Черноокая печаль (СИ) - Солнцева Зарина

— Приветствую, Воят! Позови Грома! Да поживее!

Черные напряглись, услышав мои слова, сваха перевела на меня острый недовольный взгляд. И поджала облезлые губищи.

— Что застыли? Кого ждем? Тут всякая тварь шастает, а они стоят! Невесту пущай принимают.

Она было двинулась к воротам, но мои беры мигом перегородили ей дорогу. На мгновение я словил непонимающий взгляд Грозы. Ждущий объяснения.

Я пожал плечами, честно ей признавшись.

— Он мой кровный брат. Моя плоть и кровь. А ты все-таки не та, что была ему обещана. Гром должен знать об этом, прежде чем ты войдешь через главные ворота как невеста.

Грустная усмешка, как у моей Наталке, озарила миловидное лицо девушки. Слегка ядовитая. Меня придавила совесть.

— Ну раз так…

Хмыкнула невесело Гроза и накинула обратно на лицо полупрозрачный материал, пряча лицо, по заветам ее клана. Мне стало не по себе, я сделал шаг в ее сторону, примирительно пообещав:

— Ты не боись, Гром тебя не обидит. И поступит по-честному, как бы не бы…

Но Гроза уже сделала два шага назад, нырнув за спину своих защитников. Широкоплечие беры загородили своими махинистыми плечами свою юную госпожу.

М-да, некрасиво получилось. Я думал, сделаем привал в нашем лесу, и я под шумок сгоняю в клан, переговорю с Громом, всё расскажу. Пущай решает. А уж потом приведу Грозу. Но чертов рандом попутал все карты!

— Брат!

Голос Грома раздался за спиной. Твердо шагая, он вышел мне навстречу. Волевой и хмурый, как дождливая туча, сгреб меня в объятия. Быстро оглядел.

— Здоров, старший! — усмехнулся я криво.

— Третьяк, я…

— Погодь, вождь, — перебил я его словом и, ухватив за плечо, отвел чуть в сторону, подальше от острых ушей, дабы переговорить.

— Знать ты должен, Гром, что не всё, как мы распланировали, вышло. В общем… Невеста, что я тебе привез, дочь Всемила. Но не Светла. А его третья дочь, недавно признанная им.

Брат поджал губы, хмуро молвил:

— Гроза, значит.

— Ты ее знаешь? — моему удивлению не было предела, Гром коротко кивнул.

— Да. Всемил говорил, он советовался со мной насчет ее будущего жениха. Даже тебя рассматривал на это место. Но не успели договорить, — устало потерев лицо, брат сурово глянул на девичью фигуру поверх моего плеча: — Почему она? С чего Всемил так быстро поменял свои планы? Рассориться со мной решил?

Брат был зол не на шутку. Понизив голос до едва ли различимого шепота, я ему шепнул:

— Там такая история… Пропал Всемил. С поля битвы не нашли ни живым, ни мертвым. У черных теперь всем Лукьяра управляет, и из тени Ратибор.

— Теперь-то оно понятно. — Брат поскреб бороду. — Хотят удержать власть в руках и выдать замуж наследницу за своего бера.

— Смотри, брат, я тебя обманывать не стал. — Положил я руку на плечо Грома. — Свое слово сдержал и невесту привел. Теперь уже тебе решать. Принимать ее в жены или вертать в родной дом. Одно тебе скажу. Неплохая она девка.

Гром даже не глянул повторно в ее сторону, досадливо процедив сквозь зубы:

— Куда ее вертать? И воину развезать? Подставить черных и опозорить дочь Всемила, после того как он нам так помог? Все равно ведь брак договорной. — А потом чуть громче: — Баян, проводи мою невесту и ее провожатых в гостевой домик!

Черные заметно облегченно вздохнули, сваха, виляя бедрами, как коза, поплыла вперед, одна Гроза осталась спокойной.

На мгновение мне стало ее жаль.

Но поделать я уже ничего не мог. К Наталке хочу, мочи терпеть нет.

— Прости меня, брат.

Неожиданно ухватил меня за плечо, проговорил Гром, отпустив очи пристыженно вниз.

— О чем ты, старший?

Непонимающе глянул на него.

— Прости. Ты мою невесту привел целую и невредимую. А я твою жену не сберег…

Сердце, словно огромный камень, кинутый в колодец, бухнулось где-то у стоп.

Что значит, не уберег?!

