Тьма и Свет - Пол Томпсон

В правой ноге Стурма раздался страшный треск. Он оглянулся и увидел копье, воткнутое в заднюю часть бедра, кровь заструилась по багровому древку. Он взмахнул мечом, сломав древко копья и оставив наконечник в ноге. Он не мог видеть Китиару. Он упал, ослабев от боли и потери крови. Он сполз по валу на ближайшую к обелиску сторону. Вслед за ним поскакали древесные люди, выкрикивая свою версию его имени.

«Все кончено» — подумал он. Вот так все и закончится...

Ожидаемые острия копий не опустились на его незащищенное броней лицо и шею. До него доносились звуки битвы, хотя ему казалось, что он слышит громкие крики восторга и триумфа. Гномы? Конечно, они не осмелились выйти вперед. Их бы убили!

Улюлюканье взбесившихся лунитаров стихло.  Стурм с усилием поднял голову и попытался разглядеть происходящее. На вершине вала стоял древесный человек и размахивал перед собой мечом, пытаясь отогнать какого-то невидимого врага. Темный предмет пронесся над головой и ударил его по лицу. Лунитары исчезли за валом под крики гномьего смеха.

Кто-то перевернул Стурма. Красная грязь посыпалась из его глаз. Китиара.

— Похоже, ты поймал одного, — дружелюбно сказала она. Ее лицо было исцарапано, а руки порезаны, но в остальном она была невредима.

— Ты в порядке? — слабо спросил он.

Китиара кивнула и поднесла горлышко бутылки с водой к его губам. Струйка дождевой воды была самой вкусной из всех, что он когда-либо пробовал.

— Хо, мастер Стурм! Госпожа Китиара! Мы победили! — объявил Заика. Он засунул большие пальцы под подтяжки и выпятил грудь. — Импровизированный брючный молот Марк I удался!

— Что?

— Неважно, — сказала Китиара. — Давай занесем тебя внутрь.

Она подхватила его на руки так же легко, как Стурм подхватил бы младенца, и понесла в обелиск.

Гномы колотили друг друга по спинам и разговаривали так быстро и громко, как только могли. Стурм разглядел странное приспособление с одной стороны прохода: вертикальное скопление стоек и шестеренок, с которых свисали три пары штанов гномьего размера, плотно набитых чем-то тяжелым, вероятно грязью. Купеликс сидел на самом низком насесте и внимательно наблюдал за происходящим. Увидев, что Стурм ранен, он предложил помощь в лечении.

— Никакой магии, — упрямо сказал Стурм.

Вся нога у него болезненно онемела. Было холодно, очень холодно. Широкая медная морда дракона опустилась рядом с ним.

— Никакой магии, даже если это будет означать твою смерть? — произнес отполированный голос рептилии.

— Никакой магии, — настаивал Стурм.

Погодник отвернул лицо Стурма и положил ему в рот горький на вкус корень. Гном сказал:

— Жуй, пожалуйста.

Уверенный в том, что он находится под тщательной немагической опекой гномов, Стурм сделал то, что ему было сказано. Онемение распространилось по его телу.

Он не заснул. Стурм отчетливо слышал, как гномы совещаются над его раной, как извлекают из плоти стеклянный наконечник копья, как дракон дает советы, как лучше зашить зияющую дыру. Потом он лежал на животе, онемение прошло. Нога Стурма нестерпимо пульсировала. Он приподнялся на руках.

— Если ты скажешь «где я?», я тебя ударю, — ласково сказала Китиара.

— Что случилось? — спросил он.

— Ты был ранен, — сказал Наводчик, сидевший на корточках возле головы Стурма.

— Это я хорошо помню. Кто отразил нападение древесных людей??

— Хотела бы я сказать, что это сделала я, — ответила Китиара.

— Мы сделали это, — объявил Заика, подойдя к Наводчику сзади.

Купеликс пробормотал что-то, чего Стурм не смог разобрать.  Заика покраснел и сказал:

— С помощью дракона, конечно.

— Мы адаптировали конструкцию гномомета, — сказал Манёвр. Он встал на колени рядом с Заикой и заглянул Наводчику через плечо. — Мы использовали штаны Лесоруба, наполненные грязью, как подопытный материал для метания. Вабик предложил бросить штаны в лунитаров, но этого хватило бы только на один выстрел...

