Двойник короля 19 (СИ) - Скабер Артемий

— Я? — поднял бровь.

Нападение — лучшая защита.

— А кто? — тряхнул головой алхимик. — Я, что ли? Кто божественный артефакт нашёл? А? У кого хватило мозгов его к себе в тело запихать? Вообще не понимаю, как ты тогда не сдох. Живучий ты, Магинский… Как собака!

Ничего не ответил. Божественный артефакт… Вспомнил ситуацию, при которой этот диск появился. Рух, Зло. Я схватил их, когда утаскивали. А потом тот мутный хрен пойми кто посмотрел на меня и улыбнулся. Так, стоп! Получается, всё это каким-то образом создало артефакт? А оно было богом?

— Су-ка! — выдохнул я.

Что ещё у этого мира осталось для меня? Я только с магами познакомился, которые перешли через барьер, ещё шаманизм открыл. Император — посланник, а теперь к тому же «боги» есть?

Потрёл виски. Новая информация в мою энциклопедию мира имени Магинского.

— Пока его не было, моя душа срослась с этим телом, — продолжил дядя Стёпа. — Я не хотел этого, так вышло. Души разъединились, и вот. Теперь это моё тело навсегда. Тьфу! — сплюнул мужик. — Ненавижу быть рыжим!

Объяснение, оправдание, попытка снять с себя вину или хотя бы часть её, переложить на обстоятельства.

— Нужно было тебе ковыряться? — дёрнул щекой.

Раздражение вспыхнуло и погасло. Бессмысленно, бесполезно. Что сделано, то сделано, прошлого не изменить.

Теперь ещё одна головная боль — искать тело для Лампы и перемещать его. Сука! Проблема на проблеме, задача за задачей, испытание за испытанием.

— Нужно! — кивнул алхимик. — Если бы я не понял, что это такое, то не смог тебе помочь. А так… Вон смотри, как новенький.

Гордость в голосе, самодовольство, уверенность в своей правоте. В необходимости действий, в их полезности, несмотря на потери.

— Магинский? — прозвучал рядом голос.

Низкий, хриплый, прокуренный, знакомый. Голос воина, командира, друга.

Повернулся. На меня смотрела небритая рожа и курила. Дрозд. Всегда небрит, всегда с флягой, всегда с самокруткой. Вечный, неизменный.

— Я тебе сколько раз говорил, что у нас в лаборатории нельзя курить? — возмутился дядя Стёпа. — Тут стерильные условия!

Голос поднялся на октаву. Брови сошлись на переносице, руки взметнулись в воздух. Театральное возмущение, профессиональная гордость.

— Ой, иди в жопу! — махнул рукой с флягой Дрозд.

Беззаботно, легко, привычно. Старый спор, ритуальный танец. Они проходили через это десятки раз.

— Стерильные, ага… Да у меня во рту чище, чем тут.

Ухмылка растянула потрескавшиеся губы. Дрозд обвёл взглядом лабораторию. Столы с инструментами, колбы с жидкостями, пятна на полу, кровища, куски монстров рядом — не самое чистое место.

— Так ты спирт постоянно пьёшь! — повысил голос рыженький. — Ещё и труп ходячий…

Щёки алхимика покраснели, жилка на виске запульсировала. Руки сжались в кулаки, и настоящее раздражение прорвалось сквозь показное.

— Охренеть! — глаза мужика расширились. — У тебя рука чёрная…

Взгляд Дрозда упал на мою конечность. Челюсть отвисла, сигарета застыла в воздухе. Абсолютное изумление.

— Что? — я поднял бровь.

Непонимание, замешательство. О чём он? Какая рука? Почему чёрная?

Посмотрел… Я по пояс голый. Смуглая кожа торса, мышцы живота, шрамы на плече. И… От плеча у меня… Твою мать! Рука. Чужая, чёрная, как смоль, как уголь, как самая тёмная ночь.

Засранец мне пришил руку Тарима! Шок пронзил тело. Мышцы напряглись, дыхание сбилось. Это не моя рука, а конечность монстра. Я думал, мы обсудим, рассмотрим варианты, хотя бы я буду в сознании.

— Филигранная работа! — гордо встал и заявил дядя Стёпа.

Грудь выпятилась, подбородок поднялся, руки упёрлись в бока. Как ребёнок, хвастающийся новой поделкой. Гордость, самодовольство, торжество.

— Ты себе только руку или ещё чего нового пришил? — подкинул мне Дрозд.

Взгляд капитана скользнул ниже пояса, ухмылка стала шире. Типичный солдатский юмор.

