Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина

Подарив ему поцелуй, решила, что пора дать нам шанс создать полноценную семью. Пусть у меня нет такой же любви, как у него ко мне, а есть только уважение, но я могла позволить ему любить себя, стать сосудом для его чувств. В ответ же разделять его любовь. Буду греться в ее лучах, как в свете далекой звезды.

— Пойдем, — потянула его за руку, оторвавшись от поцелуя.

Мы покинули дворец, и моему взору открылся масштаб предстоящей работы по его возрождению. Я вскинула руки, словно призывая небеса, и выпустила волну магии.

Золотистое сияние хлынуло из кончиков пальцев, растекаясь по земле живым потоком, лаская ступени, оплетая стены и взмывая к небесам, словно золотая лоза.

Дворец откликнулся на магию, словно давно ждал этого прикосновения. Сквозь серый камень пробивались первые ростки зелени, трещины заполнялись мерцающим золотым светом, искореженные барельефы выпрямлялись, обретая первозданный вид. Медленно, но уверенно, руины начали преображаться, вдыхая жизнь в каждый уголок.

Я чувствовала, как магия спокойно струится из меня и не останавливалась, позволяя потоку свободно течь, подчиняясь лишь моей воле.

Видела, как мрачные своды коридоров заливаются светом, слышала тихий шепот древних камней, пробуждающихся от векового сна. Это было не просто восстановление, это было возвращение души, утраченной среди пепла и разрушения.

Внутри меня росло удовлетворение и уверенность. Я знала, что сил хватит, чтобы не только вернуть дворцу былое величие, но и сделать его еще прекраснее, еще могущественнее.

Я мечтала о днях, когда здесь вновь зазвучит смех, когда по этим залам будут прогуливаться гости, восхищаясь его красотой, когда здесь вновь будет править мудрость и справедливость.

Когда последний луч золотистого сияния растаял в воздухе, я опустила руки. Дворец предстал передо мной во всем своем величии.

Вдохнув полной грудью свежий воздух, пропитанный ароматом расцветающих садов, я улыбнулась. Впереди ждала новая глава, полная надежд и свершений.

— Пойдем, я покажу библиотеку, где собрана вся мудрость Шантарского царства. Она твоя.

Вскоре дворец ожил, наполнившись гулом голосов. Призраки тишины были изгнаны суетливой прислугой, колдовавшей над порядком. В кухонных владениях воцарились повара, творя гастрономические шедевры. Кабинеты, словно пчелиные ульи, загудели от деловитой работы.

Впереди лежала титаническая задача — восстановление нашей столицы. Грандиозный труд, требующий неимоверных усилий.

Но эта ноша теперь была не для меня. Мое сердце и руки принадлежали новому чуду. Наследник Мансур своим первым жизнеутверждающим криком возвестил миру о своем рождении.

Фартах с трепетом взял на руки сына. Сердце его давно приняло эту истину, что это его сын. Он станет первым, кто увидит его улыбку, первым, кто услышит лепет первых слов, первым, кто разделит радость первых шагов.

И это предчувствие первооткрывателя, первопроходца в неизведанный мир маленькой души, наполнило его сердце волной неизведанной, но такой сладостной отцовской любви.

Я смотрела, как два сердца распахнулись навстречу друг другу, и знала: в этой встрече вырастает незыблемая опора, надежная дружба, скрепленная нерушимой любовью отца и сына.

Несмотря на то, что львиная доля времени уходила на нежную заботу о сыне, бремя государственных дел не было забыто. Справедливости ради стоит сказать, что основную тяжесть ответственности взял на себя Фартах.

Он жадно поглощал знания из книг, вникал в тонкости управления, проводил утомительные совещания и, когда того требовали обстоятельства, отправлялся в поездки.

И, невзирая на изнуряющую усталость, в его сердце всегда находилось место для нас. Сын, оглашая дом счастливым лепетом и заливистым смехом, тянул к нему крохотные ручки, уверенный, что его желание будет исполнено немедленно.

Его лицо, уставшее и сосредоточенное днем, расцветало искренней улыбкой при виде маленького наследника. Он забывал про дипломатические тонкости, сложные экономические расчеты и интриги двора, погружаясь в мир детской непосредственности.

