Ашер 6 (СИ) - Шиленко Сергей

— Я тоже считаю тебя хорошим другом, Байрон, — тепло улыбнулся я ему. — И раз ты и вправду думаешь, что мне стоит сунуться на этот Синапсид, то мы с моими дамами этот вопрос обязательно обсудим.

— Это все, о чем я прошу, — улыбнулся он в ответ.

Тут раздался какой-то приглушенный трубный глас, и мы с Байроном синхронно закатили глаза. Это сработало очередное гениальное изобретение Алека — нечто вроде дверного звонка. Как эту хреновину отключить, никто из нас до сих пор не разобрался.

Как и ворота в Медвежьем углу, здешние тоже каким-то макаром распознавали, кто входит, а кто выходит. Каким-то образом этот чокнутый параноик, бывший владелец, умудрился привязать к ним эти трубы. И теперь они гудели всякий раз, когда кто-то новый ступал на территорию. Плюс в этом был только один: с тех пор, как все это хозяйство перешло ко мне, ворота служили моим интересам. А это значило, что они пропускали только тех, кому я доверял.

Вот только срабатывала эта сигнализация слишком уж часто и начинала, честно говоря, доставать по полной.

— Похоже, у тебя гости, — заметил Байрон после того, как противные трубы наконец смолкли.

Глава 28

«Надо бы глянуть, кого там принесло,» — кивнул я Байрону. Он, в свою очередь, собирался к «старой ящерице».

«Добро,» — ответил он. «Я ещё разок загляну к нашей старой ящерице, а потом придётся разгребать дела жителей Бронзовой Гавани. Кто-то же должен расхлёбывать последствия его предательства,» — Байрон устало вздохнул. Видно было, что навалилось на него немало. «Похоже, этот тип, Алек, отдавал своему народу куда меньше очищающих камней, чем следовало. Они ему, видите ли, тоже для экспериментов с демонами понадобились. За последнее время у него, должно быть, накопилось этого добра для опытов — хоть завались.»

«Ты про пепел, что от убитых демонов остаётся, верно?» — уточнил я.

«Ага,» — Байрон скривился так, будто вляпался во что-то мерзкое. «Использовать его в алхимии — это ж чистое беззаконие. Подсудное дело, если по-нашему.»

«Но его же после каждой заварушки с демонами горы остаются,» — заметил я. «Как народ-то держится, чтобы не удариться в такие же эксперименты, как этот Алек?»

«Во-первых, не у всех есть доступ к таким знаниям, — пояснил Байрон, пока мы выходили из дома. Свежий воздух немного бодрил после душных комнат. — А во-вторых, такая магия реально крышу сносит. Сван нам это наглядно продемонстрировал. От пепла этого избавляются торгаши. Они, каким-то чудом, невосприимчивы к этой демонической дряни и используют её для защиты своих плавучих посудин от всяких морских гадов. Совет с ними заключил взаимовыгодный гешефт: они получают наш алкоголь, нектары, женщин и пепел, а взамен поставляют нам наложниц и, так сказать, утилизируют последствия нашествий.»

«Что-то по тону твоему, Байрон, сдаётся мне, ты не в восторге от этой схемы,» — заметил я, склонив голову и внимательно на него посмотрев. Что-то его явно гложило.

«Именно эта сделка и позволяет им не кланяться Лорду Ашеру,» — мы медленно спускались по тропе к подножию лестницы. Воздух здесь был прохладнее, пахло сырой землей и чем-то неуловимо морским. Вдруг он замер, нахмурился и замолчал, уставившись на Бронзовую Гавань, раскинувшуюся внизу, у подножия скалы. Взгляд у него был отсутствующий, будто он мыслями улетел за тридевять земель. «Свою вторую жену, Фиби, я выкупил у этих самых торгашей.»

«На аукционе?» — сказать, что я обалдел, значит ничего не сказать. Челюсть, наверное, до земли отвисла.

«В нашей семье всегда чтили традиции,» — меланхолично протянул он. «Все мои предки брали жён либо в бою, либо через выгодные союзы. До Фиби у нас не было наложниц, чтобы постель грели. Да и после неё не появилось.» Такая внезапная откровенность с его стороны меня, честно говоря, ввела в ступор. Не каждый день правители душу изливают. «Я был на том аукционе с Ашером Кроули — он тогда ещё в Совет не входил. У него вечно был какой-то особый интерес к наложницам, ну и решил он так отпраздновать победу в последнем поединке. Вот мы и попёрлись на торги. Я, конечно, и раньше на таких… мероприятиях бывал, но только когда Фиби увидел, впервые захотелось самому ставку сделать.»

