Его нежеланная графиня (СИ) - Усова Василиса

В первый же день дядюшка заявил племяннику, что тому несказанно повезло — не унаследовать от отца ни залысин, ни желчного характера. И вообще — получить лучшие материнские черты.

Нортман тоже как-то сразу поладил с дядюшкой, хоть прежде и не был знаком с ним лично. Эгар отличался добродушным нравом, много шутил и, несмотря на свое положение, умел получать удовольствие от жизни.

А еще, он довольно быстро заметил, что с племянником что-то не так. И вызвал его на откровенный разговор. Нортман не собирался делиться своими семейными неурядицами, но слово за слово…

Поняв, в чем дело, Эгар сперва расхохотался.

— То есть, ты не можешь справиться с собственной женой? — в глазах дядюшки плескалось веселье. — А хочешь, объясню, что ты делаешь не так? Ты изначально решил, что она равна тебе. Но пойми, мой мальчик, женщина — еще не человек. Она лишь сосуд, способный произвести человека. Тебе не нужно было с ней разговаривать. Могу дать совет, — сходи в конюшню, возьми там хороший хлыст…

Нортман предложение не оценил. Как бы ни изводила его Розмелла своим недовольством и капризами, он не собирался поднимать на нее руку.

— Я не стану бить свою жену.

— Так я и не призываю бить ее всерьез. Хватит пару раз, для острастки… Ладно, ладно, вижу, эта идея тебе не нравится. Тогда есть другая…

Но и этот совет парню не слишком понравился. Однако Эгар принялся его убеждать.

— Ты просто попробуй. Если не выйдет, это не навредит ни тебе, ни ей. Если же все получится, родит она тебе наконец сына, вручишь его отцу. А сам хоть на военную службу, хоть ко мне. Я как раз получил хорошее место — буду теперь наместником в Актае.

— Не слишком ли это будет жестоко с моей стороны?

— Можешь еще что-нибудь ей пообещать. Женщину надо приручать как кобылу, через хлыст и яблоко. Или, хотя бы, угрозу хлыста. — поразмыслив прибавил он.

Нортман колебался несколько дней. И все же решил рискнуть.

Он специально отправился к жене с утра, когда та обычно занималась собой. Втирала в волосы и кожу драгоценные масла. Выбирала наряд на день и изводила своими придирками служанок. Девицы сбивались с ног, а особенно нерасторопным, Розмелла щедро отвешивала пощечины.

Он прошел в ее покои через смежную спальню, а не главную дверь.

— Все вон. Я хочу поговорить с виконтессой наедине. — он старался вложить в голос уверенность, которой, увы, не чувствовал. Но и отступить уже не мог.

— Я тебя не звала. — процедила Розмелла, даже не повернув головы. Все ее внимание было приковано к зеркалу.

Нортман еще раз взглянул на служанок. Те застыли, каждая на своем месте, не зная, кого же слушаться.

— Мне нужно повторить свой приказ?

Девицы наконец вняли и выскользнули за дверь. Розмелла взяла со столика гребень и провела им по волосам.

— С чем же ты явился на этот раз? — хмыкнула она. — Цветов я не вижу. Неужели снова жемчуг? Или ты решил расщедриться на янтарь?

— Я пришел сказать, что мой отец уже стар. Рано или поздно я унаследую титул, и первое, что сделаю — разведусь.

Угроза была пустой. Нортман знал, что никогда не пойдет на такой шаг. Но Розмелла не могла этого знать. Гребень выскользнул из ее пальцев и с глухим стуком упал на пол.

— Ты не посмеешь… — прошипела она.

— Посмею. Мой долг — продолжить род. Если ты на это не способна, значит, мне нужна другая жена.

Теперь лицо виконтессы заливала смертельная бледность.

— Но… от меня же тогда все отвернутся. И ни в одном приличном доме меня больше не примут… Как же я стану тогда жить?

— Я полностью верну тебе приданное и даже куплю на окраине столицы какой-нибудь дом. Не беспокойся, голодать и скитаться по улицам ты не будешь.

— Меня все станут презирать!

