Тьма и Свет - Пол Томпсон

— Мы здесь!

Стурм неуверенно шагнул в туман. Пещера была хорошо освещена сверху (благодаря большому количеству светящихся сталактитов), а от пола исходило значительное тепло.

— Осторожнее с магмой, — сказал Лесоруб, появляясь перед ним в клубах пара.

Гном указал на возвышающуюся у них на пути воронку из глазурованного камня. Над широким отверстием висел огненный ореол. Стурм склонился над ним и увидел, что естественная чаша наполнена ярко-оранжевой жидкостью. В центре ее с влажным звуком лопнул пузырь.

— Расплавленная порода, — объяснил Лесоруб. — Вот почему в пещере так тепло.

Стурму почти непреодолимо захотелось прикоснуться к бурлящему веществу, но отблеск жара на его лице ясно сказал ему, насколько горячей была магма. В клубах пара появился еще один гном, Манёвр.

— Сюда! — крикнул он.

Они пробирались через сад, заставленный бурлящими котлами, в каждом из которых булькал расплавленный камень. Воздух вокруг них стал насыщенным серой, и его стало трудно вдыхать. Стурм закашлялся и поднес платок к лицу.

Ближе к стене пещеры испарения немного рассеялись. Оставшиеся гномы собрались в кучку у небольшого отверстия в стене. Стурм поднял голову и увидел, что в отверстии темно.

— Это все? — вслух удивился Стурм.

— Должно быть, — сказал Наводчик. — Похоже, другого выхода не

— Возможно, это один из других туннелей, которые мы пропустили, — предположил Канат. Черный круг выглядел не очень привлекательно.

— Проложенный путь явно ведет сюда, — сказал Заика. — Как старший коллега, я должен идти первым.

— Нет, не надо, — сказал Стурм. — Я вооружен. Я пойду первым, чтобы убедиться, что это безопасно.

— О, отличная идея! — сказал Погодник.

— Ну, если вы настаиваете... — сказал Заика.

— Тебе понадобится фонарь, — сказал Всполох. Он расстегнул один из вместительных карманов на брюках спереди. — Дай мне минутку, и я одолжу тебе свой карманный самозажигающийся фонарь Марк XVI.

Всполох развернул плоскую жестяную коробку и поставил ее на пол. Из отдельного деревянного футляра он извлек немного липкой массы, напоминавшей смазку для мостов. Он насыпал немного этого в лампу. Из другого кармана Всполох достал тонкий стеклянный флакон, плотно закупоренный. Он сломал восковую печать и вытащил пробку. Пещеру наполнил резкий, летучий аромат. Всполох присел на корточки и осторожно протянул руку к лампе. Он зажмурил один глаз, когда из пузырька упала капля жидкости.

Капля попала на липкую массу и взорвалась! Вспышка осветила все вокруг, а жир весело запылал. Стурм потянулся к ней, и лампа зашипела и зашипела, разбрасывая во все стороны кусочки горящей смазки.

— Ты уверен, что это безопасно? — спросил он.

— Ну, через несколько минут олово расплавится, — ответил Всполох. — Но до тех пор все должно быть в порядке.

— Замечательно.

Он подхватил маленькую лампу за тонкое металлическое кольцо и полез в дыру. Гномы столпились вокруг отверстия, их розовые лица и белые бороды были обращены вверх, как множество маргариток, стремящихся к солнцу.

Стурм поднялся вверх и вскоре вошел в комнату, где царила глубокая тишина. Даже мерцание лампы стихло до слабого мерцания. Сойдя с возвышения на грубо отесанный каменный пол, он увидел зрелище, которого не видел ни один смертный на протяжении тысячелетий.

Драконьи яйца. Ряды за рядами резных ниш, в каждой из которых находится яйцо размером с дыню. Ряд за рядом, ярус за ярусом, простирающиеся далеко за пределы слабого света от карманного самозажигающегося фонаря Марк XVI. Края каждой ниши блестели от росы, образовавшейся, когда насыщенный паром воздух внизу встречался с более прохладным воздухом этой камеры.

До Стурма донесся гномий голос.

— Что вы видите?

— Вот оно, — ответил он, прижимая руку ко рту. — Большая камера для яиц!

Гномы вскарабкались вверх и хлынули в пещеру, протискиваясь мимо Стурма, чтобы лучше видеть. Они охали и ахали и произносили пылкие восклицания в адрес своей святой троицы: Реорксу, шестеренкам и гидродинамике.

