Двойник короля 19 (СИ) - Скабер Артемий

Тишина в лаборатории стала оглушительной, лишь звук моего дыхания и Казимира. Василиса тихо всхлипывала в углу. Смирнов опустил нож, осознав бесполезность жеста.

И только в глазах Казимира я видел то, что чувствовал сам — холодную, расчётливую ярость. Мы всё ещё живы, мы всё ещё можем бороться. И мы заставим императора заплатить за каждую потерянную жизнь! За каждого человека, за каждую каплю крови.

Глава 12

Я стоял и смотрел на моих людей, лежавших вокруг. Сердце колотилось как бешеное, вена пульсировала на шее с такой силой, что, казалось, вот-вот порвёт кожу. Пальцы непроизвольно сжимались в кулак до хруста в суставах, мышцы спины сводило от напряжения.

Тело, разум — всё кричало, требовало, заставляло действовать прямо сейчас. В висках стучала кровь, перед глазами мелькали красные пятна. Каждый вдох обжигал лёгкие.

Схватить Казимира, мобилизовать все войска — и на императора. Уничтожить сейчас же, не медлить ни секунды.

В голове молниеносно мелькали картины разрушенного дворца, трупы имперских солдат, кровь на мраморных ступенях, голова монарха на пике. Месть — сладкая, желанная, необходимая. Уничтожить всех! Разорвать, стереть с лица земли, вырезать до последнего солдата, выжечь дотла их города. Раздавить, как муравьёв.

Зубы скрипнули так, что челюсть свело болью. Язык ощутил металлический привкус крови — я прикусил губу, даже не заметив.

Если бы не два нюанса. Железная логика пробивалась сквозь пелену ярости. Взгляд зацепился за бледное лицо Фираты, за неподвижную руку Тарима, за серую кожу Жоры.

Монарху это только и нужно, ясно как день. Холодный анализ вытеснял горячую ярость. Император ждёт именно этого — моей атаки, моего гнева, моей ошибки. А те воины, которые стоят под воротами города, — обычные солдаты. Им просто дали приказ.

Я сделал глубокий вдох, кислород резанул лёгкие. Выдох, снова вдох. Пульс постепенно замедлялся. Нужно мыслить рационально, холодно, расчётливо.

Изучил лица моих людей. Жора — самый преданный. Тарим и Фирата — ценные бойцы. Дядя Стёпа и Лампа в одном теле — незаменимые алхимики. Я уже потерял Ольгу.

— Не верю! — сказал Казимир.

В его голосе звенело отчаяние. Губы дрожали, глаза горели лихорадочным блеском. Всегда сдержанный маг потерял контроль.

Мужик подошёл и поднял тело Лампы, схватил за плечи. Пальцы впились в ткань рубахи, костяшки побелели от напряжения. Начал трясти — резко, хаотично, отчаянно. Голова рыжего моталась из стороны в сторону, как тряпичная кукла, безвольно, безжизненно, холодно.

— Старая сука, а ну, быстро пришёл в себя! — кричал он.

Слюна брызнула с губ Казимира. Голос сорвался на высокой ноте, в глазах собралась влага. Он тряс тело с нарастающей силой, руки ходили ходуном. Рыженький безвольно трясся и никак не реагировал. Лицо бледное, синие губы, закрытые глаза, рыжие волосы растрепались — ни малейшего признака жизни.

Сердце сжалось при виде этой картины. Не верилось, что дядя Стёпа мог так просто уйти. Всегда казался неуязвимым, всегда выкручивался, всегда выживал, а теперь…

— Ты что, тварь! — ещё сильнее затряс Цепеш.

Его голос сорвался, ярость смешалась с отчаянием. Руки дрожали так сильно, что зубы Лампы клацали. Шум от ударов головы о плечи разносился по комнате.

— Сдохнуть решил? Первый? Не верю…

Последние слова прозвучали тише, надломленно. Пальцы Казимира разжались на мгновение, чтобы снова впиться в плечи друга. В воздухе повис запах пота и страха.

Я хмыкнул. Подошёл к мужику и положил руку на плечо. Чувствовал, как под ладонью дрожат мышцы — напряжение, отчаяние, боль. Я понимал его чувства. Внутри меня тоже всё разрывалось в прямом смысле слова — хомяк-генерал прогрыз путь наружу. Желудок скрутило, в груди жгло. Он мне пообещал кару за то, что я потерял столько своих людей. Его писклявый голос эхом отдавался в черепной коробке. Орал, как меня своими маленькими лапками задушит. Сверлил мозг обвинениями и угрозами.

Хлопок! Звук пощёчины разрезал тишину. Моя рука дёрнулась от неожиданности.

