Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

Медленно и неумолимо он ведет меня к краю пропасти, где безумие и наслаждение сливаются воедино. Я знаю, что остается только шаг, и я утону в этом океане страсти, потеряю себя в нем без остатка. И я хочу этого. Хочу раствориться в нем, стать его частью, отдать ему себя всю, до последней капли….

— Не исчезай надолго, — прошептал он, еще храня тепло нашей ночи, словно боялся, что я растворюсь в утреннем тумане.

— Постараюсь, — ответила я, прильнув к нему крепче, вдыхая его запах, такой родной и пьянящий, словно желая навсегда запечатлеть его в своей памяти.

15

Моя жизнь раскололась надвое: заботы Повелительницы и… зыбкое положение любовницы. Пока Мигир был поглощен своими делами, я предавалась своим.

Шаг за шагом я вычистила территорию, где некогда возвышался дворец и простирался город. Теперь же здесь зияли руины — безмолвное напоминание о моей несдержанности, о буре, что пронеслась сквозь меня.

Я долго терзалась, анализируя свой порыв, но в итоге пришла к единственному выводу: иначе поступить я не могла.

Главное, что я осознала: «мои дети» так и не усвоили уроки. И вот, крадучись, заползла предательская мысль: стоит ли вообще возрождать то, что обречено вновь пасть жертвой людской глупости?

— Не терзай себя этими мыслями, — прозвучал голос Дии.

Она тихо опустилась рядом на ступени разрушенного дворца, где я предавалась своим терзаниям.

— Твои сомнения понятны, — продолжила она, и ее глаза, обычно полные света, сейчас отражали отблески грусти. — Видеть плоды трудов обращенными в прах — это испытание не для слабонервных. Но разве ты сама не есть доказательство того, что из пепла может возродиться жизнь?

Она была права. Я, рожденная в пламени и боли, была не только Повелительницей, но и разрушительницей. Парадокс, заключенный во мне, терзал меня изнутри, требуя ответа.

— Легко говорить о возрождении, когда сам не несешь бремя ответственности, — пробормотала я, скорее себе, чем Дие. — Они вновь повторят свои ошибки. Жадность, зависть, ненависть… это в их природе.

Дия коснулась моей руки, и ее прикосновение было легким, но ощутимым.

— Ты сейчас видишь лишь тьму, Повелительница. Но есть и свет. Есть те, кто стремится к знанию, к гармонии, к созиданию. Они нуждаются в твоей защите, в твоем руководстве. Не отказывай им. Не позволяй сомнениям омрачить твой разум.

И в ее словах я услышала отголоски надежды. Слабые, едва различимые, но все же существующие.

Может быть, она права. Может быть, и стоит дать им еще один шанс? Ради тех немногих, кто способен увидеть красоту в рассвете, а не только выгоду в темноте.

Я подняла взгляд, встречаясь с глазами Дии. В них я видела не просто отражение своих сомнений, но и отблеск веры в лучшее. И в этот момент я поняла, что не могу отступить.

Не ради себя, а ради тех немногих, кто еще способен увидеть свет в темноте. Я должна дать им шанс и помочь им построить новый мир, где жадность и ненависть уступают место знаниям и гармонии.

— Ты права, Дия, — проговорила я, ощущая, как в голосе появляется уверенность. — Я не могу позволить сомнениям омрачить мой разум. Я должна верить в них, даже если они сами в себя не верят. Я буду их защищать, буду их направлять. И если они вновь оступятся, я подниму их и помогу им идти дальше. Потому что такова моя судьба. Потому что я — Повелительница.

— Твой путь будет не гладкой дорогой, усыпанной розами, а тернистая тропа, ведущая ввысь. Сомнения будут твоими вечными спутниками, шепчущие на ухо, заставляющие вопрошать о верности каждого шага. Сердце твое не сразу познает тихую гавань любви и покоя. Оно будет выстрадано в горниле испытаний. Враги, словно хищные птицы, не раз обрушатся на тебя, стремясь сломить дух, но именно в этих схватках ты обретешь истинную себя, выкуешь волю из стали и найдешь в себе неиссякаемый источник силы.

Она умолкла, и я почувствовала, как часть ее видения будущего перетекла в меня, оставив лишь смутное эхо без надежды на расшифровку. Теперь, когда любовь, наконец, расцвела в моей душе, неужели судьба вновь обернется ко мне своей жестокой стороной?

