Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

И это была не пустая бравада, а самая настоящая угроза, которую она непременно воплотит в жизнь. Но как именно она это сделает, оставалось для него загадкой, терзающей разум.

Откуда в ней столько силы и уверенности? Ведь на первый взгляд она всего лишь слабая женщина.

Слабая? Эта уверенность уже треснула, как тонкий лед под первыми лучами весеннего солнца…

«Кто она? Марионетка в чужой игре? Или кинжал, спрятанный в складках шелка, подосланный, чтобы оборвать жизнь принца, а быть может, и самого Повелителя, пробравшись в сердце дворца через его сына? Став женой, она обретет власть, недоступную даже самым искусным шпионам. Так что же влечет принца к ней с такой неукротимой силой? Что скрывается за этой маской невинности? Но вытянуть правду из принца, это все равно, что осушить море чайной ложкой. Остается лишь одна надежда на мудрость Владыки, который, возможно, сумеет достучаться до сердца сына, ослепленного любовью».

Разговор с принцем оказался бесплодным, как попытка вырастить цветок в пустыне. Едва заслышав о гибели людей, отправленных "увещевать" строптивую девку, он мгновенно распознал звериный оскал, скрывающийся под личиной "увещевания".

Однако перечить отцу Мигир не посмел. В его душе бушевал жестокий шторм, где долг и любовь сцепились в смертельной схватке, разрывая его сердце на тысячи осколков.

Он заперся в своих покоях, погрузившись в тягучие раздумья, словно в густой смоле. Слова отца, холодные и расчетливые, эхом отдавались в голове, отравляя саму мысль о ней.

Слабая? Нет, эта девушка обладала какой-то дьявольской силой, раз смогла так глубоко проникнуть в его сердце, что он позволял ей много вольности.

Может отец прав в том, что она представляет опасность, что она, словно змея, пригретая на груди, готова ужалить в самый неожиданный момент? Но как тогда расценивать её рассказы о сопричастности их душ? Об их перерождении?

Неужели все это ложь? Но тогда ему не казался рассказ неправдой, а наоборот, подтверждали его ощущения.

И как отказаться от нее, когда она уже стала частью его самого? Когда ее глаза, два глубоких омута, заглянули прямо в душу и увидели там то, что он сам тщательно скрывал от себя?

Лишь рядом с ней он сбрасывал тягостный покров придворной шелухи, ощущая пьянящую свободу.

Мириг метался по комнате, как зверь в клетке. Желание обладать ею, защитить ее, уберечь от грядущих бедствий боролось с долгом перед отцом, перед народом, перед самим собой.

Он знал, что выбор этот терзал бы его долго, но отец избавил его от мук, сделав выбор за него.

И, смирившись с неизбежным, в тиши своих покоев, словно выдыхая израненную душу, прошептал едва слышно:

— Может быть, так и к лучшему…

В тишине нанятой комнаты доходного дома, где мне предстояло заново собрать себя по осколкам, мысли захлестнули с яростью прибоя, грозя раздавить, расплющить, обратить в пыль.

Душа кровоточила, разрываясь на части, судорожно сшивалась и вновь распадалась от нестерпимой боли. В сознании вихрем кружились мысли о предательстве любимого, словно ядовитые змеи терзая сердце, и тут же робко опровергались, оставляя лишь горький привкус сомнения.

Стены комнаты давили своей унылой серостью, отражая мое внутреннее состояние. Каждый предмет казался враждебным свидетелем моего краха, безмолвно укоряя за наивность и слепоту.

Я пыталась ухватиться за ускользающие обрывки воспоминаний, за те моменты, когда мир казался светлым и полным надежд, но они ускользали сквозь пальцы, как песок, оставляя лишь ощущение острой потери.

И среди этого хаоса мыслей появилось осознание, что нужно принять этот жестокий урок, смириться с неминуемой разлукой. Я не могу позволить своей любви стать для него бременем, обузой, которая помешает ему исполнить свое предназначение.

Пусть я буду тихой гаванью в его воспоминаниях, а не якорем, тянущим его на дно.

