Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

Проследив за его взглядом, я увидела женщину. Она стояла на коленях, съежившись от горя, и слезы, как драгоценные жемчужины, катились по ее щекам.

На торги был выставлен каменщик. Он дерзнул обмануть самого бера, кому воздвигал дом. Тот уличил его во лжи, и теперь, лишенный средств уплатить непомерную неустойку, он стоял, словно скотина, на позорном помосте.

Болезненный укол сострадания пронзил грудь. Что-то нестерпимо фальшивое звучало в этой сцене. Не вязался этот старик с образом мошенника, да и сомнительно, чтобы суд долго разбирался в деле, где против него сам бер: деньги — вот главный судья, всегда на стороне богатых.

Вначале я не хотела вмешиваться, но выяснилось, что если его никто не купит, то его ждет смерть: отрубание руки и ссылка в Худор, в каменоломни.

За обман беру были жестокие наказания.

— Сколько он стоит? — прозвучал мой вопрос, рассекая гнетущую тишину.

Услышав ответ, я едва сдержала усмешку. Неужели жалкие десять серебряных монет способны покрыть расходы бера? Впрочем, стоимость старика и так была высока, вот почему он и пылился здесь, никому не нужный.

— Я покупаю.

Мои слова упали в тишину, словно камень в колодец. Мгновение спустя раздались саркастические смешки, словно стая ворон поднялась в небо.

Старик, казалось, ничего не слышал. Он удрученно смотрел на женщину, словно не смея надеяться на избавление. Вдруг она очнулась от оцепенения и поползла ко мне, хватая за ноги.

— Господин! Заберите и меня в рабыни! Умоляю, не разлучайте нас!

— Прочь! Где твоя гордость? Где стыд? Открыла лицо и теперь унижаешься? Уйди! Не докучай почтенному беру своими недостойными мольбами!

Раздался свист плети, и удар обрушился на её спину. Она вздрогнула, но лишь сильнее прижалась к моим ногам. Старик рванулся к ней, но и его настигла та же участь.

— Оставь её! — мой голос прозвучал как раскат грома. — Встань. Пойдешь со мной.

Расплатившись с торговцем, мы вернулись в доходный дом, где я распорядилась выделить им отдельную комнату. Дав им время успокоиться и прийти в себя, я потом выслушала их неприглядную историю.

Оказалось, Абдул со своей бригадой нанялся построить дом для бера. Обговорили цену и сроки. Но когда дом был готов, бер обвинил его в том, что тот завышал стоимость материалов.

Якобы покупал по одной цене, а ему говорил другую. И даже предоставил свидетеля. Суд, конечно, встал на сторону бера.

А свидетелем оказался его давний оппонент, который таким образом просто убрал с дороги талантливого соперника. Ведь Абдул пользовался заслуженной репутацией честного и умелого строителя.

— Мне рабы не нужны и дарю тебе свободу. Вы можете жить спокойно и дальше, — проронила им, когда выслушала их историю.

— Господин, позволь нам остаться с тобой. Нам некуда идти. Дом забрали, и у нас ничего нет. Мы обязаны вам жизнью и будем служить вам до конца наших дней. Не прогоняйте нас. — Они опять бросились в ноги.

— Встаньте. Хорошо, но я вас найму как слуг и буду оплачивать вашу работу. Только дом мой очень далеко, и вы можете пока попрощаться с родными, если они у вас есть. Скоро мы уедем.

— У нас никого нет. Был один сын, и то пропал. Много лет от него нет вестей. И мы не знаем, жив он или нет.

— Отдыхайте. Завтра пойдем на базар и купим немного для вас вещей, — распорядилась я и вернулась в свою комнату.

То, что завтра опять посещу невольничий рынок, им не стала говорить. Туда пойду без них: хватит им впечатлений от того посещения.

— А бера нужно наказать, — прошептала я, поглядывая в окно.

Наутро мы прошлись по базару и купили им вещи первой необходимости, а по дороге я попросила показать злополучный дом, который разрушил их жизнь.

Хорошо устроился бер в новом и красивом доме, где через ограду можно было наблюдать голоса прислуги, мечущихся в суете домашних дел.

Отправив назад их, я направилась в сторону рабского рынка. Долго и внимательно рассматривала мужчин — рабов, но ни один не подходил под мои требования.

