Предатель (ЛП) - Райан Энтони

— Похоже, я снова лишён монарха, которому стал бы служить, — ответил Уилхем. Он говорил лёгким тоном, с натужной весёлостью, но, взглянув на него, я увидел, что черты его лица омрачает стыд. Заставив себя улыбнуться, он добавил: — Кажется, предательство самозваных королевских особ становится для меня чем-то вроде привычки.

— За что я тебе благодарен, — прошептал я и, осторожно пригнувшись, начал подниматься по ступенькам. — Что тебя на это подвигло?

Уилхем не отвечал, пока мы не поднялись до верха лестничного пролёта, оказавшись перед очень крепкой и тщательно закрытой дверью.

— Когда я вернулся, когда вошёл в этот город пепла… — начал он, потом замолчал, его глаза затуманились. — Это уже не она. Женщина, на которую я смотрел, женщина, которую с детства называл другом, её там нет. И она совершала… всякое.

— Что именно? — начал я, но умолк, услышав за дверью звуки беседы. Тяжёлый дуб и железо их заглушали, но мне показалось, что я расслышал три разных голоса. Они звучали достаточно спокойно, а приглушённые слова перемежались короткими взрывами смеха.

— Времени нет, — пробормотал Уилхем. — Они уже в пути.

— Они?

— Рианвельский ужас и её стайка подхалимов. — Красивое лицо Уилхема исказилось в сочувственной гримасе. — Говорят, сегодня наша королева сказала, что желает очиститься от всякого предательства. Это её новая привычка — говорить загадками, которые те, кто перед ней пресмыкаются, наперегонки расшифровывают. Впрочем, эта, как мне кажется, немного очевидна.

— Так ты получил разрешение меня навестить? Сказал, что перережешь мне горло.

— Разрешение — лучшая подделка из всех, что я когда-либо видел, а подпись Эвадины — настоящее произведение искусства. — Уилхем вытащил меч и пригнулся наготове. — Вас стоит поздравить с тем, какие у вас друзья, милорд Писарь.

— Ты же слышал человека там внизу. — Я подошёл к двери стал осторожно пробовать вставлять ключи в замок. — Нихуя я не лорд.

Пятый ключ повернулся в замке. Я порадовался, что смеющиеся охранники по ту сторону решили, что это их начальник возвращается из камеры предателя. Меньше меня радовало понимание, что для побега отсюда придётся убить их всех. Склянку Лорайн я убрал в кошелёк тюремщика. Теперь же, достав её, вытащил пробку и толкнул плечом дверь.

Я надеялся быстро распахнуть её, чтобы обеспечить эффект неожиданности, а вместо этого тяжёлая глыба дерева и металла открывалась с раздражающим отсутствием драматической спешки. Поэтому пятеро мужчин, собравшихся в караулке, бросали на меня взгляд по одному, и каждый удивлённо моргал, не увидев ожидаемого начальника. Вместо него перед ними стоял босой мужчина в оборванной грязной рубахе и штанах, вцепившийся одной рукой в дубинку, а другой — в маленькую бутылочку. К счастью, отсутствие внезапности сработало в мою пользу, поскольку, осознав значение моего появления, они все разом бросились на меня. Поэтому было легко одним взмахом склянки обрызгать им лица.

Эффект оказался потрясающе стремительным. Все пятеро отшатнулись от двери, вцепившись в лица руками. Последовавшие крики были милосердно короткими, но весьма жуткими — звуки чистейшей агонии, которые пробирали до костей, пока судорожная гримаса не сжала челюсти охранников. В их выпученных глазах полыхал ужас, изо ртов лилась красная пена. Они извивались, колотя сапогами по плитам пола, утробно задыхались, а потом воздух загустел от вони опорожнённых внутренностей. Если бы в последнее время моя диета была обильнее, то сейчас меня непременно бы вырвало.

— Мученики, — выдохнул Уилхем, глядя на четыре неподвижных трупа — один всё ещё дёргался, а с его губ стекал поток алой слюны. Сглотнув, Уилхем с отвращением посмотрел на бутылочку в моей руке. — Ну у тебя там и варево.

Я увидел, что в склянке осталось ещё несколько капель бледной непримечательной жидкости, и тщательно заткнул её пробкой, а потом убрал в кошелёк тюремщика. Слишком полезная вещь, чтобы тратить впустую.

Уилхем осторожно перешагнул ковёр тел и взял два плаща, висевшие на крючках на дальней стене.

