В пирогах Счастье (СИ) - Каплунова Александра "Laverel"

Он положил на стол кошелек с деньгами. А я снова едва не опешила.

Так он знал? Знал, что все так будет и заранее взял с собой деньги?!

– Пересчитайте.

Кровер жадно набросился на золотые. Глаза его жадно заблестели. Да он едва не облизывался, глядя на них!

– Все правильно, – пробормотал он, пряча деньги в ящик стола. Еще и на ключ запер.

– Тогда до свидания, – Вилен взял меня за руку. – Идем за нашим сыном.

Мы вышли из кабинета. Только когда дверь закрылась за нами, я смогла нормально дышать.

– Мерзавец! – прошипела я. – Торгуется ребенком как товаром!

– Тише, – предупредил Вилен. – Здесь стены тонкие.

Я с трудом проглотила ругательства, Вилен же повел меня вниз. Прочь из этого места.

В коридоре уже слышались голоса детей – начинался новый день.

– Нина! Вилен! – К нам подбежали Гасти и Малик. Видимо, пришли на утренний пересчет.

– А мы думали, куда вы пропали? – запыхавшись, сказал Малик.

Глава 27.1

Боди вышел из-за их спин, почесывая в затылке.

– Боди, можно тебя на минутку? – поманила я его. Мальчонка опасливо на друзей покосился, но к нам пошел. Мы вышли с ним на улицу, я попросила у Вилена бумагу от Кровера, и без лишних слов протянула ее ребенку.

– Что это значит? – Боди покосился на нас и снова взялся перечитывать бумагу. Содержимое ее явно не внушало ему доверия. Конечно, мы уже говорили о том, что он будет жить с нами. Но, похоже, когда это превратилось в официальную реальность, принять это ребенку было не так просто.

– Это значит ровно то, что там написано, – смеясь подытожил Вилен. По голове его потрепал. – Тебе больше не нужно сюда возвращаться.

– Значит… значит я могу собрать вещи и больше… – с каждым словом глаза его раскрывались все шире. Недоверчивая радость сменилась радостью искренней.

Стремглав он кинулся обратно в приют, собирать вещи. Мы дождались его на первом этаже. А когда вышли, Гасти и Малик уже ждали на улице.

Боди за нашими спинами шуршал. Видно, что переживает… Не знает, как сказать друзьям, что больше не живет здесь?

– А чего вы тут? – Гасти подозрительно оглядел нас всех по очереди.

– Да так, – я едва сдерживала улыбку, поглядывая на Боди. Вилен вообще не скрывался. – Боди, думаю, вам сам расскажет.

Мальчишки отошли в сторону, похоже, предчувствуя что-то неладное. Но уже спустя несколько мгновений раздался вопль Гасти.

– Что?! – Ребята приняли трясти друга, обнимать его и явно радоваться. – Ты серьезно?!

Боди что-то объяснял в ответ, принимая поздравления. Похоже мальчишки искренне рады были за него.

Когда эмоции поутихли, Гасти подошел к нам, серьезно протянул Вилену руку.

– Я не помню своего отца, – серьезно заговорил он, – но точно знаю, на кого мне стоит равняться.

Вилен протянул руку в ответ, и я едва не рассмеялась легкой растерянности на его лице.

Впрочем, он быстро опомнился, серьезно глянул на мальчонку, крепко сжал его руку и коротко кивнул. Проявилась вдруг в осанке и военная выправка, и в глазах мелькнуло что-то правильно-суровое.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и в этот миг я поняла, что теперь не только для Боди начнется новая жизнь, но и для всех нас. Новый этап, новое начало.

И это было именно то, что нужно всем нам.

Правда, не ожидала, что после такой серьезной сцены Гасти вдруг кинется обнимать меня. Резко так, порывисто, едва не снес меня с ног!

– Здорово, что ты стала… такой, – шепнул он. – Спасибо.

На глазах слезы выступили. Я улыбнулась, обняла его в ответ. Тут уже и Малик, и сам Боди подоспели. И так тепло стало, радостно.

Все мы правильно сделали.

Остальные дети приюта сбежались посмотреть на радостный шум. В их глазах я заметила зависть, надежду, печаль… Конечно, они радовались за друга, но всем им хотелось… так же?