Фартах с удовольствием ползал по ковру, изображая рычащего зверя, строил башни из подушек, позволял сыну тянуть себя за волосы и усердно выслушивал бессвязные лепетания, улавливая в них смысл, понятный лишь отцу и сыну.

Я наблюдала за ними, чувствуя, как теплая волна счастья разливается по всему телу. В эти моменты я забывала о своем статусе, о политических обязательствах, о вечной тревоге за будущее.

Я была просто матерью, смотрящей на своего сына и мужа, и наполнялась безграничной любовью и благодарностью. Казалось, что время замирает, и мы находимся в коконе безопасности и гармонии, огражденные от всех невзгод.

Но сказка не могла длиться вечно. Государственные дела требовали внимания, и Фартах, отряхнув с колен несуществующую пыль, снова превращался в мудрого и властного правителя. Он умело лавировал между интересами различных группировок, заключал выгодные союзы, укреплял армию и следил за тем, чтобы народ не голодал.

Он был справедливым, но твердым, щедрым и рассудительным. И я знала, что за его уверенностью и непоколебимостью скрывается огромная ответственность и постоянное напряжение.

Ночью, когда сын засыпал в своей колыбели, мы находили время для разговоров. Мы обсуждали политические вопросы, делились своими тревогами и надеждами, поддерживали друг друга в трудные моменты.

Фартах всегда прислушивался к моему мнению, ценил мои советы, хотя и не всегда следовал им. Он говорил, что я обладаю особым женским чутьем, которое помогает ему видеть вещи под другим углом.

Я понимала, что наша жизнь— это постоянный баланс между личным счастьем и государственными обязанностями. Но пока у нас есть любовь, поддержка и маленький сын, оглашающий дом своим смехом, мы сможем справиться с любыми трудностями и построить лучшее будущее для нашей страны.

Угроза, нависшая над нашим благополучием, была устранена с беспощадной решимостью. Чаша терпения переполнилась от вопиющего отношения к нашим соплеменникам за пределами царства: презрения, отравленного нескрываемой враждебностью.

Угрозы, разграбление наших оазисов разъяренной толпой. Воинственные джемат зловещей тенью часто нависали рядом, словно хищники, выжидающие сигнала то ли к нападению, то ли к захвату или уничтожению.

Быть может, повелители соседних стран пытались таким образом уязвить молодое царство, доказать своё мнимое превосходство, испытывая на прочность государство, возникшее, словно мираж посреди бескрайней пустыни. Открыто напасть они не решались, страшась песчаной стихии, что испокон веков защищала нас.

Тогда я решил показать, кто истинный хозяин этих земель. В каждом дворце в самом сердце тронных залов, возникла зыбкая дюна, неустранимая и неподвластная времени. Это песчаное проклятие, рожденное гневом пустыни, должно было разрастаться, пожирая своим неумолимым песком всякое проявление враждебности к моему царству.

И когда на их глазах зияющая пропасть, вырастающая из-за ошибочных решений, все ширилась, в сердцах многих зародилась робкая надежда на спасительный мир.

Дворец заполнился вереницей принцев, прибывающих с дипломатическими миссиями. Я ловила их завистливые взгляды, скользившие по роскоши нашего дворца и презрительные, брошенные на наши законы, осмеливающиеся позволить женщинам не только открывать лица, но и занимать министерские посты, как, например, Дия, возглавившая здравоохранение.

Именно Дия взвалила на свои плечи тяжкий груз преобразований: она выискивала таланты, словно драгоценные камни, и направляла их в медицинские академии. Она приманивала светил науки, зажигая в их сердцах искру интереса к новым горизонтам в медицине.

И молва, подобно лесному пожару, охватывала все новые земли, разнося весть о том, что в Шантарском царстве каждый может найти достойный труд и жизнь.

Не все, конечно, было спокойно на городских улицах и пыльных дорогах. Словно стервятники, слетелись те, кто жаждал нажиться на чужом добре, но мы быстро обрубили им крылья. Дороги стали патрулировать стражи — скорпионы, верша правосудие по суровым законам пустыни.