Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans"

Весело подмигнув опешившей женщине, он, гикнув, послал лошадь вперед.

Во двор все фургоны не вместились, и часть их стояла вдоль частокола постоялого двора, поближе к воротам. Во дворе для Каннута было непривычно шумно: какие-то незнакомые люди поили коней, разговаривали, смеялись, ругались, ходили и бегали туда-сюда по разным надобностям.

Анджи с заметным интересом осмотрелась, улыбнулась и, подмигнув парню, сказала:

— Ну вот… затишье кончилось. Сейчас только успевай разворачиваться! Люблю я, Кан, эту суматоху. Новые лица, новости, разговоры… Жизнь продолжается, и скучать не приходится!

Парень напомнил:

— А ты говорила, что любишь спокойные и тихие зимние вечера в пустой таверне.

Анджи кивнула:

— Так и есть! Только чтобы наслаждаться тишиной зимними вечерами, нужно пережить и вот эту суматоху со множеством караванов и людей. Не куксись, малыш, все будет хорошо. Вот увидишь!

Глава 20

Суматоха на постоялом дворе продолжалась недолго: купцы торопились «снять сливки», выбрать товар получше и подешевле, пока орки «не просекли фишку». Вечером караван зашел на двор, а ранним утром, разбудив парня суматохой и ором сборов, так же моментально «испарился» в мареве степи.

Седрик не преминул посетить Каннута, лишь только тот сбегал во двор справить надобности:

— Отдохнул? Ну, значит, вперед! Катаешься туда-сюда, катаешься, а заниматься кто будет?! Слушай меня, балбес! Теперь будешь бегать не по дороге. Есть за огородом тропка, которая ведет к лесу. Вот по ней — пол-лиги туда, пол-лиги — обратно! Выберешь полянку, сделаешь разминку. И чтобы — как положено! А то я ведь и проверить могу! Смотри, парень, изведаешь моей плети. Шутить не буду!

«Скрипи, скрипи, пенек старый! Проверит он! Проверяльщик нашелся!».

— По дороге бегать нечего. Думаю, караваны пойдут сейчас один за другим. А зачем нам лишние глаза да разговоры? Неделю тебе даю, чтобы форму восстановил и улучшил! Потом… Потом поддоспешник тебе подберем. В нем заниматься станешь. А через месячишко и кольчугу еще сверху, чтобы привычка, значит, нарабатывалась. Понял ли меня, лентяй? — продолжал давать наставления старик.

«Х-м-м… в поддоспешнике бегать будет куда как неловко! А потом еще и кольчуга? Охренеть!».

Каннут видел поддоспешник, когда убирался в оружейке. Да что там видел — он его чистил щеткой от пыли, да еще и не один. Сия длинная «рубаха» до середины бедра из плотного простеганного материала, набитого конским волосом, была весьма толста и тяжела.

«Тяжело в учении — легко в бою? Хотя… тут больше подходит: «Нас… к-х-х-м-м…, а мы — крепчаем!».

Пол-лиги Кан отмотал, ну так — навскидку! Подумал, и еще немного «отмотал».

«Пусть будет так, может, и чуть побольше, но кто знает — вдруг этот пенекеще и правда проверит и предъявит, что, дескать, сачкую!».

Размялся как положено, найдя дерево с подходящим суком, заменившим турник. И побежал назад. Не то чтобы было тяжко, но увеличившаяся дистанция ощущалась. Снова нырнул во всю ту же бочку с водой, проведя тем самым водные процедуры и опять вызвав укоризненное покачивание головой Дэбры. После этого Кан забежал в зал таверны, чтобы позавтракать.

А в зале вовсю шла генеральная уборка. Все, без исключения, красотки постоялого двора намывали пол, столы, скамейки.

— Это хорошо, Кан, что ты пришел. Поможешь нам. Не знаю, у какого рукодельника Бруно заказывал эти столы и скамьи, но тяжеленные они просто жуть! — вытирая предплечьем лоб, переводила дыхание Милена.

— С удовольствием, красавица! А если ты еще и поцелуешь меня, так я и один все их перетаскаю! — улыбнулся парень.

— Да мы тебя все расцелуем! — подхватила Криста, — Не все же одной Анджи с тобой миловаться!

— Ну… тогда я на все согласен! — подмигнул девушкам Кан.

Анджи была тут же и посмеивалась, слушая их разговор.