— Вот, — сказал он, бросая мне один. — Пожалуй, не лучшая идея Писарю-Предателю разгуливать с открытым лицом.

Чтобы выбраться из здания, пришлось отпереть ещё несколько ворот и дверей, и на нашем пути почти не встретилось охранников. Оказалось, что всех, кроме двоих, мы оставили за собой мёртвыми. Последняя пара располагалась на главном выходе — долговязый юноша и усатый ветеран. Пацан упал от первого поцелуя дубинки по макушке, а его товарищ постарше благоразумно шагнул в сторону и поднял пустые руки, когда Уилхем пошёл на него с поднятым мечом.

— Прости, — сказал я ветерану и уложил его дубинкой. Слишком высок был риск того, что он поднимет тревогу, как только мы отойдём, а времени связывать его не было. Быстро взглянув на ноги пацана, я избавил его от сапог и от ремня, на котором висел фальшион, а потом натянул себе на голову капюшон.

— Нам — к восточной стене дворца, — сказал Уилхем, аккуратно открывая главную дверь. — И лучше не бежать…

— Я знаю, — оборвал его я, раздражённый тем, что он смеет преподавать мне элементарные уроки, как не привлекать ненужного внимания. — Я же разбойник, забыл? — добавил я, ухмыльнувшись в ответ на то, как он нахмурился.

— Нет, — вздохнул он, шагая в ночь. — Теперь мы оба разбойники.

Массивное здание без украшений, служившее дворцовой тюрьмой, стояло особняком от основного строения королевской резиденции. Заброшенное, но столь необходимое архитектурное препятствие перед бывшим центром власти Алгатинетов располагалось между внешней и внутренней стеной. Поэтому путь между стенами патрулировался с меньшей частотой и бдительностью, чем внутренние территории, что позволяло нам с Уилхемом спокойно идти вперёд. Бедро теперь беспокоило меня гораздо сильнее, и приходилось подавлять желание прихрамывать, чтобы оно не привлекало внимание часовых на внутренней стене.

— Итак, — приглушённо спросил я Уилхема, чтобы отвлечься разговором. — Как прошла твоя экспедиция по охоте на каэритов?

— Сплошной балаган и напрасная трата времени, — ответил он без видимых сожалений. — Каэриты в этом королевстве обладают замечательной способностью растворяться в тени, когда угрожает опасность. Конечно, информаторов было полно, как и следовало ожидать. «Вон тама, на тех холмах целая куча расположилася, милорд. Клянуся. Да, и всякие тёмные обряды практикуют. Дайте соверен, и я проведу вас прямиком туда». Почти всегда чепуха, разумеется. Даже когда мы получали достоверные слухи о каэритах, они исчезали к тому времени, как мы приезжали. После нескольких месяцев скитаний нашей единственной добычей стал хрупкий старик, живший в хижине на юге Кордвайна. Казалось, он уже и зиму-то не переживёт, поэтому я оставил его в покое. Не поверишь, но он ни слова не понимал по-альбермайнски.

— Не поверю. Все каэриты, которые приходят сюда, говорят на нашем языке. Он притворялся. «И», добавил я про себя, «вероятно, был намного старше, чем выглядел».

— Хитрый старый пёс, — Уилхем беззлобно усмехнулся, но его весёлость испарилась, когда со стороны тюрьмы донеслось слабое эхо криков. — Похоже, ужас узнала о нашем исчезновении. Пора бежать.

И он помчался к восточной стене, а я изо всех сил пытался не отставать, хотя бедро заполыхало от новых мучений. Несколько раз я едва не споткнулся, но от падения удерживал страх, что меня снова поймает мстительная сестра Харлдина. Уилхема я догнал у подножия стены и обнаружил, что он держит толстую верёвку с узлами. Взглянув наверх, я увидел, что один конец крепится там на кошке.

— После тебя, — сказал я, и он в ответ решительно замотал головой.

— Ты — цель этого предприятия. — Он сунул верёвку мне в руки. — Не спорь. Забирайся.

Когда я начал подниматься, бедро уже горело огнём, а к тому времени, как я влез наверх, оно превратилось в бушующий ад. У этого внешнего барьера, ведущего на территорию дворца, не было зубцов, поэтому мне приходилось опираться на неровную кирпичную кладку наверху. Я думал, что мне придётся подождать, пока Уилхем поднимется ко мне, прежде чем перекинуть верёвку, но обнаружил, что другая уже закреплена на месте.