— Зато ты будешь полностью избавлена от моего общества и семейных уз. Разве этого недостаточно?

Он ушел раньше, чем виконтесса нашлась с ответом. Однако этой же ночью она пришла к нему сама.

— Хорошо. Я рожу тебе наследника, но только одного. И у меня есть условия.

— Говори.

— Как только я стану графиней, я хочу жить в другом крыле.

— Хорошо.

— Ты выделишь мне на личные расходы столько, чтобы хватало и на платья, и на новые украшения.

Нортман пожал плечами.

— Ограничивать в тратах я тебя не буду.

— Я хочу драгоценности от лучших ювелиров. А еще, хочу устраивать здесь балы и принимать гостей.

— Что-то еще?

Розмелла долго думала, прежде чем покачать головой. На большее ее фантазии не хватило.

Нортман кивнул.

— Хорошо. Я все сделаю так, как ты просишь. Даю слово.

Девушка молча стянула с себя сорочку и бросила к его ногам. И выказала полное равнодушие к его прикосновениям. Ни эта ночь, ни последующие, никому из них не доставила особого удовольствия.

Зато стало ясно, почему виконтесса так долго сторонилась супруга. Но Нортман не стал спрашивать, кто был до него. Откровенно говоря, это его уже не интересовало.

К счастью, Розмелла забеременела довольно быстро. И в замке на долгие месяцы установилось что-то вроде мира.

Шумно выдохнув, Нортман снова поднял голову к портрету леди Арельс. Сейчас, спустя столько лет, он жалел, что послушался дядюшку и пригрозил жене разводом. Это было глупо, недостойно и низко.

Да, Розмелла тоже в итоге получила свое. И, кажется, даже была счастлива. Но это не отменяло того факта, что брак оказался неудачным. По большей части из-за того, что был заключен в столь юном возрасте.

Будь они оба старше то, возможно, смогли бы найти общий язык. А так — не срослось.

Старый граф очень ждал рождения внука. И даже намекнул сыну, что позволит тому отправиться на военную службу. А виконтессе вручил кое-что из фамильных драгоценностей, отчего та пришла в восторг.

Все было хорошо, пока в один из осенних дней повитуха торжественно не объявила — «Поздравляю, ваше сиятельство. У вас дочь».

У вас дочь.

Нет, Нортман понимал, что такое возможно. И все же, до последнего надеялся на появление сына. Впрочем, разочарование постигло не только его. Старый граф, услышав о рождении внучки, только плюнул себе под ноги.

— Моим первенцем был сын. И если бы он дожил до этих лет, то подарил бы мне много здоровых внуков. А от тебя нет никакого толка. Ты полное ничтожество, если сумел оплошать даже в такой малости! Вот мое слово, пока у тебя не появится нормального наследника, и думать забудь о военной службе!

Розмелла тоже прохладно отнеслась к дочери. И сразу заявила, чтобы ту не смели приносить в ее покои.

— Тебе нужен был ребенок — забирай! Если няньки посмеют еще раз сунуть ее мне под нос, то я… Я выброшу ее в окно!

— Она же младенец!

— Она может испачкать мою одежду. А еще — слишком громко орет! От ее воплей у меня начинается головная боль!

— Хорошо, я скажу, чтобы тебя не беспокоили. Но девочке надо дать имя…

— Мне все равно, как ты ее назовешь! Она мне не нужна! И ты тоже больше ко мне не приходи, свою часть уговора я выполнила!

Тут Розмелла была права, и было бы бесчестно требовать от нее новых жертв. Поэтому он лично запер дверь между их покоями и, не задумываясь, выбросил ключ в окно. Как бы поставив этим точку.

Лия никогда не узнает, что с первого своего дня никому не была нужна. Даже он сам, первое время не испытывал к ней особых чувств. Просто крикливый младенец, который либо ест, либо спит.

Правда спала Лианна плохо. Частенько вздрагивала и просыпаясь, вновь заходилась в отчаянном плаче. Няньки, пытаясь успокоить ребенка, так его трясли, что однажды Нортман, заглянувший в детскую поздним вечером, не выдержал.

— Дайте ее мне!