Его нежеланная графиня (СИ) - Усова Василиса

— Ох, молодой господин, да не положено же это. Ваш отец никогда…

— Я не мой отец! — видя, что служанка не торопится исполнять приказ, он сам забрал дочь из ее рук. Лианна тут же замолчала и уставилась на него во все глаза. — Я не мой отец. — повторил Нортман, будто пробуя эти слова на вкус. И вдруг почувствовал, что так оно и есть.

А еще вдруг пришло понимание, что ничего хорошего его дочь в этом замке не ждет. Если она переживет две-три зимы, то со временем ее начнут упрекать в том, что она не родилась мальчиком.

Как его самого упрекали за несхожесть со старшим братом, который не дожил даже до рубежа детства.

Чем дольше он смотрел на девочку, тем яснее понимал, что защитить ее может только он один. Чтобы ей не приходилось вздрагивать от резкого окрика или замирать, услышав за дверью детской тяжелые шаги.

Никто и никогда не бросит ей в лицо — «какая же ты жалкая». Никто.

На следующий день он приказал собрать свои вещи и уехал в столицу, забрав с собой и Лианну. Старый граф рвал и метал, но теперь он не имел над своим сыном никакой власти.

Розмелла предпочла остаться в замке, как только услышала, что в столице их ждет не роскошный особняк, а весьма скромная лачуга где-нибудь у городских казарм.

Но он, на тот момент, уже все для себя решил и собирался поступить в число городской стражи. Жить на жалование, продвигаться по службе, растить дочь…

Однако реальность оказалась более суровой, чем это представлялось в мечтах. В первый год жалование стражника было столь невелико, что хватало его, в основном, на еду для кормилицы и съем самой дешевой избы.

Пришлось продать часть своей одежды, много трудиться, голодать. Но именно тогда он вдруг почувствовал, какая бывает жизнь на вкус. От робкого, неуверенного в себе паренька, не осталось больше ничего.

Он сам не заметил, как стал мужчиной. Жестким, резким, не позволяющим никому собой помыкать. Пожалуй, в одном отец был прав. Тот прежний Нортман Арельс, действительно был жалок, раз столько лет не мог постоять за себя.

А летом, когда Лианна делала свои первые, неуверенные шаги, из Актая приехал дядюшка. Эгар очень удивился переменам, поворчал на юную самонадеянность и даже предложил перебраться к нему.

Но зависеть от кого-либо Нортман больше не хотел. Тогда дядюшка почти насильно вручил узелок с деньгами — «про запас».

— Забавно видеть, как собственный сын утер моему братцу нос на старости лет. А хочешь, я заберу с собой Лианну? Солнце и морская вода пойдут ей только на пользу. Да и тебе будет легче.

— Прости, дядюшка, но свою дочь я никому не отдам.

— Да, ты и правда очень изменился. Но если что, помни, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, дядюшка.

На этот раз, Эгар пробыл в столице совсем недолго. Решил какие-то старые дела и поспешил обратно, на свой остров. А ближе к осеннему сезону, в лачуге вдруг появился старый Ормс. Хотя тогда он еще не был старым, в свои сорок с чем-то лет.

Увидеть соседа Нортман ожидал меньше всего.

— Вас прислал мой отец, ваше сиятельство?

Граф Ормс медленно кивнул, стараясь не смотреть на убогое убранство.

— Хотел бы, явился сюда сам.

— Вы же знаете, виконт, при его гордости…

— Гордость есть и у меня. Я могу предложить вам травяной отвар, развлечь легкой беседой, но не собираюсь обсуждать с вами семейные дела.

— При вашем происхождении, вступить в ряды обычной стражи… Почему вы не пришли хотя бы ко мне?

— Потому что не нуждаюсь ни в няньках, ни в наставлениях.

Ормс только усмехнулся себе под нос.

