88. Обвинение
Я осторожно иду к кровати и вздрагиваю, когда слышу его голос:
— Чего крадёшься? — хрипит лиорд. — Присядь, Элис. — Он похлопывает по одеялу.
— Вам нехорошо? — спрашиваю, опускаясь рядом. Кажется, Эдриан постарел лет на двадцать — от того высокомерного дракона почти ничего не осталось.
Слёзы наворачиваются на глаза, но я стараюсь быстро моргать, чтобы лиорд не заметил моей боли.
— Чувствую себя отлично! — Эдриан пытается выглядеть бодрым, но тут же закашливается.
— Я и вижу, — шепчу, накрывая его тонкую руку своей. — Я знаю последнее правило, лиорд Эдриан. Зачем вы это сделали? Я не желала этого. Вы должны были дать мне самой выбирать…
— Ты бы не приняла арх, — говорит он. — И я не умираю. Пока что. Так что у нас будет ещё немного времени.
— Вы жестоки…
— Хочу, чтобы ты перестала носить униформу и объявила себя хозяйкой, пока я ещё жив. — вдруг довольно бойко произносит Эдриан. — Мой сын будет в ярости, но не посмеет ослушаться. И не смотри на меня с укором, девочка!
Улыбаюсь, потому что в этот момент он напоминает того самого надменного лиорда, которого я увидела впервые.
— Боюсь, у меня нет выбора. Уже нет, — тихо говорю я.
Эдриан снова закашливается.
— Может, принести воды? — спрашиваю.
— Да, пожалуйста, — хрипит он.
Я беру чашку с прикроватного столика и иду за графином в кабинет лиорда. Спустя несколько мгновений возвращаюсь и протягиваю ему воду.
— Когда я был молод, то убивал таких, как ты, — говорит он внезапно, сделав глоток и отставив чашку.
— Таких, как я?
— Драконорожденных с магией воды.
— Но ведь вы передаёте знак рода мне…
— Да, я был глуп, когда-то. Но важнее то, кем я стал. И сейчас могу всё исправить. Слушай внимательно: на рассвете скажешь Ривзу, чтобы он проводил тебя в комнаты моей покойной жены. Там найдёшь несколько приличных платьев. За завтраком сядешь на моё место — во главе стола, оно пустует. И главное… выбери платье так, чтобы ожерелье рун под твоими ключицами было видно, но в остальное время держи руны скрытыми. Поняла? Ах да, и первым делом, как только примешь хозяйствование, займись западным кр…
Он с силой закашливается — приступ, от которого тело сотрясается. Из уголка его рта появляется тонкая алая струйка.
В этот момент дверь открывается, и в комнату входит Лиана с подносом еды. Она ставит поднос на стол, а я тут же протягиваю руки к Эдриану, чтобы помочь ему.
— Ах ты, мерзавка! Убила лиорда! — визжит Лиана. Она открывает дверь и, набрав воздуха, начинает кричать ещё сильнее. — Убила! Убила! Убила!
— Что? Я… нет! — слова застревают в горле, а мир будто рассыпается на части. В голове мелькает паническая мысль: «Как она вообще могла это придумать?»
Эдриан надрывно кашляет. Почему-то из его рта течёт слишком много крови.
Я изо всех сил стараюсь удержать лиорда, приподнимая, чтобы он не захлебнулся, но мои руки дрожат.
Кровь… Она на моих пальцах. На его рубашке.
«Неужели это действительно происходит? Нет, это невозможно…»
В этот момент на пороге появляется Сиар.
Он застывает, обводя взглядом комнату. Его глаза задерживаются на моих руках, испачканных кровью.
— Что здесь происходит⁈ — рычит он, и я инстинктивно вздрагиваю.
— Она отравила лиорда! — восклицает Лиана, указывая на меня так, словно на сцене происходит драма, а она — главная актриса. — Я только вошла, а он уже корчится и харкает кровью!
— Это неправда! — кричу. — Я лишь дала ему воды, он сам попросил! Я…
Сиар сжимает губы в узкую линию и бросается ко мне, одновременно стараясь оценить состояние Эдриана.
В этот же момент в комнату входит генерал Атертон. На секунду он замирает, а затем выдыхает:
— Ирис⁈ — Его голос звучит так, будто он не верит своим глазам. — Что ты здесь делаешь? И… кто тогда в башне?
89. Обвинение
— Ирис в башне, — надменно цедит Сиар. — А это её служанка. Элис.