— Как вы думаете, сколько здесь яиц? — вздохнул Слесарь. Стурм бросил взгляд на Наводчика.

— На вид — восемь ярусов, — сказал Наводчик. — И по шестьдесят два на ярус.

— Итого... — Лесоруб судорожно прикинул.

— 496, — сказал Стурм, вспомнив цифру, которую назвал ему Купеликс.

— Верно, — сказал Заика, подытожив свои цифры.

Они пошли вперед, Стурм шел впереди. Манёвр держался позади, так как фонарь ослеплял его зоркое зрение. Он мог видеть сквозь бархатную темноту, поэтому держал в поле зрения входное отверстие.

— Ой, — пробормотал Стурм, перекладывая лампу в другую руку. Кольцо сильно нагревалось.

— Сюда! Повернитесь сюда! — внезапно сказал Канат. Стурм повернулся налево.

— Что это было? — спросил он.

— Там что-то двигалось. Я не очень хорошо видел.

Из ниши за яйцами выскочило что-то черное, как смоль, и взмыло в воздух, направляясь к свету, который зажег Стурм. Он неуклюже отпрянул и уронил лампу. Что-то маленькое и пушистое коснулось его ноги и исчезло. Все гномы закричали и затопали ногами.

— Тихо! Тихо, я говорю! — прорычал Стурм.

Он нашел потерянную лампу. Топливо в ней почти погасло. Только слабый венчик голубого пламени окружал комочек жира. Стурм прикрыл крошечный огонек руками, и тот разгорелся ярче. Он взял лампу и повернулся лицом к гномам.

Они ничуть не испугались. Манёвр рванулся вперед со своего места в строю и поставил ногу на тварь, вырвавшуюся из ниши для яиц. Оно корчилось под его ногами, пытаясь вырваться. На первый взгляд оно напоминало толстого мохнатого паука, но когда Стурм поднес лампу ближе, все узнали его.

— Это перчатка! — сказал Заика.

— Одна из перчаток Кит, — сказал Стурм, узнав узор на обратной стороне. — Это одна из пары, которые она оставила на «Повелителе облаков», когда мы отправились в нашу экспедицию за рудой.

— Как она сюда попала? — спросил Погодник. Вабик защебетал, задавая свой вопрос.

— Он спрашивает: «Почему оно живое?» — добавил Заика.

Погодник взял перчатку за «пальцы» и велел Манёвру поднять ногу. Предсказатель погоды поднес извивающуюся тварь к глазам и хмыкнул.

— Сильная штучка!

Наводчик пристально посмотрел на него через свой неизменный объектив.

— Эта перчатка сделана из воловьей кожи и кроличьего меха, но швы исчезли. — Он провел пальцем по мягкой кожаной стороне. — У нее есть сердцебиение.

— Нелепости, — сказал Всполох. — Перчатки не оживают.

— На Лунитари? — спросил Заика. — Почему бы и нет?

Стурм вспомнил замечание Купеликса о том, что за интенсивную ауру магической силы на Лунитари отвечает совокупная жизненная сила всех драконьих яиц. Он сообщил эту информацию гномам.

— Ах, — сказал Наводчик с мудрым выражением лица. — Уровень магической силы в этих пещерах, должно быть, особенно высок. Смею предположить, что любой животный или растительный продукт, оставленный здесь надолго, может обрести собственную жизнь.

Канат опустил взгляд на свои сапоги из свиной кожи.

— Ты хочешь сказать, что мои ботинки могут обрести жизнь и сбежать вместе со мной?

— Мы не задержимся здесь надолго, чтобы это произошло, — заверил его Заика.

Погодник положил перчатку на спину и прижал ее ногой. Лесоруб предложил препарировать ее, чтобы узнать, какие у нее есть внутренние органы.

— Оставь ее. Она безвредна, — сказал Стурм. — У нас нет времени возиться с ней.

Погодник поднял ногу, и перчатка перевернулась. Она скрылась в нишах для яиц.

— Интересно, — сказал Всполох, — чем питается живая перчатка?

— Едой для пальцев, — ответил Слесарь. Канат легонько стукнул его по голове, и его рука тут же прилипла к ней.

— Вы закончили? — нетерпеливо спросил Стурм. — Нам еще предстоит осмотреть пещеру, и я не думаю, что лампа продержится долго.

И действительно, пока он говорил, с переднего конца лампы стекали серебристые капли расплавленного олова.