— Так что мы с Канатом отдали свои, — сказал Слесарь, который с трудом поднял голову. Его полосатые кальсоны красноречиво свидетельствовали об истинности его слов. — Мы наполнили их грязью и привязали к метательным рычагам...

—… и использовали систему передач, чтобы отбросить врага от стены, — закончил Канат за своего ученика.

— Очень умно, — признал Стурм. — Но почему разъяренные древесные люди должны бежать, когда их бьют несколькими парами штанов? Почему они не набросились на вас?

— Это моя заслуга, — скромно ответил Купеликс. — Я наложил на гномов и их машину заклинание иллюзии. Лунитары увидели, как огромный огнедышащий красный дракон нападает на них, и его ужасные когти выхватывают их одного за другим с крепостного вала. Физическое воздействие в сочетании с яркой иллюзией оказалось весьма эффективным. Люди-деревья обратились в бегство.

— Что мешает им восстановить силы и вернуться? — спросила Китиара.

— На закате я пошлю Миконов, чтобы раз и навсегда загнать их обратно в деревню.

Рассказав свою историю, гномы разошлись. Стурм снова подозвал к себе Заику.

— Да? — спросил старший гном.

— Ты проверил, как идут ремонтные работы на «Повелителе облаков»?

— Пока нет.

— Поторопи своих коллег, друг мой. Мы должны поскорее покинуть этот мир, — сказал Стурм.

Заика погладил свою короткую шелковистую бороду.

— К чему такая спешка? Сначала нужно проверить новые компоненты двигателя.

Стурм понизил голос.

— Дракон может верить, что люди-деревья не вернутся, но я не хочу рисковать, чтобы меня снова здесь осаждали. К тому же Купеликс будет... — Он замолчал, увидев приближающуюся Китиару. — Мы поговорим позже, — закончил Стурм.

Заика кивнул и зашагал обратно к «Повелителю облаков», засунув большие пальцы в карманы жилета. Китиара не обратила внимания на его преувеличенную беззаботность.

Китиара опустилась рядом со Стурмом.

— Сильно болит?

— Только когда я танцую, — ответил он нехарактерным для себя тоном.

Она фыркнула.

— Жить будешь, — сказала она. Она потыкала пальцем в перевязанный участок и добавила  — Возможно, даже не будешь хромать. Что заставило тебя броситься на тех древесных людей? У тебя не было ни щита, ни ножных доспехов.

— Я видел, как ты упал, — сказал он. — Я собирался помочь тебе.

Китиара на мгновение замолчала.

— Спасибо.

Стурм осторожно перевернулся на бок и сел.

— Так-то лучше! У меня голова болела, когда я так лежал.

— Знаешь, что самое неприятное, правда? То, что мы с тобой, два бойца, хорошо обученные воинскому искусству, чуть не пали перед кучкой дикарей и были спасены бандой чокнутых гномов, использующих штаны, набитые грязью, в качестве оружия!

Все напряжение и подозрения всплыли на поверхность и улетучились вместе с ее смехом. На глаза навернулись слезы, и она не могла остановиться.

— Штанишки Слесаря — сказал Стурм, чувствуя, как внутри него нарастает смех. — Штанишки Слесаря, замаскированные под когти красного дракона!

Китиара беспомощно кивнула, ее лицо исказилось от истерического смеха. Стурм разразился огромным раскатистым смехом. Его трясло, он больно ударял свою туго затянутую рану, но остановиться не мог. Когда он попытался заговорить, то только и смог, что прохрипеть:

— Брючный цеп! — после чего разразился новыми приступами хохота.

Китиара прислонилась к нему, заставляя себя дышать в слишком короткие промежутки между новыми приступами веселья. Ее голова покоилась на плече Стурма, она обхватила его за шею.

Над ними в тенистом углу башни сидел Купеликс, и янтарный солнечный свет падал на кончики его кожистых крыльев. Освещенная сзади, медная шкура дракона сияла, как золото.

Несмотря на его прежние протесты, когда Китиара принесла Стурму миску тушеной оленины, которую приготовил Купеликс, он ел не отрываясь. Но это было еще не все: он принял ее предложение сделать себе подстилку из ее мехового плаща и одеяла. В обычной ситуации Стурм бы стоически отказался от такого обращения.