При этом он смотрит на генерала с таким презрением и откровенным подтекстом, будто спрашивает: «Что же ты за муж, раз жену свою не узнаёшь?»
— Служанка? — повторяет Атертон и наклоняет голову.
У меня всё плывёт перед глазами: стены будто сжимаются, а потолок нависает, грозя задавить. Я пытаюсь вдохнуть, но горло сдавливает. Больше всего пугает осознание, что это не кошмар, а реальность.
— Да. Потом. Всё потом, — отмахивается Сиар и хватает за плечи Эдриана: — Отец? — спрашивает и, отпрянув на миг, он ахает: на его ладонях остаётся кровь.
— Надо позвать доктора, — вмешивается Атертон.
Лиана срывается с места, но перед самым выходом снова кричит:
— Доктора⁈ Да он уже помер! Вот, смотрите!
Я вздрагиваю и перевожу взгляд на Эдриана. Его кашель вдруг стихает, глаза мутнеют, а рука, сжимающая моё запястье, безвольно соскальзывает.
— Нет… — шепчу я.
Сердце обрывается: лиорд больше не дышит.
— Лиорд Эдриан? — зову, пытаясь поймать его пульс. Но ничего не чувствую. — Нет-нет-нет…
В комнате воцаряется гнетущая тишина, будто всё вокруг застыло вместе с его последним вздохом.
Сиар прикрывает веки Эдриана рукой, а затем выдыхает, обращаясь к нам:
— Мой отец… умер.
— Это она виновата! — вспыхивает Лиана, указывая на меня дрожащим пальцем. — Она его отравила, я видела!
— Что⁈ — реагирую я, тут же поднимаясь. — Лжёшь! Я дала ему воды, потому что он попросил! Это всё, что я сделала!
Сиар отрывает взгляд от бездыханного тела отца и устремляет его на меня: глаза стылые, как лёд, оценивающие, будто у хищника, выслеживающего добычу.
— Воды? — тихо переспрашивает Сиар. — Какая вода? Откуда она?
Лиана победно подхватывает чашку с прикроватного столика. Она сжимает её столь сильно, что костяшки пальцев белеют, и злобное торжество кривит её губы:
— Ага, что тут у нас… — Лиана вновь бросается в атаку, её голос звенит от возмущения. — Мерзавка что-то подсыпала в чашку! Здесь осадок, на стенках видна какая-то мутная плёнка!
Я искоса смотрю на чашку и, к своему ужасу, действительно замечаю сероватый налёт. Но откуда он взялся?
— Я… ничего не добавляла! — протестую я.
Сиар бросает быстрый взгляд на чашку, затем снова переводит холодные глаза на меня.
— Значит, ты утверждаешь, что ничего не подмешивала? — спрашивает он. Голос звучит угрожающе спокойно.
— Ну же, признайся! — подхватывает Лиана, безумно сверкая глазами. — Признайся, как ты хотела избавиться от лиорда Эдриана!
— Ничего подобного! — громко отвечаю я.
— Что за следы? Дайте взглянуть, — вмешивается Атертон. — Моя жена не могла этого сделать. Да и зачем ей это?
— Ваше сияние генерал Атертон, вы видели, как лиорд схватился за её запястье перед смертью? Это точно была она! — продолжает гнуть свою линию Лиана.
Сиар поднимается, сцепляет руки за спиной. Его шаги гулко отдаются в тишине. Комната кажется ещё холоднее под его ледяным взглядом.
Атертон, как статуя, застыл у окна, едва ли выказывая эмоции.
— Значит так, — сухо обрывает тишину Сиар. — Лиана, найди доктора. Старший дозорный нужен здесь немедленно. Пусть заодно отправят кого-то за инспектором. Смерть надо зафиксировать.
Сиар заканчивает говорить и тут же тянется к карману, доставая стеклянную сферу. На его лице нет ни тени грусти — он совсем не похож на скорбящего сына.
— Чудесно, — усмехается Атертон. — Но мне всё-таки интересно: кто решил так «нарядить» мою жену?
Генерал подходит ближе и одним резким движением срывает чепец с моей головы. Золотая коса освобождается и тяжело опускается на плечи, привлекая к себе всеобщее внимание.
— Служанка, говорите? И с каких это пор у служанок коса?
90. Обвинение
Сиар замирает: взгляд меняется, губы плотно сжимаются.
— Волосы — лишь волосы, генерал. Разве это имеет значение, когда у нас на руках мертвец?
