Тьма и Свет - Пол Томпсон

Гномы, как обычно, обильно ели под мягким светом четырех Миконов, оставшихся после того, как основная их масса отправилась прогонять Лунитаров. Муравьи висели над головой на передних лапах, как гротескные бумажные фонарики, и зловещие колючие жала были единственным угрожающим аспектом в их в целом добродушной позе.

— Новые детали не показали никаких признаков трещин или износа, — сказал Всполох, намазывая соус на свое жаркое. — Если мы сможем получить приличный заряд молнии, то не вижу причин, почему бы нам не улететь домой прямо сейчас.

Он попытался вернуть металлический половник в чашу, но тот вцепился в его магнитные руки. Лесоруб оторвал его.

— Знаете, — сказал Наводчик, рассеянно помешивая пудинг, — при должном угле полета мы вполне могли бы долететь отсюда до одной из других лун. — Этот вариант был встречен гробовым молчанием. — Солинари или темная луна. Что скажете?

Вабик ответил за всех. Он приложил два пальца к губам и издал очень грубый звук.

Наводчик проворчал:

— Не нужно оскорблений.

— Главное — вернуться на гору Небеспокойсь и объявить о нашем успехе, — сказал Заика. — Воздушная навигация — это уже факт, и гномы не должны медлить с изучением всех возможностей, которые она открывает.

Стурм, сидевший на полу у обеденного стола, заговорил:

— Какие возможности ты предполагаешь?

— Разведка и картография могут быть легко осуществлены с воздуха. Это будет благом для навигации. Вся тяжелая транспортная работа, которую сейчас выполняют корабли, может быть более эффективно выполнена в небе. Я вижу время, когда огромные воздушные галеоны с шестью или восемью парами крыльев будут бороздить торговые пути в облаках, доставляя товары во все уголки Кринна. — Заика совсем потерялся в величии своего замысла.

— А потом будет война, — зловеще сказал Наводчик.

— Какая война? — спросила Китиара.

— Любая война. Где-то всегда идет война, не так ли? Вы представляете себе облачную кавалерию, несущуюся вниз, чтобы уничтожить поля и фермы, города, храмы и замки? Было бы легко, да, очень легко обрушить огонь и камень на головы врагов. В мастерских горы Небеспокойсь есть и более странные вещи. Оружие, которое не требует магической силы, чтобы уничтожить весь мир.

Его угрюмый взгляд прервал все разговоры. Затем сверху Купеликс сказал:

— Похоже, вы, гномы, планируете создать собственную расу драконов — механических драконов, полностью послушных руке своего хозяина. Все то, что описывает Наводчик, произошло тысячу или более лет назад, когда драконы служили в великих войнах.

— Возможно, нам не стоит делиться секретом воздушной навигации, — нерешительно сказал Слесарь.

— Знаниями нужно делиться, — заявила Заика. — В чистом знании нет зла. От того, как оно будет использовано, зависит, что из него получится — добро или зло.

— Знание — сила, — сказал дракон, поймав взгляд Китиары.

Она зарылась носом в свою чашку. Когда чашка опустела, она с громким стуком поставила ее на стол.

— Мы забыли об одной важной вещи, — сказала она, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Мы здесь в долгу. Мы не должны уезжать, не заплатив его.

— Долг? — спросил Лесоруб. — Кому?

— Нашему хозяину, — ответила Китиара. — Великолепному дракону Купеликсу.

Гномы разразились вежливыми аплодисментами.

— Спасибо, вы очень добры, — сказал дракон.

— Если бы не вмешательство Купеликса, мы бы давно попали в руки лунитаров, — продолжила Китиара. — Теперь мы в безопасности, летающий корабль отремонтирован, и нам нужно отдать долг. Как мы это сделаем?

— Не хотите ли выпить немного свежей воды? — спросил Погодник.

— Это любезно, но не обязательно, — сказал дракон. — Миконы приносят мне воду из глубин пещеры.

— У вас есть машины, которые нужно починить? — задумчиво спросил Всполох.

— Никаких.

Остальные гномы предложили свои варианты, которые дракон вежливо отклонил как ненужные или неприменимые.

— Что мы можем сделать? — разочарованно произнес Манёвр.

