Предатель (ЛП) - Райан Энтони

— Вы оставляете своих мёртвых лесу, — сказал я, положив ладонь на лоб Лилат. Когда дело касалось обращения с павшими, каэритские обычаи отличались прагматичностью, вплоть до безразличия. Но я был уверен, что те, кто оставляет оболочку своих близких на милость природы, должны практиковать какую-то форму ритуала, и ругал себя за то, что не удосужился изучить его, пока жил среди её народа. И всё же, я чувствовал себя обязанным произнести панегирик, даже если он представлял собой всего лишь неуклюжие слова, сказанные виноватым дураком. Я изо всех сил пытался вызвать в памяти её лицо таким, каким оно было при жизни, но видел только побитую, разрушенную маску, лишённую жизни.

— Раньше я думал, — продолжал я, выдавливая слова из перехваченного горла, — что не хочу, чтобы ты шла за мной. И никогда не просил, так ведь? Но когда проснулся на той горе и обнаружил тебя рядом, почувствовал признательность. Признательность за то, как ты направляла меня, за твои знания. И больше всего признателен за то, что ты была моим другом, поскольку их у меня так мало. И я признателен за каждый шаг, что мы делили. Не буду клясться, что отомщу от твоего имени. Ты бы этого не хотела, и нам уже не до мести. И вот последнее, за что я признателен: тебе не придётся видеть, что я собираюсь сделать.

Я провёл пальцами по завиткам её волос, думая, отчего это мне раньше не пришло в голову, что они намного темнее, чем у любого каэрита, которых я встречал раньше.

— Наследие твоего альбермайнского предка? — спросил я её, вспоминая рассказ Эйтлиша о происхождении Лилат, как он спас её прапрабабушку от несчастного существования в крепости какого-то мелкого дворянина. — Возможно, где-то в этой тёмной стране есть замок, на который ты могла бы претендовать по праву крови. — Я рассмеялся, но вместо смеха вышел прерывистый всхлип, первый из многих. Там, на этой маленькой поляне, я склонился над трупом женщины, чью дружбу не заслужил, и плакал, пока небо не потемнело, и у меня больше не осталось слёз.

— Мы могли бы выкопать для неё могилу, — сказал Тайлер, когда я вернулся в лагерь. Час был уже поздний, но огонь горел маленький, чтобы не привлекать лишних глаз. Благодаря напряжённой скачке мы уехали как минимум на тридцать миль от города, но наше затруднительное положение требовало осторожности. Ради поисков Писаря-Предателя Эвадина отправит всех всадников под своим началом прочёсывать местность.

— Её народ не роет могилы, — ответил я, опускаясь возле костра, и поморщился от боли, которую это вызвало в бедре. На какое-то время я погрузился в несчастное созерцание скудного пламени костра, и поднял глаза, только когда Тайлер многозначительно кашлянул.

— Всем интересно, — сказал он. — Куда мы отправимся дальше.

Я посмотрел на четыре десятка солдат, разбивших палатки поблизости. Это всё, что осталось от Разведроты и всадников Уилхема, и они считали верность своим капитанам превыше верности восходящей-королеве. С ними остались и Квинтрелл с Адларом Спиннером — присутствие менестреля оказалось удивительнее, чем жонглёра. Армией это не назовёшь, но мне казалось, я знал, где её найти.

— На север, — сказал я. — В Кордвайн. Туда идёт войско короля, и потому нам лучше к ним присоединиться.

— Леанора вмиг тебе голову с плеч снимет, — сказал Уилхем.

— В плохом настроении она бывает злобной, — согласился я. — И она не настолько умная, как себе воображает, но, думаю, ей хватит ума понять ценность моих советов. Кто лучше знает, что на уме у её врага?

Посмотрев на Тайлера, я увидел мрачное лицо человека, обдумывающего глубоко неопределённое будущее.

— Я никого не прошу идти со мной, — сказал я ему. — Ты мне больше не подчиняешься, и дело моё опасно. — Я встал и, повысив голос, обратился к лагерю: — Вы многое сделали, все вы. Я не стану осуждать никого, кто с этих пор выберет свой путь. Ступайте с моей благодарностью и наилучшими пожеланиями более мирной жизни. Но на рассвете я поеду на север, и каждый мой поступок будет направлен на поражение Эвадины Курлайн.