Ничего не ответил, смотрел на новую конечность, изучал, анализировал, принимал реальность.

Моя «старая» рука валялась рядом. Бледная, безжизненная. Мёртвая плоть, которая когда-то была частью меня. Странное чувство — отстранённость, отчуждение. Сначала накатила злость, но я быстро её в себе погасил. Контроль, самообладание, рациональность.

Может быть, не очень эстетично выглядит и броско… Кожа чёрная, мышцы рельефные. Пальцы длиннее, чем были у меня. Ногти крепкие, почти когти. Подвигал рукой, она меня слушалась. Сжал кулак, разжал. Повернул кисть, пошевелил пальцами. Полный контроль, как родная.

Выпустил магию. Лёд — холодные кристаллы сформировались на кончиках пальцев. Яд — зеленоватая дымка окутала ладонь. За ними огонь, воду и лечение. Пламя танцевало на чёрной коже. Вода струилась между пальцами. Зеленоватое сияние лечебной магии. Всё работает. И я бы даже сказал, ещё лучше и как будто сильнее. Потоки энергии текли свободнее, мощнее, стабильнее. Хм… Интересно. Внутреннее зрение показывало, что каналы в руке шире, прочнее, эффективнее.

Взял скальпель и воткнул его себе в конечность. Резкое движение, точное, решительное. Проверка. Кончик упёрся в кожу и потом отломился. Металл согнулся, затем треснул. Осколок упал на пол. Чёрная кожа осталась без единой царапины.

— Нормально! — закивал Дрозд. — А ещё комплектов верх и низ нет? Я бы не отказался.

Восхищение в голосе, зависть, острый интерес. Военный сразу оценил тактические преимущества.

— Тебе мозги нужно пересаживать, грязный пропитый некромант! — хмыкнул алхимик.

Оскорбление прозвучало легко, привычно, без настоящей злобы. Просто часть их взаимодействия.

Я встал. Рыженький и капитан ещё обменивались «любезностями». Слова летали, как стрелы, — острые, точные, безвредные. Они за это время сдружились. Пили вместе, и Дрозд в курсе, что в теле Лампы живёт старый алхимик. Узы товарищества, скреплённые выпивкой и тайнами.

— Забыл совсем! — вдруг остановился Дрозд. — Я тут кое-что тебе передать должен был.

Мужик начал хлопать рукой по своему плащу. Нервные движения, суетливые, торопливые. Затем остановился, затянулся, выпустил дым. Серое облако поднялось к потолку, запах табака наполнил помещение. Потом опять несколько проверок. Рука скользила по карманам — внутренним, внешним, нагрудным, потайным.

Он затянулся. Снова дым, глубокий вдох, наслаждение моментом. Никуда не спешит.

— Нашёл! — довольно кивнул он. — Вот.

Мне передали скомканное письмо, на котором были чёрные пятна, масляные разводы, отпечатки пальцев. Ещё и следы горения, словно о письмо тушили хобарики. Края обуглены, дыры прожжены. Бумага пахла табаком и порохом.

Посмотрел. На нём герб Османской империи — полумесяц и звезда. Золотое тиснение на красном воске.

Напрягся. У меня там нет друзей, кроме жены и территорий. Врагов — гораздо больше, особенно теперь.

Развернул. Бумага зашуршала — плотная, дорогая. Каллиграфия безупречная, каждая буква — произведение искусства.

«Непризнанный граф. Отречённый аристократ. Бунтарь».

Хорошее начало… Продолжил читать. Глаза быстро скользили по строкам. Смысл доходил постепенно, удар за ударом.

«Великий султан отменяет свой подарок. С Русской империей подписан мир. Ты больше не часть этой страны, поэтому… Решением нашего правителя мы отменяем твой титул бея, забираем земли, подаренные тебе, и не признаём брак с Зейнаб Хандан-султан бинт Хайруллах. Наша страна не хочет иметь дело с непризнанным графом, отречённым аристократом и бунтарём. Ты враг! Стоит только появиться на нашей земле, и тебя будет ждать только смерть, русский».

Я оскалился. Неплохо… Очень неплохо. Элегантно, эффективно, смертельно.

— Когда прислали? — спросил.

Голос остался ровным, контролируемым, несмотря на бурю внутри, несмотря на ярость, кипящую в венах.

— Недавно, — пожал плечами Дрозд. — Тогда твоего слуги не было, и я решил помочь.

Дрозд отвёл взгляд, затянулся глубже.

Вот почему император так сильно старался, чтобы я остался тут? Он думал, что я получил это сообщение и рвану к туркам.