Стратегия одиночки. Книга восьмая (СИ) - Зайцев Александр А.

К тому же совсем без покупок я рынок не покинул. Приобрёл три металлических кошеля с креплением на боевой пояс. Эти кошели были зачарованы от кражи, и даже мастеру-вору, перешагнувшему Первую Стену, будет непросто теперь меня обокрасть. Изготавливал их молодой, пока малоизвестный, но при этом довольно умелый мастер-артефактор, имя которого я помнил по Прошлому Циклу. Из-за малой известности мастера мне удалось прилично сбить цену и купить кошельки почти за половину их реальной стоимости. Хорошая сделка.

Глава 19

В гостиницу я вернулся вовремя. Даже успел перед началом выступления знаменитого барда снять костюм Ларинделя и переодеться в более простые одежды. Брошь знати и Знак шерифа оставил на столике в комнате. Так что, когда спускался в главный обеденный зал, выглядел как проходчик среднего достатка, решивший посетить Солнечный Город во время праздника и позволить себе ни в чём не отказывать.

Знакомый мне служка, заметив, как я спускаюсь по лестнице, тут же подлетел ко мне и, постоянно кланяясь, проводил за небольшой столик у самой сцены. Конечно, полноценной сценой небольшое возвышение в центре обеденного зала можно было назвать с большой натяжкой, но главное, что мои слова были поняты верно, и я получил именно то место, на которое рассчитывал.

Чтобы не выходить из образа, на ужин заказал себе самые дорогие блюда. А вот в качестве выпивки попросил принести тёмное пиво определённого сорта.

Не успел я доесть копчёного перепела и выпить первую кружку, как на сцену поднялся менестрель. В одной руке он нёс высокий табурет, который поставил в центре возвышения, и тут же опустился на него, а в другой держал цитру — струнный музыкальный инструмент, чем-то отдалённо напоминающий гитару.

Бард выглядел ровно так, как и ожидаешь от пользующегося известностью странствующего музыканта, который всеми силами хочет казаться богаче и важнее, чем есть на самом деле. Его богатые на первый взгляд одежды были собраны из самых разных тканей: бархат и шёлк, парча и грубый лён. Все элементы явно подобраны без вкуса, кое-где криво перешиты и не сочетались друг с другом даже отдалённо. Похоже, он выискивал каждую деталь на блошиных рынках или получал в подарок от опьянённых поклонниц, надеясь создать образ блистательного гения — и в итоге напоминал пёструю куклу. Его причёска, вопреки строгой и аккуратной моде Солнечного Города, напоминала растрёпанное гнездо. Длинная чёлка закрывала глаза, так что непонятно, как он вообще видел струны своей цитры. Казалось, что он каждое утро специально взбивает волосы, чтобы выглядеть «творческим гением», но в итоге выглядел, скорее, неопрятно, чем эффектно. На вид ему было около сорока, среднего роста, болезненно худощавый, с вытянутыми, немного кривыми плечами и длинной шеей, словно у стервятника. Длинные, костлявые пальцы, тренированные многолетней игрой, были увешаны безвкусными, но дорогими перстнями с цветными стекляшками и выщербленными самоцветами. Его обувь, когда-то явно роскошная, с инкрустацией и вышивкой по мягкой коже, была так истёрта, что кое-где просвечивала подмётка. Каждое его движение источало лёгкий, но ощутимый запах дешёвого вина и пыльных дорог — не то чтобы отталкивающий, но точно выбивающийся из образа «звезды сцены», к которому он явно стремился. На груди бард носил перевязь одинокого менестреля с небольшим опалом в центре. Только вот я видел, что он совершенно точно не на Опаловой Ступени, а намного, намного выше. Причём его истинный ранг был надёжно скрыт какой-то магией, прямо как у дедушки Вьюаня, и если бы не мой уникальный навык, я бы ни за что не разглядел истинный уровень этого человека.

Как по мне, выступление менестреля было довольно слабым. Да, у него был хороший голос, и играл на своей цитре он очень даже умело. Но вот сам репертуар его песен и баллад вызывал у меня только тоску. Все эти восхваления подвигов, песни о битвах, превозмоганиях и героических смертях… Ну, не моё это, хотя собравшимся в зале людям явно нравилось. Они щедро бросали в менестреля монеты разного достоинства, а после баллады о свадьбе Антареса и Дайрин кто-то даже не пожалел целого золотого.