Глава 24

Так легко со своего места учить другого уму-разуму. Еще легче рассуждать о мирских делах, когда твое брюхо набито, тело отдохнувшее, а сердце еще не испытало сладостных мучений любви и привязанности.

В свое время я отрекся от отца за его слабость. Назвал трусом и слабаком! За то, что он вступил в темную пучину волн реки, утопая вслед за своей человечкой.

Мудрому вождю это ни к чему. Сильному охотнику это не к лицу. А правителю тем паче! Позор и стыд!

Мне совестно сейчас за те слова, что я в сердцах уронил на его поминальный курган. Мучительно ненавистно на самого себя. Так как сам стою над обрывом, готовый сорваться в темную пучину безжалостной реки.

Еще немного… Один шажок. И в моей сволочной душе еще теплится надежда, что боги сочтут все мои добрые дела за жизнь и пустят увидеть любимую. Один разочек, пожалуйста. Я больше от нее ни на шаг! Не отпущу! Ну же…

— Третьяк, не смей!

Едва ли я почувствовал, как крепкая рука ухватила меня за плечо и, не имея сил для маневра, тупо потянула назад. Мы оба свалились в мокрую от росы траву.

— Сволочь такая, помирать вздумал?! Ты права не имеешь, понял?! Мы ее еще не нашли… Не нашли…

— Ее нет… Моей черноокой печали больше нет.

Шепот покинул мои обсохшие за два ветренных дня, что я рыскал по лесу, уста.

— Молчи!!! — медведица беспощадно начала лупить меня по груди, яростно крича в лицо: — Она жива! Живая! Она не могла… Она же ждала тебя… Как та княжна из сказки… С дальних берегов. Ждала тебя любя…

Агнешка давилась рыданьем. В какой-то момент ее руки безвольно повисли вниз, и юная медведица уперла лоб в мое плечо. Заревела еще громче.

— Не могла… Умереть… — слезы крупными горошинами текли по ее ободранным щекам. Все это время она шерстила лес вместе со мной. Не отставая: — Она же… Войну прошла… Ну не могла она… Не могла!!!

Как же мне хотелось верить ее словам. Проникнуться надеждой, на миг прикрыть веки. И забыть паршивую пещеру вандоса, что мы нашли ночью. Пятна свежей крови на стенах, обглоданные человеческие кости. В том смраде предсмертной агоний я чуть не сдох! Не найдя живой мою Наталку. Лишь груду свежих костей. От старческих до молодых!

Эту мразь я порвал на части. Мучительно медленно разрывая засохшие поганое плоть, а потом сжигая. Но, увы, продлить долго мучения тупого демона не удалось.

И я вскоре обрушился в собственную пыточную. Осознавая, что мир лишился моей робкой печальке с крупными очами и угольными косами.

Это моя вина. Моя любовь ее и сгубила. Не женись я на ней. Не приведи в клан… Быть может, она бы дошла до Белоярска, стала женой другому и нарожала бы ему детей. А я… А я решил, что моего имени и слова достаточно, чтобы ее защитить. Недооценил соперника.

А сейчас задаюсь вопросом. Столько лет я защищал этот клан. Себя не щадя. Кровь проливал за этих сук! И ради чего? Моей маленькой девочке здесь не нашлось места.

Агнеша все продолжала плакать, прислонившись к моему плечу. Пожалуй, она единственная душа, которая так прикипела душой к моей печальке. И искренне не принимала то, что Наталки уже нет.

Ухватив молодку за плечи, я доверил путь своим ногам, что наверняка помнили дорогу до родного и теперь такого ненавистного клана.

Как в насмешку моему горю, ночь была лунной и светлой. А у главных врат меня поджидала дружина Доброго с Тихомиром.

Все они выглядели уставшими. Все они эти два дня заглянули под каждый листок в лесу в поисках моей жены. Но я видел лишь предателей. Тех, кто ее не уберег. Тех, кто был здесь, пока меня не было, и позволил этому случиться.

Мое сердце зачернело. Но сил не было даже на ненависть к ним. Ушла моя Наталка, а с ней и все померкло вокруг. Будто тот самый вандос, я перестал чуять что-либо, разве что жажды искусить чужую плоть не было.

— Брат…

Старший поспешил ко мне, тревожно осмотрев с ног до головы, он было хотел обнять за плечо, но я не позволил. Мягко вложил в его руки тихонько рыдающую и лишенную сил Агнешку.