Личная (не)приятность темного магистра (СИ) - Вересень Мара

— Я тоже на втором. Второй раз на втором. Практическая некромантия. У нас много общих занятий, так что будем видеться.

— Вчера не видела ни на некромагии, ни на рунах, ни на анатомии, а там точно не одна группа была.

— У меня имелась уважительная причина не быть, — глубокомысленно изрек Эвил.

Его каша закончилась быстрее моей, и парень сделал нам чай. Пока он возился с чашками — тоже лиловыми, но более темными, — я сполоснула миски и сунула в чисто-шкаф для посуды.

— А где все? Я уже начинаю думать, что в этом общежитии только ты. Вчера вошла — ты, сегодня спустилась — опять ты.

— Муахахаха! — раскатисто расхохотался Эвил, растопыривая поднятые руки, и напустил фиолетового сияния в глаза, такое же сияние заклубилось между пальцев, стекая с кончиков ногтей, в волосах тоже искрило. — Ты узнала тайну темного факультета, теперь ты обречена.

— Куда уж дальше? — с умеренной долей обреченности среагировала я, снова усаживаясь за стол.

— А вообще рано еще. Спят все. Можешь сюда спокойно на завтрак ходить, если одной скучно или Унылая Дама достает. Ей с этажа хода нет, только если кто специально проведет или вызовет.

— А куратор Витравен очень злобный?

Потянувшийся к кружке Эвил поперхнулся.

— Утро было такое доброе, — откашлявшись, выдавил он. — Что натворила?

— Забрызгала ему ботинки и брюки водой из лужи и посмела возражать.

— Бессмертная?

— А ты?

— А я на самом деле эльф, — огорошил меня Эвил.

Я прищурилась. Лохмы мешали рассмотреть самое эльфийское место, не руками же лезть, когда только познакомились.

— Уши на стол.

— Извини, не могу. Во-первых, я приличный, чтобы части тела на стол для еды класть, а во-вторых, мне их в детстве купировали, чтобы не позориться. У родителей наследника не получалось, они поехали к эльфам в специальную клинику на целебные воды, и я родился. Был скандал, мол, целитель ошибся, принял маму за соплеменницу, не то заклинание применил, вот у малыша уши и выросли. Клиника заплатила кошмарную неустойку, когда меня предъявили, а папа маме так и не поверил, что заклинание виновато, а не блуд. А уж когда у меня дар прорезался…

Дальше я слушать уже не могла — рыдала от смеха. И когда уходила, все еще хихикала.

Не очень-то хотелось уходить, но у меня была куча дел. Я собиралась сбегать на прорицательский и, если там не подскажут, почему меня перевели, тогда пойду в деканат темного факультета.

Письмо для ректора я приготовила еще вчера. Отнесу в ящик для заявлений в главном корпусе. Просто так к ректору не попасть. Даже кабинет его не найдешь, если тебя не вызовут. Буду каждый день бросать по письму. Хоть одно да просочится.

7

— Но… Декан Плест, неужели совсем-совсем ничего нельзя сделать?

На меня сочувственно смотрели две пары глаз. Одна принадлежала декану факультета прорицания Кларену Плесту, а другая — ворону, его фамильяру, устроившемуся на деканском плече.

В кабинете было светло и очень волшебно. Всюду чудесный синий цвет: шторы и ковер, обивка на кресле декана и стуле для посетителей, на который я не села, хоть мне и предложили. Книги на полках соседствовали с различными приспособлениями для прорицания и медитаций: шары, пирамидки, странной формы зеркала и подвески. Фигурки были и на столе.

— А что вы хотели, лерда, — развел руками мужчина. — Вы больше не адептка факультета прорицания, как я могу что-то сделать, если за вас теперь отвечает декан Мортравен и куратор вашего курса. У нас и документов ваших нет. Всё передали в администрацию темного факультета. Вы же отличница, вы должны хорошо знать Устав академии, но даже если вам не хватило терпения долистать до исключительных правил, слухи и сплетни всегда работают. У факультета темной магии неотъемлемое право на перевод адептов с темным даром. Вам, в некотором смысле, повезло, что вы только в начале обучения. Был случай, что адепту вручили приказ о переводе вместо диплома.