«И что же тебя в ней так зацепило?» — спросил я, стараясь, чтобы это не прозвучало, как будто я лезу с дурацкими расспросами, как бабка на базаре.

«Женщины с острова Сканно — они совершенно особенные. Яркие такие, и добрые,» — голос Байрона заметно потеплел. Взгляд его смягчился. «Уверен, ты и в своей второй жене, Шелли, что-то похожее видишь.»

А ведь он был прав, чертяка. В Рите всегда бурлила какая-то невероятная внутренняя сила, которой она делилась только с самыми близкими. А Шелли… Шелли была просто воплощением любви, с душой нараспашку и сердцем, которое она готова была отдать каждому встречному. Её тепла хватало на всех.

«Да, понимаю, о чём ты,» — кивнул я. Думаю, со стороны я в тот момент выглядел таким же влюблённым дураком, как и он.

«Думаю, ты не хуже меня знаешь, каково это — видеть, как жизненный огонь в человеке почти погас, и он за считаные секунды превратился в бесчувственную куклу,» — сказал он, и у меня у самого сердце ёкнуло. Одна только мысль, что вечно искрящиеся жизнью глаза моей Шелли, моего феникса, могут вот так потускнеть… Брр, даже представлять не хочу.

«Это была бы настоящая трагедия,» — честно признался я Байрону, не боясь показаться каким-нибудь нюней. Тут уж не до сантиментов.

«Видеть Фиби на том аукционе — это всё равно что смотреть, как она медленно умирает. И хотя она тогда была вполне здорова, я нутром чуял: попади она к кому-то другому, долго бы не протянула. Моя жена — создание очень хрупкое, она жестокости не выносит,» — Байрон тяжело вздохнул, и в его голосе прозвучала неподдельная боль. «Об этом не принято трепаться, да и сами женщины, побывавшие в лапах этих торгашей, молчат как рыбы, но и так понятно, что со своим „товаром“ они обращаются просто по-скотски. Страшно, что Совет с этим ничего поделать не может. Или не хочет — что ещё хуже.» Он помолчал. «Как бы то ни было, это был последний раз, когда я на такие аукционы ходил. Завязал.»

«Но…» — я закусил губу, немного замявшись. Не хотелось лезть не в своё дело, но любопытство разбирало. «Когда мы впервые встретились, на той площади, тебя же окружала целая толпа красоток. Я тогда был уверен, что это твой… ну, гарем.»

«А, эти!» — Байрон усмехнулся. «Да это, скорее всего, были дамы, что выступали на приёме во время Голубой ночи. Они мне тогда свой танец показывали, репетировали, можно сказать.»

«Так у тебя всего две жены, получается?» — спросил я. Чем больше этот мужик передо мной раскрывался, тем больше он мне импонировал. Серьёзный, но с душой.

«Да,» — кивнул он. «Было время, когда их было три. Но одна, к сожалению, умерла при родах, вместе с ребёнком.»

«Ох, прости, Байрон, я не знал,» — вот же неловко получилось. Как-то разговор свернул на совсем уж личное.

«Это было очень давно,» — ответил он со спокойной мудростью человека, который на своей шкуре испытал, что время, оно и правда, лечит даже самые глубокие раны. «Зато теперь я вознаграждён десятикратно. Меня моя жизнь и мои жёны полностью устраивают. Такие, какие есть. По крайней мере, сейчас.»

«Искренне рад за тебя,» — сказал я ему, без тени иронии. Мы как раз закончили спускаться по тропе, которая вела к здоровенным конюшням.

И тут, у самых ворот, мы наткнулись на целую делегацию из Медвежьего Угла. Среди них были и наши, из Александрийского поместья. Например, экономка Дороти — та ещё железная леди, я уверен, она где угодно порядок наведёт за пару дней, — и её помощница с мышиными ушками, Милли. Сет, Ада и Иди тут же, с порога, начали вводить прибывших в курс дела.

«…короче, всё Северное крыло на первом этаже полностью перекрыто, так что разместим вас всех в Западном,» — донёсся до нас голос Сета. Он мимоходом подмигнул нам с Байроном, но продолжил вести толпу, не сбавляя хода. Многие слуги, особенно те, кто из Медвежьего Угла, пялились на Байрона так, будто перед ними сама Богиня материализовалась. «Имейте в виду, в одной из западных спален у нас особый гость отлёживается, так что потише там, если не хотите попасть под горячую руку мадам Брайт. Её вообще лучше слушаться, потому что большинство из вас как раз ей в помощь и прибыли — с пациентами из Восточного крыла возиться. Столовую временно в лазарет переоборудовали.»