Тьма и Свет - Пол Томпсон

—Арриасширак!— воскликнул дракон.

Шар добрых восьми футов в диаметре, установленный на самой вершине крыши обелиска, засиял светом. В глаза ей бросились детали логова Купеликса: груды старых книг и свитков, подставки для свечей, курильницы, жаровни и другие магические приспособления, все из чистого золота; четыре гобелена покрывали стены, гобелены настолько старые, что нижние края рассыпались в пыль. На одной из картин, пятнадцать футов в ширину и пятнадцать в высоту, был изображен Хума Копьеносец верхом на огнедышащем драконе, пронзающем насквозь жителя владений Темной Королевы. Доспехи героя были расшиты золотой и серебряной нитью.

Вторым большим гобеленом была карта Кринна. На ней был изображен не только континент Ансалон, каким его знала Китиара, но и другие массивы суши к северу и западу.

На третьей картине был изображен конклав богов. Все они были там — добрые, нейтральные и злые, но больше всего ее привлек образ Темной Королевы. Такхизис стояла в стороне от собравшихся богов добра и нейтралитета, царственная и презрительная. Ткачиха сделала ее не только красивой, но и ужасной, с чешуйчатыми ногами и шипастым хвостом. Когда Китиара проходила мимо огромной фигуры, выражение лица Темной Королевы было поочередно жестоким, презрительным, горьким и завораживающим. Китиара, возможно, простояла бы так целую вечность, глядя на нее, если бы Купеликс не вернул каменную плиту на место, превратив ее в пол. Несколько тонн мрамора с грохотом рухнули вниз и вывели Китиару из транса.

Последний гобелен был самым загадочным. Это было изображение весов, похожих на созвездие Хиддукеля, за исключением того, что эти весы не были разбиты. На правой чаше весов было яйцо. На левой — силуэт человека. Купеликс протопал по плите, стуча ногтями по камню.

— Ты понимаешь, что это за картина? — спросил он.

— Я не уверена, — ответила Китиара. — А что это должно быть за яйцо?

— Как ты думаешь, чьё оно?

— Ну, если это драконье яйцо, то, я полагаю, картина представляет мир в равновесии между людьми и драконами — до тех пор, пока драконы — это всего лишь яйца.

— Это очень хорошо сказал Купеликс. — Это также самая очевидная интерпретация. Есть много других.

— Кто изготовил эти гобелены?

— Я не знаю. Возможно, боги. Они были здесь до меня.

Дракон подошел к самой большой стопке книг и привалился к ней спиной, вытянув перед собой хвост. Китиара огляделась в поисках удобного места, чтобы сесть. Она перевернула черный железный котел, инкрустированный серебряными рунами, и села на него.

— И вот я здесь, — сказала она. — Почему ты хотел поговорить именно со мной?

— Потому что ты отличаешься от других. Мне нравится дискутировать с этим человеком, Стурмом, но с ним можно поговорить пять минут и узнать все, что у него на уме. Он очень прямолинейный и целеустремленный, не так ли?

Она пожала плечами.

— Он хороший парень, когда не навязывает другим свои узкие взгляды. Иногда ему трудно симпатизировать.

— А любовь? — лукаво спросил дракон.

— Вряд ли! О, он недурен собой, хорошо сложен и все такое, но, чтобы завоевать сердце Стурма Светлого Меча, нужна женщина совсем другого склада, чем я.

— В каком смысле? — Купеликс склонил голову набок.

— Невинная. Не от мира сего. Та, кто соответствует его рыцарскому представлению о непорочности.

— А, — сказал дракон. — Женщина, не запятнанная похотью.

Китиара криво улыбнулась.

— Ну, не совсем.

— Ха! — Купеликс расхохотался, ударив кулаком по шестифутовой стопке томов. Из-под пожелтевших пергаментных страниц посыпалась пыль. — Вот что мне в тебе нравится, моя дорогая: ты такая откровенная и в то же время непредсказуемая. Я пока не могу читать твои мысли.

— Но ты пытался?

— О, да. Важно знать, о чем думают опасные смертные.

Китиара рассмеялась.

— Я опасна?

— Очень. Как я уже объясняла, мастер Светлый Меч для меня — открытая книга, а мысли гномов порхают, как бешеные бабочки, но за тобой, моя дорогая Китиара, стоит понаблюдать.

