Дар Древнего короля - Аск Рона

По дороге Змей рассказал, что мы пересекли стены Сарема. Упоминал о погоне, правда, недолгой, потому что нам удалось быстро скрыться в лесу, и разрушители потеряли наш след. А Талина попросила прощения за то, что меня ударила. Она переволновалась, когда я потеряла над собой контроль, вот и «успокоила». Теперь несколько раз поинтересовалась о моем самочувствии, а я… Нет, я не была на нее зла. Я просто слушала вполуха и не желала разговаривать или думать, поэтому ничего не отвечала. Ни ей, ни Змею.

Помимо погонщика в повозке был кто-то еще. Я не видела нашего попутчика и не желала особо рассматривать, зато отчетливо ощущала его присутствие. Порой слышала, как Талина тихо на него ругалась, а тот язвительно ей отвечал, но из-за постоянного топота лошадей да скрипа телеги я не смогла разобрать ни слова. На самом деле даже не пыталась. Мне было плевать на споры асигнаторов, и я бы бровью не повела, устрой они сейчас драку.

Я прикрыла веки, когда цвета заката стали тускнеть. В темноте все чувства разом обострились и обрушились на меня, словно порыв ветра. На миг я даже испугалась, но все же им поддалась и после долгих терзаний позволила унести себя в желанную пустоту. Однако зря я ожидала забытья. Там, в темноте, вернулись все воспоминания и стали ярче. Они повторялись раз за разом, приводя в ужас. Бледные губы сестры шевелились, произнося немые слова, а я повторяла их движения и кусала щеку, когда лицо Вайи смывалось кровавым пятном. Так длилось до тех пор, пока повозка не остановилась, а лошади громко и устало не фыркнули, разбудив меня от легкой дремоты.

– Переночуем здесь, – известил Змей, спрыгивая на землю.

Я тоже неспешно поднялась, превозмогая ломоту в конечностях, и впервые осмотрела присутствующих. Кроме погонщика – седовласого старика с добродушным взглядом и густой бородой – с нами сошел еще один человек. Он стоял рядом с Талиной, одетый в дорожный плащ, а его лицо скрывал накинутый на голову капюшон, хотя прятаться было необязательно. На улице уже наступил вечер – то время, когда свет от огня фонарей возле трактира теряется в последних отблесках дня, а очертания скрадывает молодой сумрак. Поэтому разглядеть и запомнить чье-либо лицо сейчас было очень затруднительно.

– Это мой ученик, – безрадостно произнесла Талина, проследив за моим взором, и кивнула на незнакомца в плаще. – Ригор.

– Кто? – вздрогнула я.

Боль в теле исчезла, как только пробудилось чувство опасности. Ригор? Я буквально впилась взглядом в незнакомца, уже ожидая подвоха, будто вот-вот увижу под капюшоном копну песчаных волос и глаза цвета лазурита. И все же понимала… Тот Ригор, заклейменный предательством, мертв. Я сама видела его тело, по которому ползали мухи, среди заросшего бурьяном поля.

– К-как твое имя? – хрипло переспросила я, сжимая кулаки и готовясь к битве вопреки здравому рассудку.

– Ри́вар, – нахмурилась и четче повторила Талина. Почти по слогам. И немного выступила вперед. – Его зовут Ри́вар.

– Ривар, – выдохнула я имя ученика Талины по слогам и почувствовала, как напряжение покинуло тело.

«Ривар, а не Ригор, – упрекнула я себя. – Мне просто послышалось».

Цепочка воспоминаний от стража-предателя вновь привела меня к смерти сестры, а заодно напомнила о том, что я загубила невинную душу – ребенка Моры. Змей старался спасти дитя. Пытался заставить его дышать и вернуть крохотному лицу краски жизни, но не смог. А я…

Я…

Взглянув на свои покрытые мозолями ладони, я заметила, как подрагивают руки. Раньше меня никогда не трясло, если только от холода, но точно не от душевных терзаний. Но раньше я никогда и не сталкивалась с тем кошмаром, который довелось пережить в поселении.

Теперь мне точно известно: как бы тщательно ни подготавливали ловцов к жизни на границе, никто и никогда не был к ней готов. Это все равно что беседа палача и узника. Сколько ни рассказывай заключенному о его смерти, все равно он поймет кошмар приговора лишь с наступлением дня казни. Испытать – гораздо страшнее, чем просто знать.