Купеликс начал сжато описывать свое положение внутри обелиска и то, как ему очень хочется оттуда выбраться. Гномы только смотрели на него и моргали.

— И это все? — спросил Канат.

— Больше ничего? — добавил Вабик в переводе.

— Только одно простое задание, — ответил дракон.

Стурм заставил себя принять сидячее положение, помня о давлении, которое это оказывало на его поврежденную ногу.

— А ты не думал, дракон, что высшие силы хотели, чтобы ты доживал свой век в этих стенах? Не совершим ли мы акт нечестия, освободив тебя?

— Боги возвели эти стены и принесли сюда столько яиц, но за все тысячи лет, что я живу в обелиске, ни один бог, полубог или дух не соизволил открыть мне какой-либо божественный план, — сказал Купеликс. Он переступил с одной массивной ноги на другую. — Ты, похоже, считаешь, что мое пребывание здесь, как петуха в курятнике, — это благо; неужели ты не видишь, как и я, что я на самом деле пленник? Разве освобождение невинного пленника — злое дело?

— А что будет со всеми драконьими яйцами, если ты уедешь? — спросил Канат.

— Миконы будут ухаживать за ними и вечно охранять пещеры. Ни одно яйцо не вылупится без преднамеренного побуждения. На данный момент я совершенно не нужен.

— Я предлагаю помочь ему, — убежденно заявила Китиара. Она облокотилась на стол и окинула каждого гнома пронзительным взглядом. — Кто может честно сказать, что дракон не заслужил нашей помощи?

Все молчали, пока Стурм не сказал:

— Я соглашусь, если дракон ответит на один вопрос: Что он будет делать, когда освободится?

— Наслаждаться свободой, конечно. В дальнейшем я буду путешествовать, куда бы ни занесли меня небесные ветры.

Стурм сложил руки.

— На Кринне? — резко сказал он.

— Почему бы и нет? Разве есть более прекрасная земля между нами и звездами?

— Драконы были изгнаны с Кринна давным-давно, потому что их сила использовалась для интриг и контроля над делами смертных. Ты не можешь вернуться на Кринн, — сказал Стурм.

— Купеликс — не злой дракон, — возразила Китиара. — Неужели вы думаете, что он мог бы так долго жить на луне нейтральной магии и не поддаться ее влиянию?

— Предположим, — медленно произнес Стурм, — Купеликс не представляет опасности для Кринна. Но он все еще дракон. Мои предки сражались и умирали, чтобы избавить наш мир от драконов. Как я могу позорить их, помогая дракону — пусть даже доброму — вернуться?

Китиара встала так внезапно, что ее стул упал.

— Страдающие боги! Кем ты себя возомнил, Стурм Светлый Меч? Мои предки тоже сражались в Драконьих войнах. Это было другое время и другие обстоятельства. — Она повернулась к гномам. — Я спрашиваю вас. Ответим ли мы на гостеприимство дракона равнодушием? Набьем ли мы брюхо его едой и питьем, починим ли с его помощью корабль и уйдем, не сделав даже попытки помочь ему освободиться?

Теперь они были у нее в руках. Все девять маленьких лиц, побледневших за короткие, тусклые дни Лунитари, были поглощены вниманием. Китиара подняла руку к молчаливому Купеликсу, который умудрялся выглядеть тоскливым и заброшенным на своем каменном возвышении.

— Поставьте себя на его место, — величественно произнесла она.

— Кого из нас? — спросил Лесоруб.

— Неважно — любой из вас или все. Подумайте, каково вам будет, если вы всю жизнь проведете в этой башне, не имея возможности даже выйти на улицу. И учтите, что жизнь дракона длится не пятьдесят лет, не двести, а двадцать раз по двести! Как бы вы себя чувствовали, заточенные в одинокой башне, где не с кем поговорить и нет инструментов?

Канат и Слесарь ахнули.

— Без инструментов?

— Да, и ни дерева, ни металла для работы. Ни шестеренок, ни клапанов, ни шкивов.

— Ужасно! — сказал Всполох. Вабик поддержал его ровной нисходящей нотой.

— И у нас — у вас — есть шанс исправить эту ошибку. У вас есть изобретательские способности, чтобы придумать способ, который позволит Купеликсу летать свободно. Сделаешь ли ты это? — спросила она.