В этот момент я поняла, что истинная любовь — это не только жажда обладания, но и умение отпустить. Отпустить того, кого любишь, ради его блага, ради его будущего. Пусть он правит своим миром, пусть исполняет свой долг, а я… я буду жить своей жизнью, храня в сердце лишь отголоски нашей короткой, но такой яркой любви.

И хотя на сердце была невыносимая боль, в глазах появилась решимость. Я знаю, что никогда не смогу забыть его, но также знала, что это единственный правильный путь.

Путь, который даст ему шанс стать великим правителем, а мне — шанс найти свое место в этом мире.

Тем более я уносила с собой искру нашей любви, для которой поклялась воздвигнуть свой собственный прекрасный мир. Горько сознавать, что отцом ему станет другой.

— Ничего, мой маленький, — прошептала я, ласково касаясь живота, еще почти плоского, но уже хранящего в себе трепетную тайну новой жизни. — На этот раз я тебя не подведу.

Как ни утешала себя сейчас, а тоска разливалась в груди, словно яд от мысли, что не суждено мне в этой жизни разделить путь с любимым. Зачем же снова наступила на грабли, когда поклялась никого не впускать никого в свое сердце?

Возродить царство из пепла, разгадать последнюю загадку Вахуса и воспарить в божественные чертоги — вот мои истинные цели. Но меж ними прокралось прошлое, зов которого я не смогла, да и не захотела игнорировать.

А если вдуматься, не чувствую я пока неудержимой тяги покинуть этот мир. Что ждет меня там, в чертогах? Есть ли там озорной ветер, играющий с прядями волос и ласкающий щеки?

Освежает ли там прохладная вода, смывающая печали и невзгоды? Радует ли глаз сочная зелень, укрывающая в знойный день своей тенью? Существует ли там любовь, способная вознести душу в небеса?

Я не знаю ответов… И, быть может, именно поэтому мое сердце откликнулось на зов другого сердца. И это такое упоительное чувство, пусть даже и оставившее привкус горечи на губах.

Жизнь прекрасна, и пока я здесь, я буду жить. А жить мне есть ради кого.

Если бы я вступила на порог дворца Мигиря, то кто знает, какие вихри судьбы закружили бы нас?

Кто дал бы гарантии, что с нами было бы все хорошо? Я думаю, никто. Да почему я должна жить в чужом дворце, когда есть свой. Пусть пока в руинах, но это временное его состояние.

Мне бы разгадать загадку Вахуса, найти свои силы, и тогда ты, малыш, будешь в неприкосновенности, словно жемчужина в раковине. Я воздвигну для тебя царство, сотканное из любви и безопасности.

И для этого я должна оградить тебя от всех бед. Ты не должен вырасти без мужской поддержки. Мы найдем тебе отца, пусть и фиктивного, но он у тебя будет. Он будет щитом от жестокого мира.

Сегодня мы отправимся на этот проклятый невольничий рынок и выберем мужчину, который на время станет нашей защитой и прикрытием от злых языков и любопытных глаз.

Я ни в коем случае не должна стать олицетворением распутства. Повелительница и внебрачный ребенок — это непростительный диссонанс.

Этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. А ведь мои мечты плели совсем иную картину: заботливый отец, крепкая семья, ребенок, рожденный в любви и согласии….

Однако судьба распорядилась иначе, и я несу в себе плод греха, дитя тайной страсти, который будет заклеймен внебрачным рождением.

Это пятно, которое я должна скрыть любой ценой, чтобы оградить его от общественного порицания. Он должен жить спокойной и счастливой жизнью.

Я должна играть по их правилам, чтобы защитить себя и своего ребенка. Придется мимикрировать под этот прогнивший мир, пока я возвожу свой собственный мир, где ветхие устои и лицемерные правила постепенно уйдут в небытие.

Ненавижу эту часть базара, клоаку отчаяния, где каждый камень мостовой, кажется, впитал слезы и безысходность. Но сегодня я здесь, и иду сквозь толпу под маской бера, наслаждаясь лицемерными поклонами.

Внимание привлек один из трех помостов. На нем, словно изваяние скорби восседал старик. Его седые растрепанные волосы напоминали облака перед грозой, а одежда, хоть и не новая, хранила еще следы былого достоинства. В каждом движении чувствовалась обреченность, взгляд то и дело метался в сторону.