«А вот и новенькая! И правда, красивая!».

Лия, протирая столы, чуть улыбалась, но в разговор не вступала.

— Один ты стол не поднимешь, давай вдвоем их таскать! — предложила Агнесс.

«Неужто Агни решила сменить гнев на милость? А вот Витка продолжает молчать и в мою сторону даже не смотрит!».

Столы эти и правда — как будто для великанов деланы! Толстенные темные столешницы, сантиметров десять толщиной, сделаны из дуба. Ножки — как будто стволы чуть отесали, сняв кору, а потом поленились да так и оставили. И лавки — под стать столам. Всего этих столов в зале было восемь — по четыре штуки в ряд. За каждым столом могли свободно поместиться…

«А сколько бы могло поместиться? Да человек по двенадцать, точно! А если еще и с торцов стола сесть, то и четырнадцать! И сделаны они такими, скорее всего, чтобы предотвратить их использование в качестве оружия при потасовках! Тут не только стол, тут и лавку эту одному хрен получится поднять!».

Вообще, зал таверны был большой и функционально, если так можно сказать, был разделен на три части. Правая сторона и центр зала — заставлены именно этими столами и лавками.

«Это для народа попроще!».

А левая часть зала была заставлена более изящной мебелью, хотя и все из того же дуба. Но столы уже на четверых, максимум — на шестерых людей, застелены белыми льняными скатертями. И вместо лавок — пусть грубоватые и массивные, но стулья. Эта часть зала для публики почище!

«А вот эти стулья какой-нибудь здоровяк, типа Бруно, уже вполне сможет использовать для вразумления ближних своих!».

У зала, по мнению Кана, был один недостаток — темновато здесь было. И ряд окон, сейчас открытых настежь, положение спасал не слишком. Окна были хоть и довольно высокие, но узкие, больше похожие на крепостные бойницы. К тому же переплет их был частым, а небольшие стекла — разной прозрачности. Те, что более качественные, были размещены внизу окна, а похуже — сверху.

Улыбнувшись и подмигнув Агнесс, Каннут впрягся в один край стола, а девушка подхватила другой. А вот хрен там! Если Кан, отдуваясь, смог сдвинуть свой край, то девчонка — шалишь!

— Да что вы вдвоем корячитесь? Сдурели, что ли? Мы его и вчетвером еле двигаем! — подскочила Анджи.

С помощью других красоток дело пошло.

— А что это за выступ здесь, в углу на полу? — запнувшись, спросил парень.

У дальней стены довольно большим полукругом шла приподнятая площадка.

Агнесс, переводя дух, пояснила:

— А это… во время ярмарок… здесь скоморохи выступают.

— О как? Здесь и скоморохи бывают? — удивился Каннут.

— А как же? Да еще и пару балаганов приезжают — не один. Разные. Тех, кто почище да попредставительнее, Бруно сюда выступать пускает. А кто похуже — за воротами, для простецов. Для конюхов там разных, грузчиков… Преставления дают певцы, музыканты, жонглеры. В прошлый раз один парень так ножи метал — мы прямо повизгивали от страха, как он свою подружку к щиту поставил.

Улучив момент, Кан наклонился к девушке:

— Ну что, ты меня уже простила или нет?

— Кобель ты, противный! С каждой кувыркаться готов! — негромко ответила Агнесс.

— С каждой, да не с каждой. С тобой бы я… с удовольствием! — подмигнул парень.

— Да иди ты… Вон! К Витке- прощения просить! — фыркнула красавица.

— Так я не чувствую за собой вины, чтобы прощения просить. Что я ей — муж, что ли? — удивился Кан.

— Э-х-х… дурак ты, вот что я тебе скажу! — Агнесс повернулась к нему спиной и возмущенно подскочила, когда он погладил ее чуть ниже.

— Агни…, -шепотом позвал он девчонку, — Я сегодня попозже вечером в мыльню пойду. Приходи, а?

— Вот еще…, - прошипела она.

Девушки работали споро, и вскорости Каннуту пришлось тягать столы назад, расставляя их в ряды и подравнивая.

Оказавшись рядом, он спросил у новенькой:

— Лия! А я что-то Клеменсу не вижу. Где он?

Повернувшись к нему, блондинка сказала:

— А его Седрик к Речной отправил. По лесу походить, посмотреть, что эти сволочи задумывают.

«Ага! Разведка, значит. Как я и сам хотел предложить!».