Личная (не)приятность темного магистра (СИ) - Вересень Мара

Им я и поужинаю. О том, чтобы идти в столовую, и речи не было. Поздновато уже. Меня, конечно, покормят, но смотреть будут так, словно я лично повара объесть пришла. Не понимаю, что за предвзятое отношение к стипендиатам? И понятно, если бы адепты завидовали, но раздатчице в столовой какая разница?

— Это всё так печально, — хлюпнула носом дама, просачиваясь лицом сквозь дверцу шкафа.

Что именно вызвало печаль: идеальный порядок на полках, на которых, кроме форменных рубашек и штанов, теперь лежали и мои личные вещи и белье, или оброненное вслух замечание о столовой — непонятно.

Вообще, всё то время, пока я раскладывала вещи, призрачная дама старалась привлечь мое внимание, комментируя едва не каждое действие, и в каждой извлекаемой из чемодана вещи находила повод для придирок. То у меня вкуса нет, то такое еще в прошлом веке носили, а белье — вообще, порыдать. И даже всхлипнула пару раз.

Тут я была с ней частично согласна. Но мне демонстрировать кружева было некому, да и не нужно. Нет у меня времени на романтику и свидания. Если я не буду успевать, размер стипендии уменьшат и отправлять деньги, чтобы помочь семье, будет не из чего.

Оказаться в числе отстающих было реально. Ну какой из меня некромаг, некромант или проклятийник? Зачем перевели? Почему заранее не сообщили о переводе?

Я сняла наконец форменный пиджак, встряхнула резче, чем планировала, и повесила на вешалку. Мое единственное платье, синее, как глаза декана Мортравена, сиротливо жалось в уголке, мужественно защищало обе юбки, но явно сдавало позиции перед численным превосходством черного и фиолетового.

Это вам не яркая форма прорицателей. Даже вышитый знак темного факультета — три переплетающихся друг с другом треугольника — никак не выделялся, потому что вышивка была выполнена в тон ткани. На черном — черное, на густо-фиолетовом — такое же фиолетовое.

Волосы декана Мортравена (как-то часто я о нем думаю) на черном смотрелись исключительно хорошо. Будь на нем костюм цвета индиго, со спины легко можно было бы принять за лерда Горса, преподавателя интуиции с факультета прорицания. Такой же высокий. И привлекательный, что уж. Но если на занятиях Горса все передние столики трещали от желающих за ними сидеть, то с лердом-некромагом все в точности наоборот. Очень неприветливый преподаватель.

А куратор и вовсе грубиян. Хоть и красивый. Вот на кураторе как раз фиолетовое было. И ему даже шло, а красноватые огоньки в глазах почудились, не иначе. Или взбесился, когда я его идеальные брюки грязной водой обрызгала. Можно подумать, я нарочно. Ладно, если совсем начистоту, отчасти нарочно.

Рыжих он не любит… А я не люблю, когда хамят без причины.

От сравнительной характеристики только есть захотелось.

Я устроилась с печеньем за стол, намереваясь изучить расписание и распорядок как следует, а заодно попробовать понять, каким образом меня к темным занесло.

Итак…

— Очей моих прекрасный свет, под солнцем нет… — заунывно потянуло из шкафа, затем раздался «трунь», а у меня печенье поперёк горла встало. Откашлявшись и утерев слёзы, я продолжила игнорировать назойливую сущность, хотя стало любопытно, что за предмет мог издавать подобный неприятно дребезжащий звук.

Итак…

— Нет тебя…

Бз-з-з-з-з. А где «трунь»?

— Тебя миле…

Бз-з-з-з.

— Миле… милее!

Трунь!

Нервы не выдержали. Я вскочила, распахнула шкаф, рывком раздвинула вешалки по сторонам, но внутри была только одежда, а из днища, чуть приподнимаясь, торчала длинная узкая щепка. Я поддела ее пальцем, услышала «трунь», выпрямилась, вернула вешалки на место, аккуратно распределив их по всей длине перекладины, закрыла шкаф и обернулась.

— Это невыносимо, — закатывая глаза, простонала дама, расположившаяся на моем стуле, — ты унылее, чем остывшая овсянка на завтрак. Сдаюсь, — произнесла она без всяких завываний, встала, исполнила совершенно идеальный реверанс и представилась: — Триштуар Занье.