– А как же мы? – тихо спросил один из малышей, подходя ко мне. В груди защемило. Едва ли не до боли.

– Мы будем навещать вас, – пообещала я, наклоняясь к нему.

И постараемся помочь всем. Вслух я этого не сказала, но поняла для себя, чем еще должна заняться. В этом мире жизнь слишком жестока к детям. Когда свобода ребенка стоит определенной суммы денег, это ведь абсолютно бесчеловечно. Так не должно быть.

Пока Боди собирал последние свои пожитки из приюта, я стояла у края двора, глядя на приют. В душе закипал гнев.

– О чем думаешь? – подошел Вилен.

– О том, что это неправильно, – тихо ответила я. – Дети не должны быть товаром. И таких, как Кровер, не должно быть рядом с ними.

– Согласен, – кивнул он. И я поняла, что мысли наши сейчас на одной волне.

Нужно что-то менять в этом мире. Законы, отношение людей... Нельзя допускать, чтобы дети страдали только потому, что они сироты.

Вилен положил руку мне на плечо.

– Мы не можем изменить весь мир сразу. Но можем начать с малого.

– Да, – кивнула я. Вместе с Виленом мы сможем это изменить.

Боди вышел из приюта с мешком на плече. Вилен забрал его у него. Мальчонка попрощался с друзьями, пообещал заходить в гости, и все мы отправились прочь из этого места.

Боди шел между нами, крепко держась за наши руки, а я думала о том, что хотя мальчик уже давно жил с нами и работал в пекарне, только сейчас он получил настоящую защиту – документы, которые навсегда освобождают его от власти Кровера и его родителей.

Глава 27.2

Впрочем, для начала нужно твердо встать на ноги и запустить пекарню на полную. Тогда уже можно будет и за остальное браться. Если один механизм на пути отладки бросить, потом никакие часы не соберутся…

Пекарня встретила нас ароматами свежей выпечки и звуками работающей кухни. Анфиса уже вернулась с утренней торговли на площади. Первую партию всю распорадала, там пока остались ее племянницы, а она еще одну порцию забрать прибежала.

Марфа и Летиция разделывали тесто, а две наемные девочки разносили готовые противни. Дульсинея командовала этим женским царством, но, услышав наши шаги, обернулась и замерла. Во взгляде читалось немое вопрошание: получилось ли?

В дальнем углу кухни Кася сосредоточенно лепила пирожки. Заметив брата, она застыла с раскатанным тестом в руках.

– Все в порядке, – улыбнулся Вилен, поднимая мешок с вещами Боди. – У нас теперь официально на одного члена семьи больше.

Кася выронила скалку и с визгом бросилась к брату, чуть не сбив его с ног.

– Значит, тебя насовсем забрали? Насовсем-насовсем? – она обнимала его, не веря своему счастью.

– Насовсем, – кивнул Боди, смущенно улыбаясь.

– Ну что ж, теперь вы оба дома, – произнесла Дульсинея дрогнувшим голосом, гладя детей по головам.

– Как торговля прошла? – спросил Вилен у Анфисы, пока дети обнимались.

– Отлично! – лицо женщины светилось от гордости. – Весь товар разошелся меньше чем за час! Такого у нас раньше не бывало, когда своими пирогами торговали. Ваши рецепты и впрямь особенные.

– А у дверей уже очередь! – добавила одна помощниц Летиции. – Мы не открывали еще, но там уж толпятся, обсуждают, кому чего.

– И правильно, что не открывали, – одобрительно кивнул Вилен. – Сейчас мы все вместе начнем рабочий день.

Боди оставил свои вещи в комнате, и тут же включился в работу. Вымыл руки, надел фартук, и вот уже помогает Касеньке раскладывать булочки на противни.

– Я так рада, что теперь мы вместе жить будем! – шептала девочка, не переставая улыбаться. – Как раньше, помнишь?

– Только теперь лучше, – ответил Боди, и в его голосе теперь слышалось теплое такое счастье. У меня и самой от того на душе все петь принималось. – Намного лучше.

Вилен распахнул двери ровно в восемь, и очередь ринулась внутрь. Второй день работы начался в суматохе и восторженных отзывах о вчерашнем открытии и утренних пирогах на площади.