— В вас говорит юность и горячая кровь. Но подумайте о дочери. Благородная леди не должна расти в… кхм…

— Пока эту благородную леди все устраивает. А к тому возрасту, когда она начнет понимать больше, я уже достаточно продвинусь по службе, чтобы…

— Не продвинетесь. — сухо перебил его Ормс. — Ваша выходка недавно стала известна Его Величеству. И он вами очень недоволен. Если сын может пойти против собственного отца, то что ему помешает выступить против короля? Вы подаете другим очень дурной пример.

— Выступить против Его Величества мне не позволит честь! Но если в рядах стражи мне ничего не добиться, значит, придумаю что-то еще. В первую очередь, я защищаю свою дочь!

Ормс окинул собеседника изучающим взглядом, потом вздохнул.

— Если вы пока не готовы примириться с отцом, могу предложить вам другой путь. Вступите в королевскую гвардию, принесите полную присягу и, надеюсь, на некоторое время это смягчит королевский гнев.

— Хотите, чтобы я отправился на поклон к отцу, ради необходимых рекомендаций?

— За вас поручусь я.

— И что же вы хотите взамен? У меня нет ничего, кроме собственного слова.

Вместо ответа Ормс кивнул в дальний угол, где маленькая девочка самозабвенно грызла деревянный кубик. Нортман качнул головой.

— Нет. Я не стану расплачиваться дочерью за свою карьеру.

— Поручиться за вас может лишь тот, кто хоть немного состоит с вами в родстве. Если обручить вашу дочь с моим сыном… вы же слышали, что осенью у меня родился сын? То рекомендации смог бы дать я. Кроме того, девочка окажется под защитой моего имени, если с вами вдруг что-то случится…

В целом, предложение было удивительно великодушным, если бы не одно «но».

— Я не стану выдавать дочь замуж, против ее воли.

Граф Ормс подавил смешок.

— Умоляю вас, виконт. Помолвка — это еще не свадьба. И ее можно расторгнуть в любой момент. У меня тоже нет никакой уверенности, что ваша юная леди устроит моего сына. Но раз вы решили жить своим умом, так ведите себя, как взрослый человек! Умейте видеть выгоду, и не отвергайте тех, кто может вам хоть как-то помочь. Считайте, что я делаю это из уважения к вашей решительности и снисходительности к вашему возрасту. Юность любит совершать ошибки, и не задумывается о том, сколько сил понадобится потом, чтобы их исправить. Так вы принимаете мое предложение?

Помедлив, Нортман все же пожал протянутую руку.

Свое слово старый Ормс сдержал. Он действительно поручился за него, дав тем самым возможность, поступить в королевскую гвардию. И жизнь начала постепенно налаживаться.

Потом, о себе неожиданно напомнил отец. Сильно сдавший из-за старой болезни, понимая, что осталось ему недолго, он первым предложил сыну мир. Видимо решил, что лучше примириться с недостойным отпрыском, чем прервать род по мужской линии.

И Нортман не стал выгонять отца, когда тот явился в его избу. Он больше не боялся этого человека. Не испытывал к нему ни ненависти, ни любви. В их отношения не добавилось ни капли душевности, однако старый граф больше не отпускал ядовитых замечаний. По крайней мере вслух.

А после смерти отца, Нортман пригласил в Арельсхолм свою овдовевшую тетку и вручил Лианну ее заботам. Потому что служба требовала сил и времени, а Розмелла так и не прониклась к дочери интересом.

Став графиней, леди Арельс сразу же перебралась в другое крыло, как и было условлено. Там она устраивала приемы, демонстрировала, всем на зависть, роскошные наряды, позволяла себе интрижки… Мужчина не вмешивался в ее дела.

В конце концов, он тоже не хранил ей верность, да и давно уже не считал Розмеллу своей женой. Их связывало только общественное положение в глазах других. Ну и общая дочь.

Нортман резко встряхнул головой, освобождаясь от обрывков воспоминаний. Свеча в его руках, успела прогореть до конца и теперь ее огонек слабо трепетал, готовясь издать последний дымный вздох. За окнами замка темнело ночное небо с едва заметными проблесками звезд.

Сколько же он тут пробыл? А главное — зачем сюда пришел?

Разобраться в себе, или увидеть первую жену?