Ещё. Снова ладонь Казимира встретилась с лицом Лампы. Звук разнёсся по комнате — резкий, отрывистый, жестокий. Ещё! Третий удар был сильнее предыдущих, отчаяннее. На щеке Лампы расцвёл красный след от пальцев.

Голова паренька безвольно и безжизненно металась из стороны в сторону, пока Казимир хлестал его по щекам. Кожа краснела.

— А ну, быстро вернулся! — продолжал настаивать маг.

Его голос охрип от криков, дыхание сбилось. Пот выступил на лбу и висках, капли падали на лицо Лампы.

Из губ рыженького выступила кровь — тонкая струйка потекла по подбородку, ярко-красная на фоне бледной кожи. Кровь? Мой взгляд зафиксировал это изменение. Первый признак.

— От-пус-ти… — произнёс тихий голос. Слабый, надломленный, но живой! — Тварь ты блохастая… Чтоб тебя!..

Повернул голову, не веря своим ушам. Сердце пропустило удар, мышцы напряглись в ожидании. Неужели?..

Лампа, точнее, его тело открыло глаза. Веки дрогнули, поднялись с усилием. Взгляд мутный, несфокусированный, но живой. Лицо… Словно пацан не ел пару месяцев и жил в подземелье. Кожа обтянула скулы, глаза запали, щёки ввалились, губы потрескались. Выглядел умирающим, но дышал.

Руки Казимира отпустили, пальцы разжались. Дрожь прошла по всему телу мага, облегчение сменилось растерянностью.

Рыженький упал. Тело безвольно рухнуло на пол, он ударился головой о пол. Глухой стук, но даже не поморщился — слишком слаб.

Цепеш… Я видел, что его плечи дрожат. Крупная дрожь, неконтролируемая. Он не поворачивался, прячет… слёзы. Капли падали на пол, раздавалось тихое, прерывистое дыхание.

Не думал, что они настолько друзья. Странно видеть такие эмоции у Казимира — уязвимость, человечность, привязанность.

— Я же говорил, — прошептал маг. — Эта тварь не сдохнет.

Голос дрожал, хриплый от сдерживаемых рыданий. Плечи всё ещё тряслись. Казимир сжал кулаки, пытаясь вернуть контроль.

— Точнее, не так. Он сдохнет…. обязательно, причём мучительно, но не сейчас. Позже, от какого-нибудь странного эксперимента. Чтобы его кто-то убил — такому не бывать.

В словах сквозила близость — странная, грубая, но настоящая. Дружба, проверенная временем и испытаниями.

Я пошатнулся, перед глазами поплыли чёрные точки, ноги подкосились. Слабость, пустой источник — всё навалилось на меня и как будто немного сдвинулось. Голова кружилась. Схватился за стену и почувствовал, что чья-то рука поддержала. Тёплая ладонь подхватила под локоть — уверенная, сильная.

Повернул голову. Это… Василиса? Женщина не смотрела на меня, но помогла. Глаза устремлены в сторону, губы поджаты, лицо бесстрастное.

Сейчас… Голова отказывалась анализировать её поступки и мотивы. Мысли путались, сознание мутилось. Не сейчас, слишком слаб для игр и расчётов.

— Не позволяй себе слабость! — заявила она. — Ты глава рода, в тебе кровь императоров.

Голос твёрдый, властный, надменный. Типичная Василиса. Но рука всё ещё поддерживала.

Я поднял бровь. Не понял сейчас её действий. Искренняя забота? Манипуляция? Игра на публику? Сил разгадывать не было. Дёрнул рукой и дошёл до кушетки. Каждый шаг давался с трудом: ноги налились свинцом, мышцы отказывались подчиняться.

Упал. Тело рухнуло на мягкую поверхность. Облегчение, передышка, бездействие, и сладкая слабость разлилась внутри.

Посмотрел на Жору, Тарима и Фирату. Внутри всё сжималось. Тревога стучала в висках, сердце колотилось о рёбра. У них не сработало… Тела неподвижны, лица бледные, дыхания не видно. Мои люди, мои верные люди.

В сознании я оставался на морально-волевых. Глаза слезились от напряжения, горло пересохло, тело молило о сне, но я не мог сдаться.

Казимир поднял дядю Стёпу. Руки мага всё ещё дрожали. Движения осторожные, почти нежные, как с хрупкой драгоценностью.

Алхимик не улыбался. Губы сжаты в тонкую линию, кожа серая, впалые щёки, всегда язвительный рот закрыт. На лице — маска страха. Брови сведены, лоб наморщен, глаза широко открыты, зрачки расширены. Дышит часто, поверхностно.