Предатель (ЛП) - Райан Энтони

— Чего тебе надо? — спросил я. — Что ей нужно?

— Спасти твою глупую тушку, что же ещё. — Эрчел с жалостью посмотрел на меня и отошёл, чтобы пнуть камень в спокойную воду. — Ну и говённое местечко. Есть мысли, где это?

— А у тебя?

— Нет. Понятия не имею. Вот как оно, быть её рабом-то. Всё время порхаю из одного чудного места в другое. Хотя повстречал кучу интересного народа. Конечно, большинство из них уже мертвы или около того. Но всё равно, обычно им есть, что сказать важного.

Я хмуро посмотрел на него, поднялся на ноги и подул на сложенные руки.

— Так значит, не только мне доводится наслаждаться сомнительным удовольствием твоей компании.

В жизни подобная насмешка спровоцировала бы Эрчела высказать несколько резких, но плохо сформулированных оскорблений. Однако в смерти он лишь добродушно рассмеялся.

— Поначалу был только ты, но теперь уже нет. Она говорит, что у меня к этому талант. Похоже, это одна из причин, по которым она забрала меня с пути.

Я знал, что возможности Ведьмы в Мешке производят впечатление, но то, что она каким-то образом заманила тень Эрчела в это место изменчивых снов, ясно давало понять, что её влияние гораздо глубже и сильнее, чем я подозревал.

— Тогда ладно, — сказал я. — Давай послушаем. Какую загадочную, почти бесполезную кучу конского дерьма ты мне приготовил на этот раз?

— Только это. — Эрчел поднял руки, указывая на всё вокруг.

— Затянутое туманом болото. И что с того? — Я выжидающе уставился на него, но в ответ он только пожал плечами. — Я должен прийти сюда? — настаивал я. — Или, может, что-то здесь найти?

— Я не знаю. Она просто хочет, чтобы ты это увидел. Оглядись маленько. Посмотри, не узнаешь ли чего.

Вздохнув, я сделал, как он сказал — без энтузиазма осматривал местность, пока мой взгляд не остановился на правильной форме в дымке. Подойдя поближе, я увидел, что это здание, на самом деле даже святилище, судя по шпилю. По стандартам Ковенанта оно было маленьким, практически просто лачуга, окружённая кучкой хижин и загонов для скота. Святилище посреди болот. Я знал только одно такое место.

— Святилище Сильды, — сказал я. На самом деле, если я не ошибся, то это было святилище мученика Лемтуэля в сердце кордвайнских топей. Сильду сюда отправили завистливые старшие священники в надежде, что здесь она увянет. Вместо этого она перестроила святилище в почитаемое место для исцеления и паломничества, а однажды предоставила убежище двум рыцарям и беременной аристократке, за что потом оказалась заключённой на Рудниках.

— Я должен сюда отправиться? — спросил я Эрчела.

— Блядь, а мне-то откуда знать? Я даже не знаю, где эта жопа мира. — Эрчел снова приветливо улыбнулся и зашагал прочь. Туман вокруг нас становился гуще с каждым его шагом.

— Может, она не знает о моём положении, — крикнул я ему вслед, — Но я твёрдо подозреваю, что сейчас заперт в камере в ожидании смерти как предателя. И к тому же сильно ранен.

— Звучит хреново, — крикнул он в ответ. — Удачи тебе со всем этим.

— Эрчел! — Мой голос эхом разнёсся в вихре серого тумана, последние остатки болота рассыпались вокруг размазанной, бессмысленной спиралью. — Как мне отсюда выбраться?

— Раньше тебе всегда удавалось. — В его удаляющемся голосе звенел издевательский смех. — Не теряй веру, Элвин. Если чокнутая сука и её у тебя не забрала.

Меня разбудила иголка просящего Делрика. Ритмичные импульсы боли изгоняли смех Эрчела и остатки сна, пока целитель зашивал порез на моей ноге. Ледяной воздух топей немедленно сменился влажной, затхлой прохладой камеры. Я тупо смотрел на серые стены с зелёными прожилками, пока ещё один укол иглы не заставил меня дёрнуться, и из моего рта не вырвался крик.