Я опустила ладони, позволив рукам повиснуть безвольными плетями, и оглянулась на трактир. Мне уже доводилось останавливаться в подобных местах пять лет назад, когда я уезжала из Школы ловцов.

Высокое здание в полумраке казалось мрачным и серым. Мелкая и кое-где выщербленная черепица покрывала крышу, над которой виднелась стрела флюгера, неприятно поскрипывающего от малейшего дуновения ветра. Второй этаж трактира был сложен из деревянных балок и досок, а первый – из камня, поросшего диким виноградом. У входа напротив нас висели два крупных фонаря, освещая узкое крыльцо заведения. А над ним возвышалась широкая дубовая дверь с крупными наружными петлями. Изнутри трактира доносились приглушенные голоса и музыка.

– Я договорился с погонщиком, – вернулся Змей после недолгой беседы с владельцем повозки. – Завтра утром он отвезет нас к местному торговцу лошадьми.

– Фу-ух! – обрадовалась Талина. – Отличная новость! Я уже думала, всю дорогу придется перебиваться встретившимися повозками.

Хранивший все это время молчание Ривар что-то шепнул ей на ухо, но Талина только отмахнулась и потянулась, разминая косточки. А я равнодушным взглядом проводила повозку, которая заскрипела, уезжая от крыльца.

Талина и Змей, не сговариваясь, спрятали медальоны за пазуху и первыми шагнули на ступеньки трактира. Я послушно поплелась за ними, игнорируя четвертого попутчика, чья голова повернулась следом за мной, когда я проходила мимо.

Он продолжал скрывать лицо, что очень раздражало и казалось глупым ребячеством. Непонятно, как вообще ученик Талины умудрился очутиться с нами в повозке, ведь в поселении его не было. Да и напарница Змея ни разу о нем не обмолвилась. А судя по ее недовольному голосу в пути до трактира, Талина сама не ожидала увидеть своего подопечного и хорошо его за это отчитала. Но это лишь мои догадки. На самом деле Ривар мог ждать наставницу за стенами Сарема, а ругала его Талина по какой-то другой причине.

Змей распахнул дверь, выпуская на улицу трактирный шум. Пьяные выкрики, тосты, стук посуды, музыка – все это ударило в мою голову, точно тяжеловесным молотом, который Талина бросила у поселения. Лютни, флейты и скрипки надрывались в радостной мелодии, а ее течение разбивал рассыпчатый звон бубна. Люди веселились: кто-то плясал, кто-то пьяным гласом подпевал, на ходу подбирая слова песни (обычно какой-нибудь пошлой), и размахивал огромными кружками, расплескивая напитки. Между потертых столов бегали девушки в белоснежных чепчиках и фартуках, повязанных поверх крестьянских платьев. Они игриво улыбались мужчинам, которых тут оказалось гораздо больше, чем женщин, и на огромных железных подносах разносили блюда.

Мы, все пыльные и грязные после дороги, проследовали за единственный свободный стол. Прежде чем сесть, Змей отстегнул с пояса мой истинский меч и, положив его себе на колени, устало облокотился на спинку стула.

– Верну, как доберемся до Обители, – пояснил он, когда заметил, как я зацепилась взглядом за меч.

Я кивнула. Без слов села справа от него и посмотрела на Ривара, который, кажется, не собирался снимать дорожный плащ. Усевшись слева от Талины, он подпер ладонью подбородок, и, продолжая прятаться под капюшоном, криво мне улыбнулся. Я отвернулась.

– Что изволите? – подскочила к нашему столу девушка и кокетливо захлопала длинными ресницами, косо поглядывая на Змея.

Асигнатор, в свою очередь, мазнул по ней равнодушным взором, лишь на мгновение задержавшись на ее объемной груди, выглядывающей из-под овального выреза платья. А девушка, уловив его мимолетный интерес, приосанилась и задышала глубже, позволив своим пышным подружкам томно вздыматься.

– Мы изволим поесть, – произнесла Талина, с кривой улыбкой наблюдая за обслугой. – И щедро отблагодарим за возможность переночевать.

– Хорошо. Я спрошу по поводу ночлега у Берна, – защебетала девушка, указав большим пальцем себе за спину, где суетился трактирщик в закутке, огороженном деревянной стойкой. – Он принесет вам ключи, а…