Как у капризной женщины: этот слишком низок, этот слишком высок, а этот слишком тонок….

«Малыш, а подобрать нужного нам мужчину, оказывается, трудная затея».

С мрачными мыслями вернулась к себе, чтобы еще раз поразмыслить над сложившейся ситуацией.

Едва я успела шагнуть в комнату и прикрыть за собой дверь, как в нее постучали. Сердце екнуло.

Распахнув дверь, я увидела джемата. Инстинктивно напряглась, готовясь к отпору: «Что на этот раз? В чем меня обвинят? Зачем он здесь?»

16

— Долгих лет жизни, достопочтенный бер, — прозвучал теплый обволакивающий голос с легкой хрипотцой.

Передо мной стоял мужчина, в котором чувствовалась сила и уверенность. Стройная подтянутая фигура, широкие плечи, густые смоляные волосы, обрамлявшие лицо, и живые искрящиеся карие глаза. Даже шрам, пересекавший щеку, не портил его мужественной красоты.

Он слегка склонил голову в учтивом поклоне.

— Меня зовут Фартах Меддин. Я сын Абдулы и Миры, тех, кого вы спасли от неминуемой гибели. Позволите войти?

Я молча махнула рукой, приглашая его. Он вошел, бесшумно прикрыв за собой дверь.

— С чем пожаловали? — спросила я, стараясь держаться на расстоянии. В душе плескалась настороженность. Я не знала, чего ждать от незваного гостя: нападения или разговора по душам.

«Фартах… Неужели прошлое никогда не отпустит меня?»

— Назовите цену за жизнь моего отца? И если у меня не найдется достаточно золота, чтобы заплатить, я готов служить вам верой и правдой. Они остались одни, без поддержки, и в этом моя вина. Мой долг — быть рядом с ними, — в его взгляде читалась искренняя готовность принять любую цену.

Я вздохнула и с нескрываемым интересом изучала мужчину. В его облике ощущался тот самый редко встречающийся в людях внутренний стержень, сплав уверенности, благородства и непоколебимой преданности своим убеждениям.

Но больше всего подкупала его готовность взвалить на плечи заботу о родителях. Идеальный кандидат на роль мужа и отца.

— Я никого не держу. Твой отец свободен и, полагаю, тебе это известно. Если ты желаешь взять на себя их содержание, я не стану возражать. Это даже успокоит меня за их будущее, — ровно и бесстрастно произнесла я, обозначая свою позицию.

— Да, я говорил с родителями. В этом городе нам больше нет места. После тех чудовищных обвинений, что обрушились на моего отца, ни ему, ни мне не найти здесь работы. На мне долг жизни, и я хочу отплатить вам служением, достопочтенный. Мы готовы следовать за вами в ваш дом. Я могу сопровождать караваны, если вы занимаетесь торговлей. Могу стать вашим телохранителем, неотступно находясь рядом. Могу выполнять любую работу в вашем доме. Молю вас, не отвергайте мою просьбу, — прозвучал его голос немного горячо, но искренне.

Несколько долгих минут я собиралась с духом, чтобы озвучить свое предложение, не отрывая взгляда от его кадыка, который то и дело судорожно вздрагивал, выдавая волнение.

Затянувшаяся пауза, как я понимала, терзала его, заставляя гадать, что я скажу. Он осознавал, как сильно им нужна моя помощь.

В этом деле они получат все как на блюдечке: кров и средства к существованию, возможность без страха покинуть город и начать новую жизнь, вдали от нависших обвинений и в некоторой степени защиту в моем лице.

Как довериться мужчине, которому самому нужна помощь?…. Или я стала до такой степени циничной, что ищу в человеке то, чего вообще там нет?

Если я ему откажу, то мне кажется, он справиться с трудностями в своей жизни. Путь не так сразу, но уверена, что справится, а вот долг жизни его будет тяготить всю жизнь.

Что же в данной ситуации, где на кону и его судьба, и моя, и я не откажусь воспользоваться такой возможностью. Возможно, в этом и есть шанс для нас обоих. Не зря судьба свела нас именно сейчас.

— Что же, я готова принять ваш долг жизни, — наконец произнесла я, стараясь придать голосу уверенность, хотя в душе бушевало сомнение: как воспримет мое предложение?