— Пришло время тебе откровенно ответить на несколько вопросов, дракон, — сказала она, положив руки на колени. — Чего ты хочешь от нас? От меня?

— Я же говорил тебе, — сказал Купеликс, вертя шеей из стороны в сторону. — Я хочу покинуть эту башню и отправиться на Кринн. Мне надоело сидеть здесь взаперти, когда не с кем поговорить и нечего есть, кроме тех объедков, которые миконы могут раздобыть для меня.

— Ты неплохо нас кормишь, — возразила Китиара.

— Вы не понимаете основной формулы магии. Небольшое количество вещества может быть преобразовано с помощью большого количества энергии — вот как это делается. То, что вы считаете, обильным приемом пищи, для меня было бы перекусом.

— Ты большой и сильный, — сказала она. — Почему бы тебе не выкарабкаться?

— И обрушить камни мне на голову? — Купеликс надул свои багровые щеки. — Это вряд ли помогло бы мне достичь цели. Кроме того, — его глаза сузились, — существует магический запрет на то, чтобы я повредил сооружение. Я много раз пытался, используя множество формул, убедить Миконов разрушить башню, но они не захотели. Здесь действует высшая сила, для преодоления которой требуется внимание третьей силы. Твои маленькие изобретательные друзья и есть эта третья сила, моя дорогая. Их маленькие плодовитые мозги могут придумать сотню планов на каждый, который придумаем мы с тобой.

— И ни одна из них не практична.

— В самом деле? Ты снова удивляешь меня, дорогая смертная девочка. Разве не эти самые гномы доставили тебя на Лунитари?

Она возразила, что это был несчастный случай.

— Случайности — это всего лишь непредвиденные вероятности, — сказал дракон. — Их можно поощрять.

Когда Купеликс сказал это, Китиара оглянулась через левое плечо и увидела, что Темная Королева надменно смотрит на нее со своего гобелена.

— Что, — начала она, прежде чем отвести взгляд от завораживающего лица, — ты будешь делать, если мы сможем вытащить тебя отсюда?

— Полечу на Кринн и поселюсь там, конечно. Я очень хочу познакомиться с миром смертных со всей его яркой и энергичной жизнью.

Она насмешливо фыркнула.

— Зачем ты это делаешь? — спросил Купеликс.

— Ты думаешь, что жизнь на Кринне странная? Как ты называешь существ, которые живут вокруг тебя? — спросила она.

— Для меня они нормальные. Понимаете, это все, что я знаю, и они мне надоели. Ты когда-нибудь пыталась поговорить о философии с человеком-деревом? С таким же успехом можно разговаривать с камнем. Знаешь ли ты, что растительная жизнь, произрастающая на Лунитари, настолько слаба и недолговечна, что не имеет собственной магической ауры? Только благодаря всепроникающей силе моих соотечественников, связанных яйцами, здесь вообще есть жизнь. — Купеликс тяжело вздохнул. — Я хочу увидеть океаны леса и горы. Я хочу общаться с мудрыми смертными всех рас и таким образом расширить свои знания за пределы, установленные этими древними книгами.

Теперь она поняла.

— Ты хочешь власти, — сказала Китиара.

Купеликс сжал переднюю лапу в кулак.

— Если знание — это сила, то ответ «да». Я жажду освободиться из этой идеальной тюрьмы. Когда мои Миконские разведчики обнаружили летающий корабль гномов, я впервые понадеялась, что смогу сбежать.

Китиара на мгновение замолчала. Тщательно подбирая слова, она спросила:

— Ты боишься возмездия, если сбежишь?

Дракон удивленно вскинул голову.

— Возмездие от кого?

— От тех, кто построил обелиск. Если тюрьма стоит, то, скорее всего, где-то есть надзиратель.

— Боги спят. Гилеан Серый Странник, Сиррион и Реоркс передали бразды правления судьбой. Путь к действию свободен. Сам факт вашего путешествия на Лунитари подтверждает это. Во времена Хумы такого бы не допустили, — сказал Купеликс.

Боги спят, размышляла Китиара. Путь к действию открыт! Эти мысли шевельнулись глубоко внутри нее. Это должно быть правдой, дракон бы знал.