ни в окно, предпочёл уставить взгляд куда-то в пространство.

Любого другого человека я в таком состоянии я не решилась бы тронуть, не стала бы подходить слишком близко. А коснуться Вильгельма оказалось совсем нестрашно.

— О том, что ты взял меня сразу после того, как смотрел на её могилу? — я крепко взяла его за локоть, встав рядом, заставила сфокусироваться на мне. — Ты десять лет бежал от этого, барон. Это очень долго. Вам обоим нужно это закончить.

Я сама не знала, откуда во мне взялись эти слова и такая решимость, но взгляд Вильгельма изменился. Из безумного и слишком тёмного он постепенно сделался осмысленным.

Осторожно погладив его лоб, я попыталась стереть кровь, но вместо этого только размазала её сильнее, а он вдруг перехватил моё запястье и коснулся ладони губами.

Больше ничего говорить было не нужно, и я просто ждала, давала ему привыкнуть к мысли о том, что есть вещи, которые всё равно должны быть пережиты. Хотел он того или боялся, он не мог не очутиться у её могилы. И не его, и не моя беда, что я в этот момент оказалась рядом с ним.

— Тебе очень больно?

— Нет, — он попытался улыбнуться, но тут же поморщился. — Чёртов Удо.

Невольно представив, какими словами прямо сейчас барона вспоминает герцог Керн, я вопреки всякой логике и элементарной вежливости засмеялась.

— Тогда садись, я смою кровь.

— Мел, — Монтейн не позволил мне отойти, сжал мою руку крепче. — Этот разговор может получиться не самым приятным.

После завтрака с Ханной мне казалось, что страшнее уже не будет, но что если…

Бруно Керн оказался похож, и в то же время совершенно не похож на своего брата. Его сила не ощущалась такой искрящейся и необузданной. Она как будто была гуще, спокойнее. И оттого страшнее.

Интуиция подсказывала, что там, где герцог Удо бил в челюсть, этот человек мог просто свернуть голову, оставаясь таким же учтивым и располагающим к себе самим своим видом.

Могло ли всё оказаться ещё более странно, чем уже стало?

Могло ли быть так, что он откажет в том, на что младший Керн согласится?

Монтейн, по всей видимости, думал теперь о том же, потому что в гостиную мы спустились молча, не отвлекая друг друга.

Перед тем как переступить порог, он коротко и слишком сильно сжал мои пальцы, а потом вошёл в комнату первым, и едва не столкнулся с герцогиней Мирабеллой.

— Чёрт же вас подери!.. — она остановила его коротким, но бесконечно фамильярным жестом, немного склонила голову, разглядывая разбитое лицо. — К Удо у меня вопросов нет, но вы, Вильгельм, не перестаёте меня удивлять.

— Это говорит лишь о том, что Вильгельм — человек с очень неоднозначной репутацией, — с комфортом расположившийся в кресле и кажущийся не менее потрёпанным, чем Уил, герцог Удо отсалютовал нам стаканом с коньяком.

— Лучшей, чем у ходячего мертвеца, — барон отозвался с поразительной готовностью, и тут же перевёл взгляд на герцога Бруно. — Мы можем поговорить наедине?

— Настоятельно не советую, — Удо немного запрокинул голову, чтобы лучше видеть брата. — Так себе получается приключение.

Вместо того чтобы ответить одному из них, тот посмотрел на присевшую на край подоконника Ханну:

— Как тебе удалось?

— Никого не пристрелить? — та пожала плечами. — Я подумала, что четвёртая жена герцога Керна, ставшая его второй вдовой, превратится в верх пошлости и абсурда.

Старший герцог только качнул головой, выражая согласие и уважение к такому аргументу.

— Располагайтесь, — Мирабелла, приближения которой я даже не заметила, коротко и не в пример вежливее, чем с бароном, коснулась моей руки. — И не обращайте внимания. Хотите вина? У Ханны получается волшебный букет.

— Она мне льстит, но выпить всё равно советую, — та почти перебила и встала, чтобы пересесть на тот край дивана, что был ближе к её мужу.

Всё утро мне хотелось спросить, как она ухитряется не просто жить с этим человеком, а любить его так сильно. Теперь же герцог обжёг её быстрым, почти незаметным для окружающих взглядом из-под ресниц, и я едва не споткнулась о ковёр, внезапно поняв.

Герцог Удо мог быть невыносим, но на свою четвёртую жену он смотрел с таким обожанием, что она, пожалуй, и правда могла бы приставить пистолет к его виску.

— Не беспокойтесь, в глотки друг другу никто не вцепится, — пока я пыталась уложить увиденное в своей голове, старший Керн предложил мне руку, направляя в оставшееся свободным кресло.

Только опустившись в него, я поняла, насколько удобным, насколько выгодным для меня сейчас было это место. Полутеневая сторона комнаты, в полупрофиль к младшему герцогу и его супруге, в достаточной близости от места, оставшегося Монтейну, но в меру далеко от самого герцога Бруно. Сидя так, я могла чувствовать себя настолько спокойно, насколько это было возможно в принципе.

Барон, судя по всему, эту предусмотрительность тоже оценил. Он не кивнул Керну в знак признательности, ничего не сказал, но сделался заметно спокойнее, садясь напротив него.

Он точно знал, с кем намерен говорить, и именно от этой решимости у меня вдруг пережало горло.

— Что произошло? — свой вопрос старший герцог задал исключительно Вильгельму.

Он хорошо понимал, чего тому всё это стоило.

За прошедший час герцогиня Мирабелла успела сменить строгий дорожный костюм на лёгкое голубое платье, но волосы собирала явно наспех, стремясь лишь, создать видимость приличий. Герцог же сменил сапоги и рубашку, да снял покрытую пылью куртку.

О чём он думал, когда мчался сюда верхом, забыв о еде и отдыхе?

Как сильно он, — старший герцог, мужчина, которому хватило ума и характера увести жену у брата и сохранить со всеми прекрасные отношения, умный и пугающий своей непредсказуемостью урождённый колдун, — боялся Чёрного Барона?

Он спрашивал Монтейна как равного, как того, чьи возможности знал и уважал, и потому относился к его просьбам более чем всерьёз.

— Я расскажу, — мне оставалось только почти перебить его, чтобы не позволить Вильгельму себя опередить.

Достаточно с него было и этой поездки, и этого визита. Всё, что мог сделать для меня, он уже сделал, а мне, взявшись быть храброй, следовало оставаться таковой до конца.

— Мел, — он всё же предостерёг меня напряжённо, коротко.

Я только качнула головой и малодушно уставившись на узор на ковре, заговорила.

Не торопясь, чтобы ничего не упустить, быть может, даже с никому ненужными подробностями, я рассказывала обо всём. О том, как с кем и с чем имели дело мои кровные родственники, о силе, которую получила от них. О том, как наслала болезнь на детей, чтобы заманить в свою деревню барона Монтейна. О том, как начала пользоваться тем, отчего так хотела избавиться, и о своём безумном беге через лес — ровно до границы земель Кернов.

Когда я умолкла, в комнате повисла тишина.

Сердце билось медленно-медленно, сцепленных в замок рук я почти не чувствовала, настолько они похолодели, но поднять глаза и понять, каким станет ответ, я была обязана.