За полтора часа выступления я успел опрокинуть в себя шесть кружек довольно крепкого портера, так что к концу концерта мой голос прозвучал как надо: чуть хрипловатым, в меру пьяным и достаточно дерзким:

— Эй! Садись ко мне, не люблю пить в одиночестве! — Махнул я кружкой в сторону барда.

— Если только за твой счёт, — беззлобно усмехнулся менестрель, подхватывая свой инструмент.

— Угощаю! — Развёл я руки, точно нефтяник, вернувшийся с полугодовой вахты в цивилизацию, и демонстративно хлопнул ладонью по столу.

В очень похожей ситуации я и познакомился с этим человеком в Прошлом Цикле. Тогда я как раз покинул гильдию Кейташи, но ещё не присоединился к группе Дайса и решил немного отдохнуть от трудов без выходных именно в этом заведении.

Мой расчёт, основанный на знании будущего, сыграл и сейчас. Спрыгнув со сцены, менестрель поставил цитру у столика и тут же плюхнулся на стул напротив меня, не сводя взгляда с кружки в моей руке.

— Служка! Два… Нет, четыре портера за этот столик! — закричал я в сторону кухни, так что несколько человек в зале даже вздрогнули.

Свою первую кружку бард опустошил одним залпом, после чего представился, и у нас завязался разговор ни о чём: о празднике, о новом наборе в корпус, о песнях, да и вообще о том, что придёт в пьяную голову.

Ближе к полуночи, когда в зале почти не осталось посетителей, я махнул служке и потребовал принести целый бочонок пива. Когда нам его, наконец, поставили на стол, я схватил его и, поднявшись, пошатываясь и якобы с трудом фокусируя взгляд на менестреле, произнёс заплетающимся языком:

— Тут скууучно! Пошли ко мне в комнату! Поорём песни!

И, не дожидаясь ответа, с бочонком в руках шаткой походкой направился к лестнице. Я не сомневался, что менестрель последует за мной. И не потому, что он хотел ещё выпить или жаждал орать песни в пьяном угаре. Нет. Причина моей уверенности заключалась в том, что за время наших посиделок я сделал несколько якобы случайных оговорок и точно смог зацепить его интерес. Поднявшись к своему номеру, я открыл дверь, замер, почесав пузо, а затем вручил бочонок в руки «барду» и сказал:

— Ты… это… заходи! А я… пойду орошу цветы у входа! Потому как завещала Немелида: за растениями ухаживать надо! — И гулко рассмеявшись своей шутке, оставил «менестреля» одного в комнате.

Спустившись вниз, я, и правда, посетил заведение, облегчив мочевой пузырь, а заодно выпил отрезвляющее зелье и сполоснул лицо холодной водой. Подождал три минуты, пока зелье начнёт действовать, и ещё две потратил на то, чтобы запихнуть два пальца в рот и вывернуть из себя всё лишнее. Затем прополоскал горло и, сохраняя видимость очень пьяного человека, поднялся обратно в свой номер.

Закрыв за собой дверь на засов, я обернулся и сразу понял, что «бард» тоже не терял времени зря. Как и я, он явно принял отрезвляющее и теперь больше играл пьяного, чем действительно им был. Присев напротив своего гостя, я отставил бочонок на подоконник, даже не выбивая пробку. Играть дальше не имело смысла.

— Поговорим? — спросил я трезвым голосом.

— А мы разве молчали? — продолжая держать маску пьяного, пролепетал «бард», косясь жадным взглядом на стоящий в стороне пивной бочонок.

— Завязывай, — поморщился я. — Ты же уже покопался в моих вещах.

— Что⁈ — деланно удивился «бард», вскочил из-за стола и, вскинув подбородок, добавил. — Я не вор какой-нибудь!

После этого он подошёл к двери, открыл засов и, одарив меня возмущённым взглядом, с высоко поднятой головой покинул комнату.

Пожав плечами, я скинул ботинки и завалился на кровать, предварительно затушив светильники. Не пройдёт и часа, как этот человек вернётся. Пошумит внизу, посетует на наглость молодых проходчиков служкам, сделает вид, что вообще ушёл с территории постоялого двора — и всё равно вернётся.