— Не дёргайтесь, — рявкнул Делрик, глянув на меня. — Вам не понравится, если моя рука сейчас соскользнёт. — В его лице и голосе появилась твёрдость, которой я раньше не видел, но, по крайней мере, она не была направлена на меня. Он продолжил своё дело, больше ничего не говоря, но на лице у него застыло выражение человека, вынужденного выполнять крайне неприятную работу. Я заставил себя посмотреть на рану, увидев узкий порез в дюйме от левого бедра. Окружающая кожа покраснела из-за того, что Делрик сжал края раны, но я не увидел никаких признаков более глубоких оттенков, свидетельствующих о гниении.

Я лежал спиной на чём-то вроде тюфяка из мешковины, наполненном тонкой соломой, пытался не шевелиться и страдал от боли. Обычно Делрик, прежде чем приступать к работе с иглой, смазывал поражённую плоть своих подопечных каким-нибудь обезболивающим бальзамом. В моём случае он этим явно не озаботился. Камера выглядела непримечательно, помимо размеров — больше обычного, и с высоким зарешёченным окном у потолка. Я бы предпочёл голые стены, поскольку этот проём не давал возможности взглянуть на внешний мир, и при этом наполнял мою тюрьму постоянным потоком холодного воздуха.

— Что она вам сказала? — спросил я Делрика.

— Что вы пытались её убить, — ответил лекарь, не глядя на меня. — Что Элбирн Суэйн, человек с которым я служил долгие годы, мёртв от твоей руки, предатель.

— Первое правда. Второе ложь. — Я засопел сквозь зубы, когда он завязывал последний стежок. Сжав кулаки от приступа боли, я продолжал говорить, стараясь не допустить отчаяния в голосе. — Впрочем, вряд ли это имеет значение. — Я смотрел, как лекарь накладывает чистую повязку на рану, а потом начинает собирать свои вещи. — Не сказали ей, не так ли? — спросил я, от чего он резко замер. — Про свою роль в её излечении. Не сказали, что это была ваша идея, чтобы я отправился на поиски Ведьмы в Мешке.

Он не повернулся ко мне лицом, но прищуренные испуганные глаза встретились взглядом с моими.

— Вот и хорошо. — Я ощупал пальцами покрытую коростой шишку сбоку на голове. Она заболела, когда я её ткнул, но не той постоянной пульсирующей болью, которая мучила меня после того, как Алтус Левалль проломил мне череп. — И не говорите, — добавил я, встретив взгляд Делрика и надеясь, что он воспринял моё искреннее намерение. — Она убьёт вас, и любого другого, если заподозрит, что он в этом участвовал. Как уже убила Суэйна.

— Там было много глаз, — сказал он, хотя его тон был далёк от верующего-фанатика. — Свидетели…

— Были, — перебил я. — И, думаю, все они люди герцога Вирулиса. Ни одного из наших. Это ни чём вам не говорит, просящий?

Он снова отвёл глаза, руки дрожали над инструментами.

— Она приказала не причинять вам вреда, — сказал он. — Ожидается судебное разбирательство, хотя она ещё не объявляла, когда оно состоится.

— А война?

— Слухов много, и они разлетаются быстро, сложно понять, чему верить. Впрочем, разведчики докладывают, что Лжекороль ведёт армию на север.

— Разведчики? Мои разведчики? — На ум пришли картины жутких наказаний, постигших Лилат, Тайлера и остальных. Эйн с Эймондом тоже были потенциальными жертвами ярости Эвадины, но, судя по судьбе Куравеля, их в любом случае не ждало ничего хорошего. Я мог только надеяться, что им хватило благоразумия убраться из города и скрыться.

Делрик покачал головой.

— Они исчезли. Во всяком случае, большинство. Горстка вернулась, из тех, чья верность восходящей-королеве сильнее верности человеку, объявленному предателем. — Он замолчал, проводя рукой по почти лысому скальпу. — Сегодня её коронуют… — Он запнулся, впервые посмотрел мне прямо в лицо и заговорил дрожащим, быстрым шёпотом: — Писарь, на коронации она кое-что объявит. Великий и чудесный дар Серафилей, так она это называет.

— Ребёнок, я знаю, — спокойно пробормотал я, хотя меня одолевало извращённое желание рассмеяться. — Дар Серафилей. И её святая, благословенная женственность остаётся незапятнанной низменной человеческой похотью. — В моей груди вскипело веселье, но быстро угасло, поскольку движение вызвало новый приступ боли. — Теперь ей придётся меня убить, — пробормотал я, когда вспышка утихла. — Не понимаю, почему она не сделал этого до сих пор.