— Север — не самый лучший выбор.

Голос донёсся от чёрной стены деревьев за пределами света костра. Солдаты переполошились и потянулись к оружию, но не я. Этот голос я узнал.

— Она вышла в поход, — продолжала Вдова, которая показалась из мрака, ведя на поводу Парсаля, и в свете огня проявились черты её лица. Присев на корточки, она протянула руки к пламени. — Куравель пустеет. Уже несколько часов, по меньшей мере. Всё Восходящее войско направляется на север. — В её голосе слышалась напряжённость, в которой я опознал последствия битвы, а ещё увидел синяки и царапины на руках и свежий шрам на лбу, уходивший под волосы.

— Тебя поймали? — спросил я.

— Пытались, и поплатились за это. — Она оглянулась через плечо, и там из теней выскользнула фигура поменьше. — К счастью, мне помогли.

Когда Эйн вышла на свет, я увидел, что она выглядит ещё тревожнее, чем Джалайна, хотя у неё не было никаких признаков повреждений. Она отворачивала от меня взгляд и ничего не сказала, садясь у костра и плотно скрестив руки на груди. Я увидел на её одежде пятна знакомого тёмного оттенка.

— Эймонд? — начал я, но умолк под предупредительным взглядом Джалайны. Эйн ещё ниже опустила голову, по-прежнему ничего не говоря. Эту историю можно будет выведать в другой раз, и я был уверен, что мне не понравится её слушать.

— Я встретила её, когда она путешествовала с группой горожан, сбежавших из города, — сказала Джалайна. — На них напала кучка подонков из участников священного похода, разносивших послание восходящей-королевы. Получили от нас двоих чуть больше, чем просили. Одного мы оставили в живых — оказался полезный парень, которому было что сказать. — Я был признателен ей за то, что во взгляде, который она тогда направила на меня, не сквозило самодовольство, во всяком случае, по большей части. — Про захват писарей-предателей и так далее.

«Возможно, на самом деле я не так уж и хорошо знаю её ум», подумал я. Я-то был уверен, что Эвадина все свои силы потратит на преследование меня, и оставалось только одно объяснение тому, почему она решила идти вместо этого на север. «У неё было видение».

— Ты видела её войско? — спросил я.

— Вчера, — подтвердила Джалайна. — Мы возвращались в Куравель. Не знаю точно, что бы мы там стали делать, но… — она пожала плечами, — мы туда ехали. Час был поздний, но до нас ветер донёс звуки потасовки на восточных воротах, и мы добрались туда как раз вовремя, чтобы увидеть, как вы уезжаете в ночь. Какие-то рианвельские всадники, искавшие вас, едва нас не схватили, но мы убежали. А наутро из города вышло войско и отправилось по северной дороге.

— Как же вы нас нашли? — подозрительно прищурившись, спросил Тайлер.

— Когда мы разведывали подходы к столице, то разбили лагерь на этом самом месте. — Джалайна подняла с земли ветку и бросила в него. — И к тому же тебя не так-то сложно выследить. Болван.

— Значит, чудеса за океаном уже не так сильно манят? — спросил я.

Вдова отвела глаза и пожала плечами.

— Я уже была на полпути к побережью, когда поняла, что у меня совершенно не хватит денег, чтобы купить место на корабле. — Чистая ложь, поскольку я знал её как самого бережливого члена роты. И всё же, сейчас не время было давить на неё и выжимать эту информацию.

— Итак, — протянул Уилхем, проводя рукой по волосам. — О севере не может быть и речи.

— Надо догнать войско Леаноры, — сказал я. — В союзе с герцогом Лорентом у неё, по крайней мере, будет шанс. А тем более с моими советами. — Повернувшись к остальным, я нашёл глазами Квинтрелла. — Мастер менестрель, поделитесь пожалуйста своим ви́дением.

— Ви́дением, милорд? — озадаченно спросил он.

— Не называйте меня так, и прошу вас, хватит притворяться. Единственный маршрут, которым мы можем попасть в Кордвайн, лежит через Шейвинскую Марку. Вопрос в том, в какую сторону метнётся ваша герцогиня?