— Адамина. На год.

— До зимнего бала.

— По рукам, — тут же согласилась я и в этот момент не прочь была изобразить победный танец даже под звуки «трунь».

Если не сущность вас довела, а вы довели сущность до того, что она вам представилась, считайте, что у вас появился своеобразный фамильяр. Ровно на оговоренный срок.

Что может старый призрак? Многое. А знает и того больше.

6

Утро настало неприлично скоро, а разбудил меня протяжный заунывный звук. Когда открыла глаза, надо мной с интересом склонилась Триш.

— Это не я, — сказала призрак и развеялась, а звук повторился.

Он шел из моего живота и был очень жалобный. Нужно встать, умыться и пойти позавтракать. Вчера вечером, едва мы с Триш пришли к соглашению, я разузнала, где в этой башне скорби удобства. И знаете, я согласна делить комнату с призраком ради того, чтобы ванная была в моем единоличном пользовании, а не как раньше: один санузел на три комнаты и вечная война, что кто-то слишком долго душ принимает или полотенца мокрые за собой не убрал.

На самом деле этот седьмой уровень такой же, как все прочие в общежитии, только комнаты так часто пустовали, что их превратили в подсобные помещения. Я даже сунула нос в некоторые, в те, что открылись. В одной стояли горки стульев, матрасы и разобранные кровати, вторая походила на мастерскую по починке осветительных артефактов, в третьей как раз и была ванная: три душевые, умывальники и чисто шкаф для сушки полотенец. И кухня нашлась. Но там было всё печально. Включенный на пробу чайник едва-едва грел. Ячейка для завтрака с номером 7−1 сиротливо стояла на верхней полке шкафчика совершенно пустая. Но был поздний вечер, и я решила, раз корзинка есть, утром в ней будет что-нибудь лежать.

Так что не только голод заставил меня выбраться из постели, но и любопытство.

Что получают на завтрак адепты темного факультета? То же, что и все прочие. Сегодня в меню было яблоко, пакетик с сухой кашей, булочка и коробочка с чайным кубиком — спрессованными чайными листьями.

Пакетик с быстро заваривающейся кашей при отсутствии кипятка удручал, как и чай. Триш уронила слезу, слезу поддержки, но заварить завтрак на призрачных слезах выше моих сил, потому я собрала всё обратно в корзинку и отправилась на этаж ниже. Там живут, а значит, кухня должна работать как положено. Заодно и познакомлюсь.

— Эвил, — сказала я, войдя на кухню и увидев вчерашнего долговязого поломоя, нависающего над кастрюлькой.

— Адамина, — узнал меня парень, приветственно помахал зажатой в руке ложкой и сосредоточился на моей корзинке. — Каша с чем?

— Лесные ягоды.

— Сыпь в мое яблоко с корицей, шустренько, пока не кипит. Заваривать прямо в миске даже не пытайся, на вкус как старый пергамент, а если вот так — хорошо.

Я быстро сориентировалась и пошла на контакт. Мне нужны тут хоть какие-то знакомства, и каша дружбы не помешает.

Я сыпала, а Эвил шустро орудовал ложкой и языком.

— Какая-то ты слишком отважная для первокурсницы. Хотя после ночи на седьмом даже на полевую практику вприпрыжку побежишь, не то что к парням на этаж.

— Я на втором курсе. Перевели с прорицания. А на этом этаже только парни?

— Угу. С четвертого по шестой. Девчонки на втором и третьем. Наверное, свободных комнат больше не было, вот тебя к Унылой Даме и определили.

Каша была готова, Эвил достал из настенного шкафчика над мойкой две лиловые миски, разделил завтрак поровну и предложил устроиться прямо здесь, на кухне.

— А отделение? Куда перевели?

— Призыв и изгнание.

Так было написано на табличке с расписанием: факультет темной магии, отделение призыва и изгнания, 2 курс. И помимо общих с моей группой занятий, начинающихся во второй половине дня, а то и вечером, и продолжающихся часто за полночь, у меня были утренние. Не каждый день и хорошо, что не сегодня, но всё равно засада. А когда к практическим готовиться? В библиотеку ходить?