Нет, этого не может быть! Я должна поговорить с Мигирем, открыть ему душу, поведать о себе. Представить ему свой дворец и предложить объединить наши государства в одно большое.

И самое главное… я должна сказать ему, что у него будет наследник.

Эта новость и для меня прозвучала громом среди ясного неба, ведь столько лет мне подмешивали зелье бесплодия, что я даже не думала, что такое может случиться.

Беременность… Наследник… Эти слова звенели в голове, как колокола, возвещая о новом этапе, о надежде, о будущем.

Но вместе с ликующим сердцем поднялась и зловещая волна страха. Как отреагирует Мигир? Поверит ли он в чудо, которое я ношу под сердцем?

Примет ли дитя, плоть от плоти моей? Вдруг отвергнет, как ненужную вещь, обвинив в долгом отсутствии?

Вдруг ядовитые сомнения, посеянные чужими устами, отравят его душу? Ведь я отказалась от золотой клетки дворца, и этот поступок могут вывернуть наизнанку, представив в самом мрачном свете.

Кажется, мимолетная мысль так сильно меня напрягла, что я вздрогнула от прикосновения. Рука Дии легла на мою, и сквозь нее волнами разливалось успокоение.

В ее глазах, глубоких и бездонных, отражалась мудрость и понимание бушующей бури, терзавшей мою грудь.

Тепло разлилось по телу, вытесняя ледяной ужас и панику. В голове постепенно прояснялось, как будто кто-то аккуратно разматывал клубок спутанных мыслей.

Взгляд, наконец, сфокусировался на Дие. Ее лицо, обрамленное седыми волосами, было совершенно спокойным, словно она находилась в центре шторма и наблюдала за ним со стороны, не будучи вовлеченной.

Я слабо улыбнулась Дии, чувствуя, как тепло ее руки постепенно рассеивает мрак в моей душе.

— Спасибо, — прошептала я, зная, что эти слова не могут выразить всей моей благодарности.

Мелькая тенью по кухне в танце с кастрюлями и сковородками, я лихорадочно плела нить предстоящего разговора.

Как он воспримет известие? Променяет ли холеные стены дворца на скромный уют моего дома? Примет ли ту, что правит бескрайними песками, Повелительницу огромного царства, где каждый бархан — моя вотчина? Вопросы множились и вставали в очередь, ожидая желанного ответа.

И сейчас мой слух уловил знакомые шаги, которые я узнала бы из тысячи, и они эхом отозвались за окном.

С улыбкой и со жгучим желанием почувствовать его губы на своих я ждала своего любимого, что вот — вот распахнется дверь, появится он, Мигир, и с лучезарной улыбкой раскинет руки, маня в свои объятия, и…

Я споткнулась о его лицо, суровое, грозовое. Его мысли, словно молнии, пронзали его облик: брови сдвинулись в неприступную хмурь, губы сжались в тонкую непроницаемую линию, подбородок дернулся, словно от внутреннего разряда.

Улыбка, застывшая на моих губах, подобно капле росы на холодном стекле, дрогнула и бесследно исчезла.

— Что случилось? — прошептала я, а сердце болезненно сжалось, и я шагнула навстречу.

Он замер напротив, взгляд его обжигал, словно раскалённый песок. Его грудь вздымалась тяжело, как отголоски бушующего урагана в душе.

С трудом взяв себя в руки, словно вытаскивая слова из липкой трясины, он прохрипел:

— Роул Ивэз… он исчез в песчаной буре. Искали… Тщательно искали. Ни следа.

— Пустыня огромна,… — пробормотала я, чувствуя, как подступает дурное предчувствие.

— Странно другое, Алаиса. Он исчез, когда тебя не было в городе. И ещё странно, что для поиска ни одного шантара не нашли, ни они, ни мы. Словно все по чьему-то знаку растворились в воздухе. Ты — шантар, Алаиса, ты можешь ходить по пескам, не боясь их гнева. Вы предчувствуете бури, и ходят слухи, что они вам… подвластны.

"Подвластны? Лишь мне одной," — мысленно парировала я, ощущая холодок подозрения.

— И что? Раз шантар — значит, мы все под подозрением? У нас теперь свои заботы. Мы сопровождаем караваны переселенцев, оберегаем их жизни.