Да уж. По сравнению с этим мне действительно повезло. Представляю, какой шок был у бедняги, когда он узнал, что снова первокурсник. Но что же делать мне?

Наверное, у меня лицо в этот момент было очень выразительное, да и декан Плест, как-никак, ясновидец и пророк. Так что вполне мог знать о моем визите еще до того, как я пришла. Здесь и моя интуиция сработала, как нужно, а не как с куратором. Я вошла в приемную как раз в то время, когда Плест не был занят, и секретарь сразу же меня пригласила.

— Я бы вам посоветовал, лерда Айдин, в первую очередь обратиться в деканат вашего факультета или попросить о встрече с ректором Асмардом и подать прошение о переводе. У вас есть право, — продолжил мужчина.

— И его рассмотрят? Прошение?

— Конечно. Если декан Мортравен его заверит. Форма есть в приложении к Уставу. Но просить о встрече нужно заранее.

Ворон декана соскочил на стол, процокал к краю и уставился на меня круглым блестящим глазом сквозь хрустальный шар на высокой подставке. Поверх вороньего глаза в хрустале отразился туманный женский силуэт в вуали с чуть заведенными за спину руками, будто за каждую из рук держал кто-то невидимый.

— Всё у вас сложится хорошо, лерда Айдин, — сказал Плест.

— С прошением? — уточнила я, отвлекшись от шара и птицы.

— В конечном итоге.

— А прошение?

— Вы этого хотите? Тогда подавайте. И не нужно так смотреть на меня. Вы ведь учились у нас и знаете главное правило для тех, кто обладает способностью заглядывать в грядущее.

— Не вмешиваться.

— Всё верно. Всего доброго, лерда Айдин, и удачи.

Я поблагодарила и вышла.

Было так тоскливо, что хотелось поплакать. Не от того, что Плест мне ничем не помог, а от того, что я теперь здесь чужая.

Начался перерыв между занятиями, и адепты косились на меня, как синие сойки на случайно залетевшего к ним в стаю грача, так что я передумала идти к аудитории, где должна была заниматься моя бывшая группа. Специально расписание посмотрела, чтобы сходить, и не пошла, но встреча случилась всё равно. И не с кем-то, а с моей Рис, соседкой по комнате, одногруппницей и подругой.

Мы удивительно быстро друг другу понравились. А сколько радости было, когда выяснилось, что обе не только на одном факультете, но еще и в одной группе. А теперь на лице Рис это странное выражение брезгливости и страха. Но я подошла и поздоровалась. Рядом с Рис были и другие ребята. Они не кривились, но на приветствие не ответил никто, кроме вечно зачарованного Кира. Худенький парень-фейри ни с кем особенно не общался, был рассеянным и всё время вещи забывал в аудитории. Вряд ли он даже заметил, что у меня форма другого цвета. Кто-то дернул его за рукав.

— Что? — удивился он, словно просыпаясь.

— Зачем ответил? Она же теперь некромантка, видишь? — отворачиваясь от меня, сказала ему Рис.

— И что? — снова удивился Кир. — Разве цвет магии делает человека лучше или хуже? Вы же дружили.

Рис фыркнула и ушла, следом потянулись другие ребята. Кир задержался. Огромные серые глаза парня смотрели поверх моего плеча.

— Она такая милая.

— Кто? Рис? — удивилась я.

— Неживая лерда, твой фамильяр, — улыбнулся фейри. — Мне пора. Пока, Адамина. Если совсем тоскливо будет, приходи. Вместе приходите.

А ведь мы за весь год даже не говорили ни разу. Я не была уверена, что он вообще мое имя помнит. Всегда приходил первым. И во сколько бы я ни вошла в класс, Кир уже там был. Говорила ему «привет» и шла на свое место, а Рис фыркала и удивлялась, зачем я здороваюсь с тем, кто мне ни разу не ответил. Я однажды специально на час раньше пришла, но фейри всё равно меня опередил. Я сказала: «Привет», а он, как всегда, промолчал, только глазами хлопал, будто только что проснулся.

Неужели я весь год здоровалась с ним ради сегодняшнего утра?

Размышляя, уныло добрела до центрального корпуса.

Фасад главного здания академии украшали четыре полуколонны. Между ними находились три высокие двери, но все пользовались той, что посередине.